Михаил Гиголашвили - Кока

Кока не мог уснуть от тревожных мыслей. Очень уж всё решилось внезапно, само собой. Они как будто даже ещё не решили ехать, и вот вдруг – билеты на Минводы!.. “Нукри прав – поедем, посмотрим, увидим, что к чему… Если что не так, уедем и деньги Сатане отдадим…”

И любопытно же. Он никогда в такие места не ездил, ничего не брал, а всегда пробавлялся чужими милостями. А тут – самому увидеть всё своими глазами, попробовать, купить… И Нукри надёжен, не раз в передрягах бывал. Можно рискнуть. И залечь потом на дно.

И опять вплотную подползали куцые трусливые мысли: не бросить ли всё это, не свалить ли в Париж?.. Но там снимать комнату надо, а денег нет. И работы нет. И бабушку оставлять перед зимой нельзя, подло будет…

Чтобы отвлечься, стал мечтать, как вернётся с добычей. Это, наверно, будет так же приятно, как бывало приятно после часовых ожиданий где-нибудь в грязных подъездах, сырых подворотнях, промозглых тупиках и обшарпанных хатах прийти домой, надёжно спрятать дурь, набрать ванну, выкурить в горячей пенной воде контрольную мастырку, а потом в халате и наушниках улечься под Pink Floyd на широкую тахту в галерее, где пахнет душистой мастикой и цветами, кои бабушка покупает у молодой цветочницы Нази. Из кухни доносится шипение курицы на сковороде под камнем-прессом. Сочатся ароматы жареной картошки, а со двора слышны крики детей, гулкие отскоки мяча и вечные этюды Черни – это соседская девочка Мзиана прилежно упражняется с утра до вечера, что, впрочем, никого не раздражает, ведь шумно и гомонливо во дворе всегда. Вот ключи от счастья – чего ещё пожелать?..

В аэропорт они поехали на такси. Нукри одет, против обычного, скромно и неброско, что и правильно. Как Хамса учил в камере, когда Кока впервые сел на пятнадцать суток? С товаром быть трезвым, в глаза не бросаться, без дела не шляться, идти чётко, “по делам”, и, главное, не искать взглядом глаза ментов – они на это реагируют, как псы на течку.

Когда Кока поделился этой мудростью с Нукри, тот добавил:

– И держать язык за зубами, не то очередь за мастырками будет стоять до улицы. Ничего не забыл? Паспорт, ксиву, телефон Рыбы, деньги? У тебя сколько? Триста баксов? Не густо.

– А у тебя?

– Есть кое-что, – ушёл Нукри от ответа.

“Не хочет говорить, не надо. Всё равно на сатанские пять тысяч брать будем”, – думал Кока немного обиженно; мог бы и сказать, если уж они партнёрами в такую опасную поездку едут!

В аэропорту – полный хаос. Толпы людей, крики, шум, гам, перебранки. Табло не работает – нет света. Динамики что-то хрипят иногда, но разобрать ничего нельзя. Повсюду – на скамейках, на полу – лежат или спят люди. Очередей на регистрацию мало – значит, самолёты не летают.

– Подожди, я сейчас. – Нукри, бросив сумку, отошёл и скоро вернулся с невысоким юрким парнем в оранжевой безрукавке с жетоном – это был Юрчик, знакомый по Сололаки, он заведовал погрузкой чемоданов в самолёт.

Юрчик сообщил: как ни странно, самолёт на Минводы отойдёт по расписанию, там какая-то шишка летит.

– На курорт едете? Отдыхать? Правильно. Давайте паспорта, я мигом оформлю. Сумки возьмёте с собой в кабину. – А на замечание Нукри, что у него ещё советский паспорт, притом просрочен, отмахнулся: – Я зарегистрирую. Кто в этом бардаке на это смотрит? Курвам на смех всё!

Минут двадцать осматривали зал, пытаясь понять, где менты или тихарики, хотя это было сейчас не нужно. Но какой-то механизм включился в Коке – он стал собраннее, строже, внимательнее. Нукри тоже сосредоточился.

Юрчик вернулся с паспортами и посадочными талонами. Служебными ходами вывел их к самолёту, в жерло которого дюжие мужики перегружали чемоданы с тележки, а пожилой усатый курд в оранжевой телогрейке, ковыряясь в носу возле бензовоза, следил, как керосин пульсирует в резиновом рукаве, вползающем в люк под крылом самолёта.

В дороге молчали.

Самолёт стар. Дребезжит, скрипит, шатается, как пьяный. Ручки кресел заедает. Откинуться невозможно. Мотор ревёт надрывно. Металлический голос сообщил: “Летим над Кавказским хребтом, гроза, турбулентность, всем пристегнуться!” И Кока в очередной раз удивился: как некоторые люди любят летать? Только полный болван может находить в этом удовольствие! Лучше уж на горы лезть, чем по небу телепаться!..

Лететь недолго, минут сорок. Не успели взлететь, сходить в туалет, – посадка.

Подхватили сумки и скорым шагом вышли из аэропорта. У таксистов выяснили, что автобусы на Пятигорск ходят с автовокзала, туда ехать надо.

– А сам сколько возьмёшь до Пятигорска?

– Ну, ехать полчаса. Тридцать баксов.

– Садись, поехали, – решил Нукри.

Таксист попался весёлый. Рассказывал байки: недавно один лох, залётный воришка, увидел в Пятигорске красивый дом (школу ДОСААФ), влез в окно в директорский кабинет, нашёл бухло, нализался да так и заснул в кресле.

– Такие дуболомы! Как их земля держит? Вы в какой санаторий едете? У меня время только до автовокзала в Пятигорске довезти, дальше не смогу: жена ждёт на обед.

– Святое дело. Мы там сойдём, – ответил Нукри. – Гостиница при автовокзале есть?

– Есть какая-то гостиничка.

– Вот и хорошо, – кивнул Нукри, а Коке тихо сказал: – Лучше в каком-нибудь тихом месте остановиться, чем в центре. Меньше внимания – больше понимания! – Он подмигнул.

Дорога вела через поля. Взбиралась на подъёмы. Петляла. Шла вдоль гор.

– А вы село Золотушку знаете? Это далеко? – ляпнул Кока (Нукри укоризненно покачал головой).

– Золотушку? Близко, минут двадцать от Пятигорска на машине.

– Тут, я вижу, у вас всё близко, – поддержал разговор Нукри.

– А чего там, в Золотухе, делать? Там санаториев нету. Малое место. Человек полтыщи живёт. Недалеко гора Шелудивая. Бештау иногда виден… Вот и всё.

– А вы можете нас завтра… – начал было Кока, но Нукри, наступив ему на ногу, перебил, сказав, что очень даже логично, что в Золотухе – гора Шелудивая, ведь при золотухе, кожном туберкулёзе, кожа как раз шелушится и слезает (а Коке шепнул по-грузински: “Молчи, балда”).

Прибыли на автовокзал Пятигорска.

Был разгар дня. Бензиновая вонь. Люди с чемоданами и сумками. Гомонливые и суетливые очереди возле автобусов. Отдельно – группка таксистов, со звоном крутящих на пальцах ключи для привлечения клиентов, словно те малые котята и прибегут играться.

Автовокзал небольшой. В одном крыле – металлический ряд камер хранения, кассы. В другом – закрытые двери с табличками. Дирекция, видно. Людей мало. Две старухи в чёрном возятся возле камер хранения. Там же, на узкой скамье, спит парень с кепкой на лице.

Нукри спросил у кассирши, раскрашенной, как индеец, есть ли при автовокзале гостиница. Та кивнула шиньоном, где явно не хватало перьев.