Михаил Гиголашвили - Кока

– Какие жуки? – переспросил из кухни Кока, украдкой, без бульков, отпивая из бутылки добрые глотки чачи.

– Очередные бесы с Востока. Но их вымел поганой метлой Давид Строитель. После него явились монголы, разрушили город… Персы жгли не раз… Эмир Тимур-Тамерлан прошёлся… Османы крушили… Господи, кого только не вынесли!.. – заволновалась бабушка и попросила принести валерьянку и корвалол. – И теперь, когда от всех избавлены, – время ли начинать междоусобицы? Что в России, что у нас – одно и то же! Когда свет дали, я слушала телевизор. В Москве друг в друга из танков стреляли! Что за люди? Насилием всё всегда пытаются решить! Мы же не в пещерном веке! Впрочем, понятно, деграданты: кто был никем, стал вообще ничем! И главный из них – это наш сапожник с шестью пальцами на копыте и усохшей лапой, Джуга!

– Ты, главное, не волнуйся! Знаем, что всюду Абсурдистан, – подал капли Кока, стараясь не дышать чачей.

Бабушка, вытряхивая капли из обоих пузырьков в одну рюмку, фыркнула:

– Да как не волноваться, когда по телевизору говорили, что в России уже раздаются голоса – не пора ли возродить монархию? Скажите, пожалуйста, монархию им подавай!.. Это же надо быть такими идиотами, чтобы восемьдесят лет назад развалить свою родину, убить миллионы в междоусобицах, выкорчевать генофонд, перерезать дворянство, разворовать несметные сокровища… Дай ещё воды!.. Потом этот рябой палач превратил страну в концлагерь, пропустил через мясорубку людей, чтобы они ему дороги прокладывали в его любимой вечной мерзлоте!.. Русские никогда не жили свободно, всегда тихо сидели, пережидали своих царей и вождей – так пережидали монголов, Батыя, Рюриковичей, Грозного, Петра, Анну Иоанновну, Бирона, Николая, Сталина, Брежнева. В семнадцатом сорвались, всё перебили и опять затухли. Очнулись только когда остались голы и босы. А сейчас призывают на помощь Романовых, коих сами же расстреляли, закололи штыками, бросили в колодцы, закидали гранатами и засыпали, полуживых, хлоркой! Удивительный самопоглощающий народ! Свою империю развалили, Союз развалили, что осталось развалить?.. А если Россия рухнет – соседям не поздоровится, уверяю тебя! Конец империй страшен! И Абхазия – кровавая первая ласточка этого ужаса.

Кока, ощущая тёплые приветы чачи, удобно улёгся на тахту.

– С чего вообще эти коммунисты завелись? Наша лекторша в институте постоянно беременная была, так ничего толком не рассказала… И от Нодара Варламовича мало что в голове осталось, кроме пьянки и слова РСДРП…

Бабушка залпом выпила капли, хлопнула рюмкой по столу.

– Проклятый иудей Маркс свою теорию выдумал, а русские, желая, очевидно, показать Европе, какие они умные и прогрессивные, решили воплотить все эти бредовые идеи о всеобщем счастье на практике, в реальной жизни. Но начали делать это не по-иудейски и не по-европейски, а по-русски, то есть привычной резнёй. Только прошу тебя, – строго выпрямилась она и погрозила пальцем, – не путать Ельцина со Львом Толстым, а Хрущёва – с Чайковским! Девятнадцатый век в России был в целом очень даже приличным, это дальше люмпены и голодранцы всё разрушили и похерили. Впрочем, и тогда русские императоры не гнушались угроз и шантажа для запугивания Европы!

И она рассказала, что в наполеоновские времена в Париже поставили пьеску, где был комично выведен Александр I, которого это почему-то так возмутило, что он отправил Бонапарту послание, где писал, что узнал об успехе новой пьесы и может завтра же прислать в Париж миллиона два или три зрителей, – после чего пьесу тут же сняли с репертуара.

