Маргарет Этвуд - Лакомый кусочек [litres]

Она выпустила изо рта бахрому халата и стала грызть ноготь. А может быть, это была такая игра, заключенный ими уговор. Она смотрела на свое отражение в зеркале между обеими куклами так, словно находилась у них внутри, сразу внутри обеих, и глядела оттуда наружу: вот она, чуть смазанная влажная фигура в мятом халате, не в фокусе, и глаза куклы-блондинки замечают ее укладку, ее обгрызенные ногти, а взгляд куклы-брюнетки устремлен куда-то вглубь, на что-то невидимое, и эти два накладывающиеся образа отдаляются друг от друга, так что в центре зеркального отражения скоро останется одна пустота. Силой своего зрения куклы как будто старались разодрать ее надвое.

Больше она не могла здесь оставаться. Она вскочила с кровати, бросилась в коридор и в следующее мгновение, склонившись над телефонным аппаратом, уже набирала номер. В трубке после нескольких гудков раздался щелчок. Она затаила дыхание.

– Алло! – раздался печальный голос.

– Дункан? – неуверенно произнесла она. – Это я.

– О, – наступила пауза.

– Дункан, ты можешь прийти сегодня на вечеринку? К Питеру. Я понимаю, что поздновато спрашивать, но…

– Вообще-то, у нас сегодня аспирантский диспут по английской литературе. Мы идем всей семьей.

– Ну, может, ты сможешь попозже прийти. Можешь даже привести их всех с собой.

– Даже и не знаю…

– Прошу тебя , Дункан! Я никого там не знаю. Мне очень нужно , чтобы ты пришел, – произнесла она с необычной для себя настойчивостью.

– Нет, не нужно, – ответил он. – Но может быть, мы и зайдем. Все равно на нашей вечеринке будет скукотища, они там вечно обсуждают устные экзамены, а мне было бы интересно увидеть наконец того, за кого ты собираешься замуж.

– Спасибо тебе! – искренне воскликнула она и продиктовала ему адрес.

Положив трубку на рычаг, она успокоилась. Вот и ответ: ей надо было устроить так, чтобы на вечеринку к Питеру пришел хоть кто-то ей знакомый. Это создаст благоприятную обстановку, и она будет чувствовать себя в своей тарелке. Она набрала еще один номер.

Мэриен проговорила по телефону не меньше получаса, и за это время обзвонила достаточное количество знакомых. Клара и Джо обещали прийти, если найдут няньку для детей, с ними набралось пятеро: их двое плюс три офисные девственницы. После недолгих сомнений, вызванных, как можно было догадаться, слишком поздним приглашением, она заручилась твердым обещанием всех троих прийти, мотивировав свой запоздалый звонок тем, что, мол, она думала, что на вечеринке будут только женатые пары, а как оказалось, туда придут несколько холостяков без спутниц, и они могли бы оказать ей огромную услугу, согласившись к ним присоединиться. Теперь ее гостей было восемь человек. Напоследок она пригласила и Эйнсли – ей ведь нужно выйти развеяться, – и та, к ее удивлению, согласилась, хотя подобная вечеринка была совсем не в ее вкусе.

Хотя ее посетила мысль пригласить еще и Леонарда Слэнка, она все же сочла, что это вряд ли было бы мудрым решением.

Теперь Мэриен чувствовала себя гораздо лучше и могла со спокойной душой одеваться. Она облачилась в новый корсет, купленный специально для этого платья, отметив, что за последнее время совсем не похудела: наверное, слишком часто питалась лапшой. Она вовсе и не собиралась покупать корсет, но продавщица, которая порекомендовала ей это платье, сама туго затянутая в корсет, сказала, что он нужен, и предложила ей подходящую модель с атласными оборками и бантиком спереди.

– Вы, дорогая, разумеется, довольно худенькая , и корсет вам в принципе не нужен, но раз уж это платье в обтяжку , ни у кого не должно возникнуть впечатления, что на вас нет корсета, правда? – И продавщица вздернула нарисованные карандашом тонкие брови. В этот момент речь словно шла о моральном выборе. И Мэриен поспешно ответила:

– Нет, конечно, нет. Я возьму.

Втиснувшись в красное платье, она поняла, что не может нагнуться назад и дотянуться до молнии на спине. Она постучалась к Эйнсли.

– Застегни мне молнию, пожалуйста!

Эйнсли была еще в комбинации. Она начала краситься, но пока что успела только подвести черным карандашом один глаз, а брови отсутствовали вовсе, что придавало ее лицу странную асимметричность. Застегнув молнию и верхний крючочек на платье, она отошла на шаг и окинула ее критическим взглядом.

– Хорошее платье, – вынесла она вердикт, – но с чем ты будешь его носить?

– Как «с чем»?

– Оно слишком яркое. Тебе нужны тяжелые серьги или что-то в этом роде, чтобы его немного оттенить. У тебя есть?

– Не знаю, – задумалась Мэриен.

Она ушла к себе и вернулась со шкатулкой, в которой лежали всякие побрякушки – подарки родственников. Все они были в одном стиле: замысловатые композиции из искусственного жемчуга, раковин в пастельных тонах, металлических и стеклянных цветочков и милых зверушек. Эйнсли порылась в них.

– Нет, – заявила она с решительностью истинного знатока. – Это все не подойдет. Но у меня есть сережки, которые годятся.

После долгих поисков, порывшись в разных ящиках шкафа и перевернув весь хлам на бюро, она вынула массивные золотые подвески на болтиках, которые ввинтила Мэриен в мочки ушей.

– Вот так лучше, – сказала она. – Улыбнись!

Мэриен вымученно улыбнулась. Эйнсли покачала головой.

– Красивая прическа, но дай-ка я сама сделаю тебе макияж. Ты не сумеешь накраситься как надо. Как обычно, подведешь чуть-чуть глаза и будешь похожа на маленькую девочку, которая надела мамины туфли и платье.

Она усадила Мэриен на стул, заваленный одеждой разной степени загрязненности, и повязала ей на шею полотенце.

– Сначала я накрашу тебе ногти, чтобы они сохли, пока я занимаюсь лицом, – и начав подпиливать ногти пилочкой, недовольно добавила: – Похоже, ты их опять грызла.

Когда ногти Мэриен были покрыты перламутровым белым лаком, и она замахала ими в воздухе, чтобы быстрее высохли, Эйнсли приступила к ее лицу, выуживая баночки и бутылочки из груды косметических средств на туалетном столике.

В продолжение процедуры, когда Эйнсли проделывала очень странные ухищрения сначала с ее кожей, потом с глазами, а затем и с бровями, Мэриен сидела, как мышка, наслаждаясь тем, с какой профессиональной ловкостью Эйнсли трудилась над ее внешностью. Это напомнило ей школьные спектакли, когда заботливые мамочки за кулисами гримировали своих дочерей-подростков. И она лишь на секунду подумала об опасности подхватить микробы.

Наконец Эйнсли вооружилась кисточкой для губ и нанесла несколько слоев яркого блеска.

– Ну вот, – заключила она, передавая Мэриен ручное зеркальце, чтобы та полюбовалась результатом. – Так-то лучше. Но поосторожнее с накладными ресницами – дождись, пока клей высохнет.