Михаил Гиголашвили - Кока

Из другой двери высунулась фигура в пальто и шапке, похожая на Плюшкина из “Мёртвых душ” с иллюстрациями Боклевского, по которым бабушка в детстве тренировала Коку в русском чтении. Арам. Худой, небритый.

– А, ты… Заходи! – Он слабо махнул рукой, и Кока проследовал в крохотную комнатушку с окном на глухую скалу.

Арам кашлял.

– Болею, никак простуда не отстанет, мерет кунем [164] Ругательство. . Ты как? Вас там в Сололаки не разбомбили, когда по Дому правительства из пушек палили?

Кока с опаской сел на шаткий стул.

– До нас не долетало, а ниже – да. Бабушка говорит, её знакомую на Дзержинского убила шальная пуля. Старушка чай пила за столом – и вот!.. Как-то тяжко всё.

– Да, плохо что-то… – согласился Арам, залезая в неопрятную постель и звеня ложечкой в стакане со слабым жёлтым чаем. – У меня ещё и зубы отказали… Вот, брат, смотри, – раскрыл беззубый рот.

– Цинга, что ли? – отвёл глаза Кока.

– Может быть. Чеснок ем, не помогает. Ты как? Бабушка жива-здорова? А то со всех сторон только и слышно: тот умер, этот скончался, того неделю как похоронили… Мрут люди, Кока-джан!

– Неудивительно, когда такой беспредел кругом, – повёл Кока рукой. – Когда к тебе шёл, чёрные джипы с типами в хаки проехали, а из окон стволы торчат. Я третий день помыться не могу – воды нет.

– Я про это вообще забыл, брат! У нас воды и раньше не было – с дворового крана носили, а теперь и там нету. Хорошо хоть уборная во дворе… Что у тебя? Продать что-нибудь?

Кока развернул свёрток:.

– Да, у бабки украл. Посмотри.

Арам быстро зыркнул на книги, взял “Переписку” Екатерины, повертел, понюхал. “Описание Парижа” взвесил на руке, а по “Герою нашего времени” только скользнул взглядом. Вздохнул:

– Книги хорошие. Но главные покупщики раритета, грузинские евреи, уже все уехали. Что делать? Кому это показывать? У людей на хлеб купонов не хватает! Если хочешь, оставь, я завтра с утра пойду сидеть на барахолке под Сухим мостом, может, кто и клюнет… Вот эти кирпичи должен на горбу туда тащить, даже на такси денег нет, – пнул он ногой внушительную стопку книг. – Сижу там целый день, как ахвар [165] Недоносок, подонок (груз.). , а толку ноль. Теперь люди книги не покупают, а жгут, чтобы не замёрзнуть.

– А сколько они могут стоить? – Кока попытался заглянуть в глаза Араму, не удалось – глаза были скошены.

– Кто его знает?.. Я ж не антиквар, а книжный барыга, как вы говорите…

Кока прикинул:

– Ну, за три книги – три сотни баксов. Только быстро надо. Идёт? (Думая о том, что этих несчастных денег даже на дорогу не хватит.)

– Что?.. Триста долларов? – закудахтал книгоноша. – Да я десять долларов на хлеб и молоко собрать не могу, трёх детей имею! Никаких денег у меня нет, брат-джан!.. Оставляй, я их завтра с другим старьём отнесу, авось купят… Вон в ту стопку положи, где “Христос и Антихрист” Мережковского. Не читал? Очень интересно. Пишет, что Христос был армянином…

Кока усмехнулся:

– Ага, Тер-Христосянц… И Пётр Великий, и Давид Строитель, и все египетские фараоны и папы римские – все армяне…

– Ты шутишь, а это правда.

– И что за тик у вас такой – всех к себе приписывать? Отчего такой дурдом?

Арам не очень уверенно ответил:

– Мы – самые древние…

– Ясно, кто б сомневался, – вздохнул Кока. – Всем известно, что вы моложе питекантропов, но старше неандертальцев!

