Андрей Шляхов - Ювелирная работа

Прием пациентов, благодаря стараниям Тамары, которая руководила всем процессом и осуществляла «материальное обеспечение», то есть заполняла все бумажки, укладывался в рамки отведенного времени. Если пациентов было много, то Тамара проводила «оптимизацию» — собирала карты тех, кто пришел выписать рецепт или закрыть больничный, оформляла все, как надо, вплоть до краткой записи в амбулаторной карте, и давала на подпись Алексу. Ее руки сновали так проворно, что иногда Алексу казалось будто напротив него сидит многорукий индийский бог Шива. Не медсестра, а чистое золото, и к импотентам относится очень бережно. После «чистосердечного признания» Алекса Тамара не позволяла себе никаких фривольностей.

По домам приходилось ходить одному, без Тамары. У медсестер на участке свои задачи — уколы и тому подобное. Участок был компактный и «облифтованный», как выражался Кашурников, но, тем не менее, на вызов у Алекса в среднем уходило около сорока пяти минут и это при норме в полчаса, вместе с дорогой на вызов. И при этом он даром времени не терял, на вызовах не тормозил и не зависал, а все старался делать быстро. Но пока разденешься, пока вымоешь руки, пока выслушаешь, пока осмотришь, пока выпишешь рецепты, пока сделаешь запись на листочке, чтобы потом вклеить его в амбулаторную карту, пока ответишь на вопросы, пока наденешь куртку, пока дойдешь до следующей квартиры… При шести или семи вызовах (больше поначалу его не нагружали) Алекс проводил на участке не менее пяти часов и ужасался при мысли о том, что он будет делать во время эпидемии гриппа, если, конечно, до нее доработает. Коллеги говорили, что во время эпидемии приходится обслуживать по пятнадцать-шестнадцать вызовов в день. Это же представить невозможно, не то, чтобы сделать!

— Не берите в голову! — фыркнула Тамара, когда Алекс поделился с ней своими опасениями. — До эпидемии далеко, вы к тому времени втянетесь в работу и станете летать по вызовам как Дьяченко, со скоростью пять вызовов в час.

— Пять вызовов в час — это какая-то фантастика! — не поверил Алекс. — Опыт, конечно, великое дело, но не до такой степени.

— Не фантастика, а реальность, — возразила Тамара. — Вот я с вами на вызове ни разу не была, но могу сказать, что вы делаете. Вы приходите, снимаете курточку, возможно — надеваете бахилы, идете мыть руки, хорошенько их моете…

И так, слово за слово, она перечислила все, что делал Алекс, да так точно, будто рядом стояла.

— Да, я так и делаю, — подтвердил Алекс. — А как надо?

— Во-первых, прямо с порога спрашивать, что случилось, чтобы не тратить времени понапрасну, — зачастила Тамара. — И в конце, когда рекомендации даете, нужно одновременно одеваться. Во-вторых, ничего не повторять! Кто может понять, тот сразу поймет, а бестолковым повторять бесполезно, к тому же все и так все знают, а переспрашивают удовольствия ради, ведь для них каждый ваш приход — развлечение. Но вы не обязаны им дефицит общения компенсировать, пускай друг с дружкой общаются. В-третьих, руки на каждом вызове никто не моет, иначе кожа слезет. Мойте, когда это реально нужно или же когда проще вымыть, чем скандалить. А так просто скажите, что руки у вас чистые и топайте прямо в комнату. Ну, для блезира, можно влажной салфеткой обтереть, это гораздо быстрее, чем мыть. В-четвертых, как только перезнакомитесь с нашими льготниками, приучите их вызывать по подъездам…

— Это как? — не понял Алекс. — В подъезде им рецепты выписывать?

— Нет, — усмехнулась Тамара. — Пусть договариваются всем подъездом, они же все равно общаются, и сносят записки с перечнем лекарств, которые им нужны, кому-то одному, желательно тому, кто живет на низком этаже, так вам будет удобнее. Ну а вызов пусть каждый делает на себя, по отдельности. У вас пять вызовов в один подъезд, вы пришли в одну квартиру вместо пяти, навыписывали им всем рецептов и пошли дальше. Одним махом, как говорится, пятерых побивахом. Ну а вы за такую понятливость щедрость проя̀вите, не станете собачиться из-за лишней упаковки или придираться к показаниям. Короче говоря, уважь доктора — и будет тебе все, что хочешь. В разумных, конечно, пределах. Ну а если уж такой «депутат от льготников» проявит сознательность и придет в поликлинику при сделанном вызове на дом, то он принимается без очереди и с великим почетом — выписывают ему все, что левая нога пожелает…

Алекс в который уже раз порадовался тому, что сумел сохранить хорошие отношения со своей замечательной медсестрой. Не девушка, а золото, ума палата и кладезь ценных сведений. Умница-разумница.

— В-пятых, не пишите листочки на вызовах полностью, — продолжала умница-разумница. — Написали фамилию, номера рецептов или больничного — и все. Остальное пишите в поликлинике, перед приемом. Здесь удобнее и вообще так быстрее получается, попробуйте и убедитесь. А если вам нужно разделаться побыстрее, то говорите с порога, что тонометр у вас на прошлом вызове сломался. Сэкономите пять-семь минут, это ценно, а у них же все равно у всех есть тонометры, у некоторых даже по два…

Алекс намотал все наставления на несуществующий ус и со следующего дня начал перестраивать свою работу. Автоматизм выработался не сразу, но спустя неделю он обслужил (слово-то какое противное!) семь вызовов за два с половиной часа и был этому очень рад.

Прогресс наличествовал, внедрение продолжалось, впереди манили радужные перспективы, но в целом было как-то тускло, тухло и уныло. В Братске, где Алекс делал первые шаги в медицине, ему было страшно — а ну как обман раскроется? На «скорой» было не страшно, а просто беспокойно. В поликлинике же поводов для беспокойства не было, потому что умственная работа здесь отсутствовала напрочь. Девяносто пять процентов пациентов были «хрониками», лечившимися по давно установленным схемам. Остальные пять процентов обращались с несложными проблемами, вроде ОРВИ. Если же кто-то из пациентов реально озадачивал, то его можно было направить к какому-нибудь узкому специалисту или же к заведующей отделением, той нравилось, если участковые врачи обращались к ней за советом в сложных случаях, пусть даже случай был и несложный. Если что-то было непонятно на вызове, то с потолка брался первый подвернувшийся диагноз, подходящий для госпитализации. Но спокойствие не радовало.

— Ты какой-то скучный стал в последнее время, — сказала как-то Ольга, имея в виду отсутствие былого энтузиазма в постельных баталиях. — Такое впечатление, будто тебя поликлинические бабы заездили, а на мою долю достаются одни объедки.

— Нет, просто настроение плохое, — ответил Алекс. — У тебя бывало такое чувство, словно ты живешь не так, как должна была жить?

— Да я всю жизнь с этим чувством живу! — Ольга горько усмехнулась. — И в данный момент, между прочим, тоже.