Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

– Больше мы никогда не будем разговаривать, – громко заявила она. – Не думай, что мне неизвестно о том, как ты обошелся с несчастным Морисом, когда он лежал на смертном одре. Он все мне рассказал.

– Как я обошелся с несчастным Морисом? – спросил Джек. Он понимал, что ему следует немедленно опустить трубку, а утром связаться непосредственно с Делани, но атака Клары пробудила в нем любопытство.

– Ты предал его, – резким тоном произнесла Клара. – И это после всего, что он для тебя сделал…

– Клара, возьми себя в руки, – спокойно попросил Джек. – Объясни, каким образом я предал Мориса.

– Не считай меня идиоткой, – едва не срываясь на визг, потребовала Клара. – Довольно. Сегодня ночью мы с Морисом все обсудили, теперь он будет слушать меня, позволит мне заботиться о нем. Он понял, что всю жизнь был слишком наивным и доверчивым, а теперь расплачивается за это. Отныне, – торжествующе произнесла Клара, – каждый, кто пожелает получить что-либо от Мориса Делани, прежде будет иметь дело со мной.

Прирожденная тюремщица, подумал Джек, наконец-то достигла вершины своей карьеры, ей дали ключ от тюрьмы.

– Мне ничего не нужно от Мориса, – сказал Джек, – и от тебя тоже. Но я приеду к вам сейчас, чтобы объясниться окончательно,

– Не утруждай себя, – сказала Клара. – Ты не войдешь в палату. Я встану у ее дверей. Он больше не будет растрачивать свое время и чувства на людей, вонзающих ему в спину кинжал.

– Ладно, Клара, – не повышая голоса, сказал Джек, – на сегодня довольно. Попытаюсь что-нибудь понять утром. Сейчас Я ложусь спать.

Он собрался опустить трубку.

– Мне все известно, – закричала Клара, и Джек подумал о том, что своим безумным, пронзительным голосом она разбудит немало пациентов. – А теперь и Морис все знает о своем верном друге Джоне Эндрусе, некогда жалком актеришке без гроша за душой, которого он вытащил из сточной канавы. Не думай, будто мне неизвестно, что происходило у него за спиной. У меня есть свои источники информации. Хильда звонит мне три раза в день, десять минут тому, назад я говорила с Сэмом Холтом. Тебе не удастся ничего от меня скрыть…

Возможно, подумал Джек, мгновенная смерть была бы лучшим исходом для Мориса. Тогда ему никогда бы не пришлось слушать голос Клары.

– Я не пытаюсь ничего утаивать, – тихо, спокойно промолвил Джек, надеясь, что она последует его примеру.

Он знал, что Клара находится в одной комнате с Морисом, и с ужасом думал о том, какой вред наносит больному человеку ее полный ненависти голос.

– Ты не станешь отрицать того, что пытался отлучить Мориса от работы на год? – так же громко, как и прежде, прокричала Клара.

Я пытался убедить его в том, что ему следует беречь свое здоровье, – сказал Джек. – Это я признаю.

– Беречь здоровье! – завизжала она. – Не тревожься о его здоровье! Он переживет и тебя, и меня.

Никакие аргументы, медицинские или иные, никогда не убедят Клару в том, что ее энергичный, полный жизненных сил муж может умереть, понял Джек. В каком-то смысле это мнение Клары было лестно для Делани и говорило о силе ее любви к нему.

– Ты пытался отстранить Мориса от дел на год, чтобы за это время вместе с парнем занять ключевые позиции. Тебе известно, как много значит для Мориса сценарий этого мальчишки. Как он нравится ему. Ты знал, что фильм, снятый по этому сценарию, снова вознесет Делани на вершину, и ты интриговал, чтобы лишить его этого шанса. Ты воспользовался беспомощным состоянием Мориса, чтобы заставить его согласиться. У тебя хватило наглости сказать Морису в лицо о том, что ты рекомендовал Брезачу не отдавать сценарий Делани. Ты полагал, что Делани не в силах защитить себя. Ты не станешь это оспаривать?

– Я не хочу больше с тобой говорить, Клара, – сказал Джек. – По-моему, ты лишилась рассудка и не способна прислушаться к голосу разума.

– С моей головой все в порядке, – разъяренно произнесла она. – Именно поэтому ты старался скрыть все от меня. Ты боялся, что я разоблачу тебя. Оказывается, ты хочешь погубить не только будущее Мориса – не думай, будто я не знаю о том, что ты и этот сумасшедший парень собираетесь перемонтировать картину, испортить ее, выбросив лучшие эпизоды. Ты, негодяй, преднамеренно пытаешься отнять у Мориса последний шанс; у тебя хватает бездушия прийти к нему в палату и разыгрывать участие, изображать из себя его друга, посылать ему цветы.

Я должен выслушать ее до конца, подумал Джек, убрав трубку от уха. Пусть она скажет все, а потом я поговорю с Морисом…

– Я знаю, почему ты так поступил, прекрасно знаю! – продолжала она. – Ты ему завидуешь, ты всегда ему завидовал. Его успехи не давали тебе покоя. Ты так и не простил ему то, что он спал с этой шлюхой, твоей женой…

Джек услышал далекий голос Делани.

– Клара, – сказал Морис, – ради Бога, замолчи.

– Я замолчу, когда сочту нужным, – громко ответила мужу Клара и снова заговорила в трубку: – Не надейся, что тебе удастся реализовать свой замысел. Морис уже говорил с Холтом. Ты и этот безумный мальчишка отстранены от работы. Завтра утром Тачино возьмет все в свои руки и доведет дело до конца, а ты можешь убираться восвояси, к своим клеркам…

– Сначала я поговорю с Морисом, – сказал Джек.

– Тебе никогда больше не удастся с ним поговорить, – заявила Клара.

– О, Господи, – донесся до Джека голос Делани. – Дай мне телефон.

– Несколько секунд в трубке было слышно дыхание Клары, затем в ней зазвучал слабый, усталый голос Делани.

– Что ты хочешь сказать мне, Джек? – спросил он.

– Это правда, что ты поручаешь Тачино закончить фильм? – сказал Джек.

– Да.

– Выслушай меня внимательно, Морис, – произнес Джек. – Я говорю это не ради себя, а ради тебя. Я постараюсь убедить Холта в том, что Тачино нельзя подпускать к фильму, завершить его должны мы с Брезачем. Это единственный шанс…

Делани вздохнул.

– Джек, – тихо сказал он, – если завтра я узнаю, что ты появился, возле съемочной площадки, я поднимусь с постели и сам встану около камеры.

– Морис, сказал Джек, – возможно, мы говорим с тобой в последний раз – возможно, никому больше не удастся поговорить с тобой, – поэтому я должен сообщить тебе кое-что еще. Твое тщеславие всегда губило тебя, а сейчас ты завершаешь этот процесс. Клара подогревает твое тщеславие, потому что она хочет подвести тебя к краху. Потерпев крах, ты придешь к ней; когда тебе плохо, ты всегда принадлежишь ей. Она сама сказала мне об этом на третий день после моего приезда в Рим. Ты – человек, стоящий на краю пропасти. Это известно всем, кроме тебя, Морис. Я сделал все, чтобы оттащить тебя от бездны, – у тебя еще есть шанс спастись, еще есть что спасать. Ты доказал это во время нашего последнего разговора в больнице. Воспользуйся этим шансом…