– А сейчас другие лозунги у них: убей, укради, похить, завладей, отними…

– Присвой, откуси, отрежь! Суй в карман, пока карма позволяет! – подключился Кока, а бабушка растерянно вздохнула:

– О господи! Дадут когда-нибудь людям жить спокойно? Уже о бриллиантах и мраморных ваннах не просим, лишь бы вода и еда были, как в зоопарке! Дай ещё но-шпу, что-то сердце давит! И все, поголовно все, что тут, что там, врут и изворачиваются! Как у этих мерзавцев-политиков языки не отваливаются столько лгать? И носы не растут, как у Буратино?

Желая отвлечь её от печальных мыслей, Кока пустил обычный пробный шар, переводящий сознание бабушки на иную ступень.

– А почему, кстати, улочка напротив называется Чайковского? Там правда композитор жил?

Бабушка подозрительно взглянула, плотнее укуталась в пуховой платок.

– Я тебе уже сто раз говорила – у тебя решето вместо ушей? Эта улица раньше называлась Консульская, здесь жило городское начальство, высокие чины. А младший брат композитора, Анатолий Ильич Чайковский, служил в Тифлисе вице-губернатором и жил тут, на Консульской, в особняке, куда к нему часто приезжал брат-композитор. Кстати, Пётр Ильич тоже писал в письмах, что, будь помоложе, он бы навсегда устроился в Тбилиси. Создал тут кучу вещей. О, его очень любили и почитали в нашем обществе! Устраивали ему вечера, обеды, концерты, бенефисы! Там есть окно, возле которого он часто сиживал…

– Правильно! Чайковский должен пить чай у окна, а Кофеевский – кофе у дверей! – плоско пошутил Кока, и между прочим делано-равнодушно сообщил, что уезжает на несколько дней в горы, в Бакуриани: там снег выпал, – на что бабушка резонно возразила:

– Тоже мне, любитель спорта выискался! Если тут нет света, воды и газа, то там и подавно не будет! Куда прёшься? Сиди дома! Нужен тебе этот Бакуриани как собаке пятая нога!

– Я на горы лазить не собираюсь, я не дядя Родион. Просто поеду отдохнуть на свежем воздухе, с друзьями, а то тут копоть всюду, гарь, сажа, мгла, дым, дышать нечем! Скоро приеду, не волнуйся!

И ушёл к себе в комнату, сказав напоследок, что в кухне осталось кило два картошки, а в корзине – лук и чеснок, и услышав в ответ обиженную реплику:

– Как будто в вашем Париже воздух чище, чем у нас в Сололаки! Никогда не поверю! У нас самый чистый воздух во всём городе!

В холодной тёмной комнате кое-как забил кропалик, покурил. Лежал без сна. Мысли блуждали впотьмах, спотыкаясь то об одну кочку, то о другую… Когда привезут гашиш, его никому нельзя показывать, – не то очереди будут стоять с утра до вечера, ведь в районе, как в саванне, ничего не происходит и не проходит незамеченным. Чуть кто поймал добычу – сверху начинают кружить грифы, за ними с земли следят хищники всех мастей и следуют за их полётом к месту жертвы и жратвы. А там уж кто сильнее – того и мясо, остальным – сидеть в сторонке и дожидаться рогов, копыт, костей и хвостов.

Но ведь добыча тоже хочет жить – любая овца солнцу радуется! Попастись в одиночестве, погулять, подумать…Не всё же время тру́сить и труси́ть куда-то в вечном стадном страхе? Интересно, что копытные думают о хищниках? Наверно, они для них – неизбежность, как для людей – засуха, ливни, гром, пожар, мор. Или злые божества. Ад жвачных – всегда живой, на четырёх лапах с когтями. Ад человека – чуять своё бессилие перед чем-то всесильным и всемирным, что породило Вселенную в тысячи солнц. Страшное Оно роет чёрные дыры в космосе, запускает метеориты и астероиды, рушит в прах старые планеты, отрывает от солнц огромные массы магмы и заставляет их вращаться, как кипящее стекло на трубке стеклодува. И плохо, что человеку дадены ум и душа, но не забраны инстинкты, поэтому он от века не знает, что хорошо и можно, а что плохо и нельзя…