Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

– Это за твою, – пояснила она, – беспрецедентную для Голливуда неосведомленность.

Она назвала ему фамилию владельца «кадиллака». Это был Катцер, хозяин студии, человек, придумавший Джеку псевдоним.

– Я полагала, это всем известно, – небрежно сказала она. – Это началось еще за два дня до потопа.

– Он тебе нравится?

– Перестань скулить, Бастер, – обратилась она к собаке. Катцер, разменявший пятый десяток, был женат и имел двоих детей. У него была лысина и маленькое брюшко; Катцер, как и любой другой человек его положения, внушал страх сотрудникам студии и служил для них объектом насмешек. Джек ни разу не слышал, чтобы кто-то заявил о своей симпатии к Катцеру.

– Скажем так, – произнесла Карлотта, – сегодня он мне не нравится.

– Передай ему от меня привет, – упавшим голосом сказал Джек. – Спокойной ночи.

Карлотта приоткрыла дверь машины, потом решительно захлопнула ее.

– Я не хочу сейчас с тобой расставаться, – сказала она. – Я хочу еще выпить.

– Я уверен, там найдется бутылка, – заметил Джек, указывая на дом.

– Я хочу выпить с тобой, – сказала Карлотта. – Только с тобой. И не будь ты таким надутым. Успокойся, Бастер, не шуми.

Она прильнула к плечу Джека.

– Ты знаешь, как отсюда доехать до твоего дома, Джек? спросила она.

Джек бросил взгляд на таинственное, темное здание с зашторенными окнами и дорогим сверкающим лимузином у подъезда. Затем он завел мотор «форда», быстро развернулся и поехал вниз по извилистой горной дороге.

Джек снимал квартиру в доме, расположенном в другой части Беверли-Хилз, ниже уровня канатной дороги. Здание имело форму каре, войти в подъезд можно было через арку и густой сад, разбитый во дворе и рассеченный надвое гравийной дорожкой.

Остановив машину, Джек увидел владельца соседнего коттеджа. Человек в подтяжках и рубашке с короткими рукавами сосредоточенно поливал лужайку. Трудно было сказать, что выгнало его в столь поздний час на улицу – любовь к земле или отвращение к домашнему очагу.

Они вышли из «форда» и вслед за принюхивающейся собакой направились через арку во внутренний сад. Кое-где еще горел свет, а из одного окна доносились звуки радио – эстрадный ансамбль исполнял «Валенсию». Воздух был насыщен ароматом лавровых деревьев и эвкалиптов. Джек открыл дверь своей квартиры и тотчас зашторил окно, чтобы соседи не увидели их. Прежде чем он повернул выключатель, Карлотта преградила ему путь к стене и замерла в темноте.

– Ну, сейчас, – сказала она.

Он обнял ее и поцеловал. Держа Карлотту в своих объятиях, он почувствовал, что собака обнюхивает его брюки. Он вспомнил, как они целовались на съемочной площадке, под лучами прожекторов, перед объективом камеры, в присутствии других актеров, парикмахеров, звукооператоров, электриков. Теперь число наблюдателей сократилось до одного. Эта мысль помешала ему получить максимальное удовольствие от объятий.

Словно угадав, о чем думает Джек, Карлотта оттолкнула его и коснулась кнопки на стене. Раздалось жужжание, но свет не зажегся.

– Что это? – недоумевающе спросила она.

– Отопление, – пояснил он.

Джек включил лампу, стоящую на столе возле окна, и, к своему удивлению, обнаружил, что у Карлотты на лице остался грим. Он забыл, что они оба только что снимались. Джек посмотрел на себя в зеркало. Его лицо было восковым, ненатуральным, лишенным признаков какого-либо определенного возраста. Отвернувшись от зеркала, он увидел, что Карлотта уже забралась на диван с ногами; она подтянула колени к подбородку.

– Ты обещал, что дашь мне выпить, – сказала она.

Он ушел на кухню и принес оттуда бутылку виски, два бокала и графин с водой. Актриса обвела неодобрительным взглядом комнату; Джек понял, какой неуютной, голой показалась она Карлотте.

Когда люди приезжают сюда впервые, – сказала Карлотта, – они всегда выбирают для себя подобное жилье. Я называю это антидомом.

Она взяла протянутый Джеком бокал и сделала глоток.

– Мы оба выглядим ужасно, – сказала она, коснувшись грима, лежащего на ее лице. – Правда, Бастер?

Собака вытянулась в центре комнаты и смотрела на Карлотту; услышав свое имя, Бастер вильнул хвостом.

– Люди боятся пускать здесь корни, – быстро проговорила она. Впервые с момента их знакомства Джек видел ее неуверенной, смущенной.

– Они чувствуют, что под яркой зеленой травой находится нездоровая почва, а вода в здешних бассейнах отравлена.

Она указала рукой, сжимающей бокал, на темную резную мебель, на зеленоватые оштукатуренные стены.

– Этой квартире требуется женская рука.

Карлотта изучающе, неуверенно посмотрела на Джека; ее светлые волосы свободно падали на плечи, обтянутые свитером.

– Похоже, она к ней еще не прикасалась.

Да, – подтвердил Джек, сидя на краю стола лицом к Карлотте и не приближаясь к ней.

– Так мне и говорили, – сказала она. – А еще – что ты женат. Это правда?

– Да, – ответил он.

– Нынче вас ловят совсем молодыми, – заметила она. Карлотта повернулась на диване, вытянув ноги; ступни ее касались друг друга. Она оперлась спиной о валик, держа бокал обеими руками.

– Где она– твоя жена?

– В Нью-Йорке.

– Почему она отпустила тебя одного?

– Она не смогла поехать со мной из-за своей работы.

– Чем она занимается?

– У нее роль в пьесе. Она – актриса.

– О, Господи! – сказала Карлотта. – Но спектакль идет не бесконечно. Ты предлагал ей отправиться сюда с тобой?

– Да, – сказал Джек.

– Она отказалась?

– Да.

– Как ее фамилия – ну, театральный псевдоним?

– Ты его никогда не слышала, – сказал Джек. – У моей жены крошечная роль.

– И тем не менее она не захотела ехать?…

– Да. Она очень серьезно относится к своему делу.

– Она хорошая актриса?

– Нет, – сказал Джек, – очень плохая.

– Ей это известно? Джек покачал головой.

– Нет, – произнес он, – она считает себя американской Сарой Бернар.

Карлотта зло усмехнулась.

– Ты говорил ей об этом?

– О чем?

– Ну, что она – плохая актриса?

– Да, – ответил Джек.

– И как она отреагировала на твои слова? На лице Джека появилась горькая улыбка.

– Она сказала, что я завидую ее таланту, что мне не понять ее преданность искусству, что я гожусь только для Голливуда.

– Дай ей Бог счастья в нью-йоркском театре, – сказала Карлотта.

Допив виски, она опустила бокал на пол; собака подошла к нему и обнюхала.

– Как долго, по-твоему, – сказала Карлотта, потянувшись и закинув руки за голову, – продлится ваш брак?

– Два дня, – ответил Джек.

– Когда ты это решил?

– Этим вечером.

– Почему?

– Ты сама знаешь.

Она поднялась, подошла к Джеку и встала перед ним, легонько коснулась рукой его плеча; ее большие живые зеленые глаза горели на фоне маски из грима.