Славчо Чернишев - Созопольские рассказы

Паша́ сел на переднюю банку и мрачно закурил сигарету, которую до сих пор держал про запас. Через мгновение вой урагана заглушил стук мотора. Паша́ вскочил, оглянулся, словно заяц, по сторонам, швырнул сигарету в море и, напуганный, крикнул строго, укоризненно:

— Ксостис! Держи на остров!

Джито послушно переложил руль направо, не понимая, почему именно на остров. Что они там будут делать? Где укроются? По эту сторону нет убежищ! Но тут он увидел, что дымная завеса воды охватывает западный мыс острова, и в ту же секунду осознал, что ветер, который называют ксостис, который дует с западо-юго-запада и имя которого было ему известно лишь как обозначение стороны света, что этот именно ксостис есть ни что иное, как ураган. «Сон в руку!» — пронеслось у него в голове, и впервые в жизни он почувствовал, что руль не подчиняется его воле.

— На остров! На остров! — орал Паша́.

— Руль отказал! — в отчаянии крикнул Джито, поняв свою полную беспомощность. — Иди ко мне!

Паша́, однако, бросился к кубрику, и Джито было подумал, что он собирается достать спасательные пояса. В это время ураганный ветер и ливень обрушились на их суденышко. Кипящая вода поглотила остров, исчезла всякая видимость. Сделалось темно. Разъяренная стихия подхватила лодку и та, несмотря на десять лошадей мотора, продолжала метаться на месте, в этом первозданном хаосе, наискось подталкиваемая пенящимися валами.

Наконец Паша́ нашел то, что искал, и, напялив на себя куртку Джито, пробрался к рулю. Но руль и ему не подчинился. Джито, сломленный невозможностью делать то, что полагалось бы, оцепенело подумал, что мотор все же работает и они разобьются о скалы. Подумал он и о том, что, если бы он сегодня не возвратил собственнику якорь или если бы взял с собою камень, они бы, не взирая на бору, встали на плавучий якорь, укрылись в кубрике и перекинулись в картишки. Теперь дождем зальет мотор, и ураган унесет их далеко от берегов. А может быть… Нет, лодка не может затонуть. Лодки не тонут, если нет пробоины. Даже наполнившись водой доверху, они держатся на плаву. Но все же…

Нужно было чем-то заняться, пока Паша́ пытается образумить руль. Джито ползком добрался до кубрика и приготовил спасательные пояса. На всякий случай. Главным же образом ради молодого человека, влюбленного в море. Быстро покончив с этим делом, он взглянул вокруг и понял, что его приготовления не имеют никакого смысла. Никакие пояса не были в состоянии помочь им. «Морю сам бог не указ», — сказал он себе и вернулся на свое место. Лодка продолжала буксовать, волны разбивались о нее, как о волнолом, заливая, перекатывались через нее, но она держалась, боролась за себя.

Люди сидели на корме, насквозь промоченные бешеным ливнем и волнами, бессильные и подавленные. Никакого страха они не испытывали, для страха не было времени. Каждый напряженно думал, что нужно чем-то заняться, и старался придумать — чем, понимая, что, только принявшись за дело, они смогут добраться до острова.

— Давай на левый борт! — крикнул Паша́.

Джито проворно сорвался с места, радуясь, что все же выход нашелся, что лодкой можно управлять с помощью весел. Он повалился на переднюю банку и, весь сияя, стал прилаживать весло. «Паша́ — моряк! Настоящий моряк!» — пело его сердце. И он начал грести, не жалея сил. Лодка легла на верный курс — к острову. Она уже двигалась, держалась уверенно, задрав нос. Ураган бил ее в борт, дождь и волны силились утопить ее, но она уже двигалась.

Джито подозвал молодого человека — пусть и он гребет, пусть не думает ни о чем другом, только о весле. Две волны, одна за другой, улучив момент, окатили их, но они не обратили на это внимания. Сейчас только от них зависело управление лодкой, а от мотора — их судьба. Он спокойно делал свое дело, как бы сознавая, что именно в такую минуту не следует капризничать.

Паша́, мокрый с ног до головы, чуть подавшись вперед, сидел за рулем. Он правил на остров, не спуская глаз со скал, о которые разбивались волны. Ураган продолжал бушевать, и каждый новый порыв был сильнее предыдущего. Такого моря Джито еще не видел за всю свою жизнь. Моря, которое не признает никаких преград, не подчиняется человеку. В сущности то, что кипело вокруг них, вряд ли можно было бы назвать морем. Это был вырвавшийся на волю гнев стихий.

Время текло в напряженной борьбе — довольно много времени. Пора им было оказаться с подветренной стороны острова. И действительно, ураган как будто терял свою злость, с ним уже можно было воевать. Немного погодя сквозь завесу дождя замаячила какая-то темная, неясная масса. Джито и Доско продолжали грести в том же отчаянном темпе. Мотор работал, как часы. В сущности они не слышали его, и им казалось, что лодка движется лишь на веслах, что именно они одолели хаос.

— Суши весла! — крикнул Паша́.

Они не слыхали его, лишь по жесту догадались, что пора перестать грести. Доско остался на своем месте, Джито один перебрался на корму. Эта сторона пролива между островками была достаточно глубока, подводных скал здесь не было, но все же следовало вовремя выключить мотор, чтобы не разбиться о берег. Джито напряженно выискивал место, где можно было бы пристать, но все еще не мог понять, где оно, не мог его себе представить. Никогда еще до сих пор ему не приходилось разыскивать такое место. Лодка скользнула по слегка уже изборожденной поверхности, воды, и перед ними показался заливчик — небольшой, скалистый, приютивший четыре лодки. На обступивших его утесах расселись, словно буревестники, мокрые, продрогшие рыбаки.

Джито, прикинув, что лодка все еще движется слишком быстро, перебежал на нос и попытался руками предупредить столкновение с отвесной, словно обрубленной скалой. Однако он лишь смягчил удар и при этом чуть было не сломал себе руки.

Паша́ и Доско залезли в кубрик, Джито с причальным канатом в руках вскарабкался на скалу. Укрывшиеся в заливе люди зябли, курили и поджидали, когда кончится ураган.

Немного погодя подошла еще одна лодка с четырьмя гребцами, панически налегавшими на весла. Недоставало лишь белой гондолы стариков. Джито сказали, что ее видели у Колокитского мыса. Можно было надеяться, что и ей удалось укрыться. Но все же ощущение бедствия не покидало бывшего крестьянина. Может быть, потому что по-прежнему было темно, по-прежнему одичало выл ураган и тонны воды низвергались с невидимого неба.

А минут через десять за спиной у них посветлело. Они не видели далекого горизонта, заслоненного скалами, но ощутили, как он «распахнулся», прояснился.

Ураган внезапно кончился. Облака выцеживали из себя последние капли.

Джито и его товарищи отчалили первыми. Паша́ на веслах провел лодку через мелкую восточную горловину пролива, и суденышко, стрекоча, помчалось по направлению к городку.