Михаил Гиголашвили - Кока

Психологиня, как всегда, в обтянутых джинсах и свободной блузе. Сегодня, видимо, она была в лирическом настроении и вместо обычных сухих терминов говорила о депрессиях вполне поэтично (даже самые пришибленные подняли глаза и стали тревожно вслушиваться в её слова). А она сравнивала депрессию то с мышкой, что постоянно шебуршит в голове, перекатывает что-то с места на место, грызёт, скребётся и пищит, то с душевной и психической тьмой, при которой проблемы набухают, как пузыри на воде, душа тычется в эти пузыри, они лопаются, но вздуваются вновь и вновь, то с привидением – взмахнуло рукавами и навело на человека беспомощную, непроглядную тоску, навеяло печаль, накинуло паутину на душу. При депрессии всё вокруг приобретает свинцовые очертания трагедии. А внутри – ощущение своей тотальной ничтожности, ненужности, слабости и бессилия.

Депрессивцы согласно кивали: да, паутина, да, мышка, да, привидение, да, трагедия, всё это они испытывают. Но где же выход?

Кока погрузился было в созерцание её вертлявых бёдер – как вдруг услышал, что отец медицины Геродот учил лечить депрессию настойкой опиума, очистительными клизмами, тёплыми ваннами, массажем и питьём минеральной воды.

Ничего себе!

– Простите, а разве настойка опиума не вызывает привыкания? – невинно спросил Кока.

Психологиня неопределённо ответила:

– Раньше вообще все болезни лечили опиумом! (Что вызвало ропот у депрессивцев, всегда слышавших, что опиум – это страшная отрава.) Сейчас, конечно, хорошо действуют антидепрессанты. У вас какого рода депрессия?

– Мужского, – пошутил Кока. – Как у всех – страхи, тревоги…

– Надо с этим бороться!

– А вы дайте ему настойку опиума – он и будет бороться! – вступил в разговор двухсоткилограммовый Дитер, дремавший рядом.

Но психологиня возразила, что людей как раз и гонит к наркотикам страх оставаться наедине с собой, боязнь увидеть неприглядную правду о себе, ведь наркотик – профи-лжец, враль и фантазёр, он лжёт и веселит, утешает и баюкает, увещевает и льстит, умиляет и улещивает, смиряет, укрощает и примиряет больного с самим собой и социумом, поэтому на жаргоне его иногда называют «лекарством». Но она не стала углубляться дальше в эту тему, заметила только, что Авиценна советовал лечить депрессию с помощью домашних животных. Его правота доказана наукой. Поглаживание собак и кошек вызывает выделение серотонина и стабилизирует давление. Общение с животными спасает от депрессий и даже от суицида, делает человека стрессоустойчивым. Кошки хороши при мигрени, язвах, ревматизме. Наблюдение за рыбками лечит бессоницу. Ну а собаки – кладезь энергии, жизнерадостности, любви и радости, которые передаются их хозяевам.

На позитиве, однако, продержалась недолго – и перешла к своей обычной скорбной песне о снижении желаний, отсутствии аппетита и присутствии запоров, потере сна и появлении ночных кошмаров.

Кока не выдержал:

– Про массажи и клизмы ясно. А чем вообще лечить эту напасть?

На что психологиня торжественно возгласила:

– Об этом я как раз собиралась сказать! Лечение депрессий, помимо лекарств и психоанализа, очень разнообразное! – И начала писать на доске:

свето → музо → арт → танц → трудо → цвето → ароматерапии

А Кока представил себе, что́ будет, если все эти терапии вдруг разом обрушатся на какого-нибудь дебилептика! Вот когда он правда ошалеет! Ведь ему придётся при мигающем свете, под грохот музыки танцевать трудовые танцы в наполненной ароматами комнате с яркими цветными обоями! Недолго и умереть от такой терапии! Ещё дурацкий спорт и блуждание по горам забыла вписать! Нагрузить рюкзак кило под сорок – и вперёд, в горы! Всякая депрессия за пять минут пройдёт после первого подъёма!

Психологиня игриво напомнила, что занятия сексом также стабилизируют нервную систему, ибо наполнение кровью детородных органов положительно сказывается на кровообращении, артериальном давлении и общем тонусе, а Кока вспомнил, как в институте парни говорили, что у мужчины первый раз эрекция бывает в утробе матери, а последняя – после смерти. Ведь всем известно, что отца Лаврентия Берии, Павла, с трудом похоронили: не смогли крышку гроба закрыть – так у него торчал полуметровый смертный член; кое-как сломали, чтобы заколотить гроб. А девственная целка есть не только у женщин, но и у шимпанзе, лошадей, слонов, китов.

– У китихи, наверно, сто кило весить будет!

– Иди и ломай такую!

– Клара Целкин!

– Топором не прорубишь!

– Дрелью и болгаркой надо!

– Или лимонкой подорвать!

Кока сидел у телевизора. Вчера у доктора Хильдегард были выпрошены таблетки “для успокоения”, чтобы приятно где-нибудь прикорнуть. Но где? В палате рыгает Массимо. На улице прохладно, осень в разгаре, ветрено, даже кафе не работает. Остаётся телевизор.

Как всегда, крутился канал про зверей. На сей раз жуки, мокрицы и пчёлы ползали по экрану, а диктор говорил, что мир насекомых куда более страшен, жесток и суров, чем остальная фауна. В этом микромире нет прощения, милости, понимания, а проигравший всегда мёртв и сожран победителем подчистую. Все насекомые – каннибалы. Девиз простой, как у гладиаторов: убей или умри! Известно, что какие-то злобные африканские муравьи даже пытают обычных муравьёв перед смертью, чтобы жертвы выделили феромоны, по которым можно найти их личинки, перетащить в своё гнездо и вырастить из них “рабов”. Словом, всё как у людей – тираны, королевы, воины, грабежи, убийства, пытки, захваты, разоры! Тарантулы жрут богомолов. Богомолы хрустят стрекозами. Стрекозы ловят жуков. Жуки и пауки лакомятся мухами и мошками, а те уж питаются пыльцой и нектаром. Вот эти-то мошки и есть самые истовые и благочестивые христиане! Они точно никого не убивают и не калечат!

Но и злых муравьев-палачей ждёт скорое возмездие: их по одному щёлкает грозный судия – скорпион. Он от своей норы не удаляется, всю жизнь проводя там, где родился, и опустошая всё живое в радиусе метра. Неизвестно от кого полученные панцирь, яд и жало помогают ему не щадить ни братьев, ни собратьев, ни их скорпионышей, ни своих детёнышей.

При виде этой наглой гадины негритянка-Будда с клацаньем и щёлканьем неодобрительно прошамкала:

– Пло-хо! Ме-ня в дет-стве уку-сил та-кой – дол-го бо-лела по-том. – Но Кока не стал уточнять, где негритянку Мюллер в детстве мог искусать скорпион.

Потом тема передачи сменилась: начался эпический рассказ о брачных боях самцов. Диктор сказал, что во время брачных схваток олени вываливаются в собственной моче для устрашения врага, а Кока вспомнил себя в ломке, отчего стало неловко: олени могут хоть в чём вымачиваться, они звери, у них стыда нет, но ты же человек?! Животные вообще целомудрены, на всякие ухищрения и излишества не идут, спариваются не ради кайфа, а ради рода. Да ещё как! Львы делают по сорок – пятьдесят подходов в день. Слоны по два месяца в году бегают по саванне со вставшим поленом, ищут самок или на крайняк носорогов, которых и насилуют, подчас ломая им хребты своей тяжестью. На бесслоновье – и носорог слониха!