Андрей Шляхов - Расследование доктора Данилова

– Это был скромный домашний ужин, – возразил Денис Альбертович, – а то, что вы сделали, достойно роскошного банкета. Так что, назначайте, где и когда.

– В пятницу вечером в «Бухом Ильиче», – ответил Данилов. – Знаете это место? Милый такой бар у станции «Площадь Ильича». Вкусное пиво, хорошая пицца, демократическая обстановка…

– Может, выберем что-то посерьезнее?

– Там, где «посерьезнее», будет скучно. А в «Ильиче» весело. Только столик забронируйте заранее, лучше в подвале, там потише…

– Как скажете, – Денис Альбертович записал в настольном органайзере название заведения. – В восемь нормально?

Данилов кивнул.

– А вы у нас до конца марта не доработаете? – спохватился Денис Альбертович. – Мне так не хочется расписание перекраивать…

– Без проблем. Если надо, то я и в апреле подежурить могу, – предложил Данилов. – Мне не в тягость, особенно если никакими посторонними делами заниматься не нужно.

– Следствие закончено, забудьте, – Денис Альбертович прищурился. – Смотрели этот фильм?

– Не припоминаю, – признался Данилов после небольшой паузы, – хотя название кажется знакомым. Что-то из детства…

– Семьдесят первый год. Режиссер Дамиано Дамиани, тот, что снял первый сезон «Спрута». Сюжет стандартный – Италия, мафия, тюрьма, одиночка пытается противостоять системе… Я, знаете ли, фанат итальянской классики.

– А я в детстве был влюблен в Орнеллу Мутти, да так сильно, что она мне каждую ночь снилась, – Данилов ностальгически прикрыл глаза. – Увидел ее в «Укрощении строптивого» – и влюбился с первого кадра. Так что мы с вами – родственные души.

Лишний раз мелькать в отделении отныне не было нужды, поэтому в следующий раз Данилов встретился с Денисом Альбертовичем только в пятницу, в баре.

– Имел крайне неприятный разговор с главным врачом, – сразу же доложил Денис Альбертович. – Мне было сказано, что я перекладываю свою вину на других, нервирую сотрудников, вынуждаю увольняться ценные кадры и вообще развалил отделение…

– Ого! – хмыкнул Данилов.

– В общем, с исполнения обязанностей я на заведование уже не перейду, а перейду в какой-нибудь другой стационар…

То ли Денис Альбертович хорохорился, то ли его все настолько достало, что уже и заведовать отделением не хотелось, но говорил он о своем предстоящем отстранении совершенно спокойно, без малейших признаков недовольства или печали.

– Чувствуется, что ваш главный врач большой мандражист и не очень умен, – сказал Данилов.

– Вы видели хоть одного начальника, который не держался бы за свое место? – Денис Альбертович недоверчиво прищурился. – Таких не бывает.

– Встречаются, но редко, – скромно возразил Данилов, совершенно не собиравшийся рассказывать о том, как один главный врач станции скорой помощи голода Севастополя, совершенно не ценивший своего высокого положения, стал директором севастопольского департамента здравоохранения, а затем отказался от должности в министерстве. [30] См. «Доктор Данилов в Крыму».

– Они просто хорошо маскируют свою истинную сущность, – не сдавался Денис Альбертович. – Взять, к примеру, главного на моем прежнем месте работы. С одной стороны по три раза на дню угрожал «бросить все и уйти», а с другой продолжал работать в свои шестьдесят семь, несмотря на то, что давно бы мог выйти на пенсию…

«А может и я маскирую свою истинную сущность, только сам этого не осознаю? – подумал Данилов. – Иначе бы вообще не поехал бы в Севастополь?».

– Если уж говорить честно, то я главного понимаю, – говорил Денис Альбертович. – Обращаться с этой историей в полицию нет смысла, а вот для того, чтобы испортить мнение о главном враче ее вполне достаточно. Поэтому нужно как можно скорее принести меня в жертву. Было бы кем заменить, уже бы заменили…

– Дурака на ваше место главный врач поостережется ставить, а умный не согласится руководить отделением с такой летальностью, так что шансы у вас еще есть, – Данилов ободряюще подмигнул Денису Альбертовичу. – Кстати, поскольку мы сейчас находимся в неофициальной обстановке, то может, перейдем на «ты» и обойдемся без отчеств?

– Меня зовут Дэн, – сказал Денис Альбертович, протягивая Данилову руку через стол. – Дениска-сосиска.

– Очень приятно, – ответил Данилов, пожимая руку. – А я – Вова, Вовка-морковка.

– «Вовка-морковка и Дениска-сосиска» звучит не хуже, чем «Харлей Дэвидсон и ковбой Мальборо», – Денис Альбертович придал лицу суровое выражение и гордо вскинул подбородок.

– Хоть сериал снимай с таким названием, – поддакнул Данилов.

Когда официант принес сковороды с шипящими на них колбасками, Денис Альбертович усмехнулся и сказал:

– Мне так же Нечухаева Надежда в трубку шипела. Видимо мама спала и потому громко говорить не могла, но шипение было очень грозным… Встречаться со мной она не захотела, передала заявление о уходе через Инну Петлёву, она рядом с ними на Нахимовском проспекте живет.

– Чем пугала? – поинтересовался Данилов.

– Всем, чем только можно – от суда до кары небесной, – Денис Альбертович брезгливо поморщился. – Наглость у сестер невероятная. Можно подумать, что это я пациентов дуплил, а не они.

– Атака – лучший способ защиты, – напомнил Данилов.

– А наглость – второе счастье, – добавил Денис Альбертович. – У меня одноклассник в Следственном комитете работает. Я ему рассказал эту историю и спросил, что вообще можно сделать. Он меня отчитал. Сказал, что нужно было обращаться раньше, тогда бы они установили по отделению скрытые камеры и взяли бы Веру, как он выразился, «на горячем». Человек не понимает нашей специфики. Какие камеры? Для их установки нужно закрыть отделение как минимум на сутки, предварительно выписав всех пациентов… Да и разве можно так рисковать? Доказательства доказательствами, но получать их ценой жизни очередного пациента я не собираюсь!

– Главное, что все закончилось, – успокаивающе сказал Данилов. – И мы сегодня это празднуем.

– А я завтра на работу не приду, – сказал Денис Альбертович с таким выражением лица, будто сообщал великую тайну. – И послезавтра тоже. В кои-то веки! Стану спать до тех пор, пока морда от подушки не устанет…

Посидели хорошо, до полуночи. Вообще-то по пятницам и субботам бар работал до пяти часов утра, но в восемь у Данилова начиналось дежурство, поэтому засиживаться дольше было нельзя.

– Кажется, я приобрел нового приятеля, – сказал Данилов Елене, когда вернулся домой. – Денис – хороший мужик, даже неловко, что я в его отношении так напрягался. Все-таки я плохо разбираюсь в людях… Надо совершенствоваться.