Славчо Чернишев - Созопольские рассказы

— Поцелуйте меня…

Я чуть коснулся ее губ. Они были сухие и горячие. Она улыбнулась успокоенно и доверчиво прильнула к моей груди. Я обнял ее. Издалека нас, наверное, можно было принять за одного человека.

Я держал в своих объятиях самую красивую женщину в мире.

Этот миг отлетел.

Придя в себя, Венета взяла меня за руку и повела к ближайшей дюне. Мы поднялись на ее вершину и остановились, отстранясь друг от друга. Венета глядела на темнеющее море, как бы прощаясь с чем-то.

Потом мы направились к стану. Мы шли плечом к плечу, но я не решался обнять Венету из страха обидеть ее. Она была подавлена, переживала, быть может, разлуку с кем-то.

Стало совсем темно. Венета схватила меня под руку, простонала: «Не могу больше!» и жадно, ненасытно стала меня целовать.

Мы целовались до самого городка, и в ее глазах, сияющих счастьем внезапного чувства, я видел нежный блеск звезд.

Ужинали мы в небольшой рыбацкой таверне, и все понимали, что мы влюблены.

Потом она пригласила меня к себе. Угощала инжирным вареньем и анисовкой. На столике стояла карточка какого-то молодого человека.

— Вы страшно похожи друг на друга, не правда ли? — задумчиво спросила Венета. — Ты такой же хороший и красивый, как он, и даже овал лица у вас поразительно одинаков, будто вы родные братья, и ты тоже сказал мне, что со мной трудно разговаривать. Это-то меня и ошеломило.

— Где он теперь? — сделав над собой усилие, учтиво справился я.

— Не знаю… — Лицо ее потемнело, сделалось грустным и далеким. — Никто не знает. Сразу же после того, как мы поженились, он уплыл. Он радистом был. Как я его ни умоляла остаться — и на берегу можно найти работу, — он настоял на своем: без моря, мол, ему жизнь не в жизнь.

— И что же случилось?

— Судно вернулось без него. Мне рассказали, что однажды ночью, когда они плыли Красным морем, он был свободен от вахты и остался один на корме. На утро он не явился в радиорубку. Предполагают, что он свалился за борт и никто его не услышал.

Как бы разгадав мои мысли, она поспешила разубедить меня:

— Нет, он был сознательным гражданином, да и такое бегство — глупо. Ведь Красное море кишит акулами! Наконец, он мог бы просто сойти в каком-нибудь порту и не вернуться на корабль.

— Может быть, кто-нибудь столкнул его?

— Вряд ли.

— Какой-нибудь завистливый друг, или же кто-нибудь из людей, знавших тебя?

— Ни с кем из команды я не была знакома, а он был очень уживчивым человеком. При чем тут зависть?

— Может быть, все-таки причина — ты?

— Ох уж эта моя несчастная наружность!.. — Она всхлипнула, но тут же овладела собой. — Нет, меня никто из команды не видел, мы расстались в Морском саду…

— Он хорошо плавал?

— Как дельфин. Мы с ним познакомились здесь, на дюнах.

— Тогда он добрался до берега! — воскликнул я с надеждой.

— А акулы?

Венета взволнованно примолкла.

— Боюсь, — с усилием сказала она наконец, — что это было самоубийство.

— Почему?

— Не знаю… Просто чувствую…

— Были какие-нибудь причины?

— Видимых причин не было, нет…

— Почему ты все время смотришь на горизонт?

— Я ждала.

Это слово она поставила в прошедшем времени. Но разве она все еще не продолжала ждать? Разве не надеялась на какое-то чудо? Да и в меня ли она была влюблена или же в наше сходство?

Я сосредоточенно глядел на фотокарточку, но в чертах этого человека, не мог открыть ни малейшего сходства с собой. Мы были совершенно не похожи друг на друга. В таком случае?

Она была очень одинока, измучена, истосковалась по человеческой ласке и просто вообразила, что я похож на ее мужа.

Я смотрел на своего соперника и думал — вот она со мной и приключилась — большая, трагическая любовь! Какой вздор, боже мой! Какой несусветный вздор! С моей стороны, все это такая литературщина и пошлятина! Передо мной страдал живой человек, а я, черт меня возьми, мечтал о красивых переживаниях. Искал романтики, а натолкнулся на трагедию…

Венета, как видно, догадалась, что происходит в моей душе. Поднялась и повернула карточку.

— Больше я не буду ходить на дюны, — с тихой горечью промолвила она. — Хорошо, что я встретила тебя! Иначе я бы сошла с ума… Лишь теперь я люблю по-настоящему. А ты?..

Я вернулся домой и всю ночь думал. На рассвете встал, отправился к ее дому и заглянул в распахнутое окно. Венета спала — красивая и странная. Ее лицо озаряло всю комнату. Нет, такая красота мне не под силу, сказал я себе и, крадучись, выбрался на улицу.

Городок был еще пуст. Тучи обложили небо, и оно походило на холст, по которому кто-то малевал кистью, окунутой в серебристо-белую краску.

Я сел на рейсовое суденышко и уехал. Всю жизнь она любила бы во мне другого. Это-то и было мне не под силу. Я не был в состоянии принести такую мучительную жертву. И в тоже время знал, что поступаю жестоко, эгоистично. Упрекал себя, но своего намерения бежать не переменял. К вечеру я был в столице, а на следующий же день сел в обратный самолет. Но она уже уехала неизвестно куда. Спрашивала про меня рыбаков. Они дали ей мой адрес в городке, и Анна, моя хозяйка, не утаила от нее истины.

Я сходил с ума.

Хозяйка Венеты не знала ее фамилии. В милиции она не прописалась. В управлении торгового флота ничего не знали об исчезнувшем радисте, а может быть, и не хотели сказать. Дать объявление в газеты я не мог — это не в стиле нашей жизни…

Я влюблен в нее, люблю ее. Разыскиваю всюду. Скажите, что мне делать, как найти ее? Вот ее снимок. Рыбаки подарили… Скажите, вы не встречали эту женщину? Может быть, вы с ней знакомы? Вы ведь всюду разъезжаете… Интересно! К кому я ни обращался, никто не знает этой женщины. Я бы вообще усомнился в ее существовании, если бы не этот портрет и не местные жители, видевшие ее. Просто не знаю, где еще разыскивать ее, я и так исколесил всю Болгарию. Это выдумка, что наша страна мала… Она огромна, как мир, иначе я бы нашел Венету… Скажите, что мне делать?

— Ничего, — ответил я. — Вы и так сделали очень много: стали лучше… Впрочем, почему бы вам не показать портрет в милиции? Может быть, там вам помогут.

— А ведь верно! — с удивлением воскликнул он, но тотчас же добавил уныло: — Вряд ли. Портрет нужно будет размножить в тысячах экземпляров, а это невозможно.

— В сущности и я бы вам не советовал…

— Почему?

— Вы уже искупили свою вину… вообще говоря. Но Венета, может быть, не простит вас. Может быть, она вас разлюбила.

— Этого-то я и боюсь больше всего, — прошептал он.

Передо мной стоял совершенно разбитый человек. Как он будет жить дальше? Как будет воевать, если на нас осмелятся напасть?

В дверь нетерпеливо постучали. Вошедший офицер доложил, что штабом объявлена боевая тревога.

— Сейчас буду! — Капитан Исаев поднялся. — Хотите пойти со мной?