Да, тут ловить нечего. Но тащить сейчас книги назад? Нет. Пусть у барыги останутся, может, продаст, хотя внутренний голос говорил, что Арам скорее удавится, чем отвалит ему триста баксов. Кисло попрощался и ушёл, провожаемый неслышной девочкой в шерстяном коконе шали.

Отправился в Сололаки по Лермонтовской.

Мимо опять промчались два чёрных джипа, из окон гремела Алла Пугачёва.

Кока заспешил домой: вдруг это военные разъезжают в поисках свежего мяса, ловят молодых для войны… Опасно!

Дома застал бабушку в растерянности возле книжного шкафа.

– Что случилось, Мея-бэбо?

Она поджала губы:

– Просыпаюсь – и вижу: дверца приоткрыта… Открываю шкаф – вижу дыру между книгами!.. Смотрю – нет моего любимого “Описания Парижа”! Ты не брал случайно? Только честно? Посмотри мне в глаза!..

Кока посмотрел:

– Если б я хотел, я бы давно украл. Логично? Может, ты вчера её читала, куда-то положила, а сейчас не помнишь! – невинно предположил он (это был запрещённый приём: бабушка правда начала кое-что забывать, хотя “старое время” помнила крепко). – А что, ценная книга? – невзначай поинтересовался он.

– Достаточно. Но не в этом дело. Её и “Переписку Екатерины” мне подарили на свадьбу. А сейчас нет ни той, ни другой. И лермонтовского романа нет.

– Муж-чекист подарил? – злорадно намекнул Кока на всякий случай (мол, книги-то тёмные, ворованные на обысках, если их сейчас украли – не удивительно, плохое к плохому липнет).

– Нет, – отрезала бабушка и опять стала копаться в шкафу.

Кока, ругая себя за то, что забыл запереть дверцы и замаскировать дыру (но помня, что книга “достаточно ценная”), удалился в свою комнату и залёг на диван. Неприятно получилось. Но что делать? Раньше не брал из этого шкафа, а теперь взял. Безвыходняк, как говорит Сатана.

Вечером Нукри свистом вызвал Коку и сообщил, что съездил в аэропорт, где полный бардак, какие-то рейсы летают, какие-то нет, людей полно, все вповалку, шум, гам…

– Но я сумел взять два билета на Минводы. В конце концов, никто нас не заставляет ничего покупать. Не понравится ситуация – развернёмся и уедем, а в Тбилиси отдадим Сатане его деньги – и всё. По воровским понятиям меня никто не может принудить лететь за кайфом. А чтобы понятия соблюдать, есть воры и повыше Сатаны. Сатана – бандит, но не вор! И на его слово есть последнее слово вора! Откуда я это знаю?.. А ты забыл, кто мой дядька? Он десять лет отсидел. Много чего узнал я от него, пока его цирроз не убил.

– И на когда билеты? – с замиранием сердца спросил Кока.

– На послезавтра. До Минвод. Потом на автобусе или маршрутке – до Пятигорска, там недалеко, километров тридцать-сорок… Бумажка с адресом у тебя? Завтра принеси, по карте посмотрим, где эта Золотушка. Кстати, золотуха не простая болезнь, это туберкулёз кожи…

– Этого не хватало, – в сердцах вырвалось у Коки.

Чтобы как-то переварить информацию о билетах, он вкрадчиво спросил у Нукри, не видел ли тот случаем доброго курда, что подогрел их недавно хорошей шмалью? Нукри молча полез в вазочку, вынул коричневую горошину и кинул её на стол – горошина пару раз упруго подпрыгнула.

– Прыгучая, хорошая! Поделим! На ночной косяк хватит. Ты прав, надоело дурь клянчить то у курдов, то у татар. На зиму затариться нужно. А зима будет холодной. Старуха Маро сказала – ей видение было: всё завалено снегом по крыши, а люди в снегу ходы пробивают…