Павел Иевлев - Небо над дорогой

Судя по ржавчине на бортах, здешняя баталия была давненько, так что никто нам не помешал, мы успели поесть, простирнуться и даже просушить одежду на горячем радиаторе конденсора.

— Совсем близко уже, — сказал Артём, когда мы собрались ехать. — Последний зигзаг, пожалуй.

— Думаешь, он согласится?

— Надеюсь. Мы с ним не на трезвую голову, знаешь ли, общались…

Глубина планирования нашей экспедиции меня с самого начала поражала.

— Иван Николаевич, — крепкий, высокий, седоватый мужчина, коротко стриженый, слегка за сорок. Открытое волевое лицо, правильные мужественные черты: как есть «военный, красивый-здоровенный». Хорошо бы ещё вменяемый оказался.

— Сергей, можно Зелёный.

Рукопожатие у него хорошее, чёткое, энергичное, без лишнего давления. Первое впечатление положительное.

Добрались удивительно буднично — Артём скомандовал «Вправо!», перехватил управление, и мы прямо с дороги вкатились в каменный тёмный коридор какого-то чёрного каземата. Выключили резонаторы — и зажёгся свет. Обычные ртутные лампы, ничего зловещего. Длинный ангар без окон, переходящий в коридор со стальными дверями. Прохладно, сумрачно и так тихо, что пыхтение машины и клацание колеса по каменному полу кажутся оглушительными. Я ждал чего-то более драматичного — штурма, перестрелок с охраной, взятия заложников, ультиматума, силового прорыва обратно… Но Иван просто вышел к нам с торчащим из кармана комбинезона электрическим тестером, вытирая грязные руки ветошью, прищурился на наш подозрительный дилижанс, а потом узнал — и обрадовался.

— Артёмка! Ничего себе! Тебя по всему Мультиверсуму с собаками ищут, знаешь?

— Нашли уже, — откликнулся мой спутник, вылезая. — Её Величество временно не имеет ко мне претензий.

— Простила, что ли?

— Куда там! — рассмеялся Артём и они, сойдясь посреди коридора, поздоровались рукопожатием. — Просто ей сейчас не до меня. Но мы намерены поменять её приоритеты прямо сейчас, похитив главного механика Коммуны. Как тебе такая мысль?

— Звучит заманчиво, но хотелось бы подробностей. Я же не один.

Поздоровавшись со мной, Иван внимательно посмотрел на Эли, но ничего не сказал. Машина привлекла его внимание куда больше.

— Судя по транспорту, вы, во-первых, добрались до дирижабля, а во-вторых, не сумели его запустить. Иначе вы бы прилетели прямо на нём или не прилетели бы вовсе — нафиг бы я вам тогда нужен. Я верно уловил суть ситуации?

Умный мужик, поди-ка.

— Примерно, — уклончиво ответил я, — я запустил все сервисные системы, но главный силовой агрегат вне моего понимания. И Артём в любом случае был настроен вам помочь.

Тут я не то чтобы приврал, просто изящно сформулировал. Был настроен? — Был. Собирался ли что-то предпринять в эту сторону — понятия не имею. Вряд ли в первую очередь, если честно, других проблем хватает. Но, при случае…

— Понятно.

Он не кинулся к нам с распростёртыми объятиями и криками «заберите меня отсюда», но и не послал с порога. Просто крепко задумался. Я немного нервничал — всё же мы на территории Коммуны и нам тут если и обрадуются, то только как трофею. Но не торопил — не самое простое решение перед человеком: остаться в комфорте и безопасности, пусть и под ограничениями, или ломануться на волю с непредсказуемыми последствиями? На нём же семья, ответственность. Опять же коммунары просто так его не отпустят, будут искать. Серьёзный выбор.

— Я с вами.

Вот так всё просто? Мужик. Уважаю.

— Подождите минуту.

Он зашёл в дверь — за ней оказалась аппаратная с подковообразным пультом, набитым индикаторами и переключателями, и стеной с чёрно-белыми зернистыми экранами. Впрочем, несколько штук с краю были заменены на цветные плазменные панели современных бытовых телевизоров, а ещё несколько отсутствовали, видимо ожидая такой замены. Иван подошёл к пульту, откинул стеклянную крышку, повернул красный переключатель.

— Как у вас с грузоподъёмностью? — спросил он, вернувшись.

— Так себе, — признался я.

— Тут много ценного. Сильно грабить не стану, не по-человечески это, но инструменты и материалы для работы с агрегатами Первой Коммуны есть только здесь. В том числе и с того дирижабля изъятые.

— А нас не накроют в процессе?

— Я запустил защитный протокол, все входы заблокированы. Здесь ночь, сотрудники по домам, только дежурная смена в цеху. Но я их там закрыл. Сюда можно проехать по Дороге, но для этого надо сначала понять, что что-то не в порядке. Надеюсь, время у нас есть. Мне ещё семью собирать. Вы же понимаете, что я с семьей?

— Разумеется, — кивнул я. — Семья — это святое. Дистиллированная вода есть?

— Много надо?

— Литров… — я посмотрел на водомерное стекло, — литров тридцать было бы недурно.

— Найду даже бидистиллят.

— Светлана, — представилась симпатичная женщина средних лет.

Короткая стрижка не скрывает первой седины, макияжа по ночному времени нет. Возраст уже виден, но ещё хороша собой. Спокойная, собранная, не мечется с кудахтаньем, не зная, за что хвататься.

— Уходим, Свет, — коротко командует ей муж, и она, кивнув, принимается быстро паковать какие-то вещи.

Никаких вопросов «Куда? Зачем? Как же дети?» — и прочего такого, чего я, признаться, ожидал. Моя бы задёргалась точно, разбуди я её посреди ночи и объяви срочную эвакуацию. Одно слово — жена офицера. Выдёргивает из шкафов уже собранные сумки. Типа «тревожный чемоданчик» всегда наготове. При этом умудряется между делом ещё и кофе всем варить.

— Вась, нарежь быстро бутербродов, мы уезжаем, — кидает она девочке лет пятнадцати, которая растерянно хлопает зеленущими глазами спросонья, стоя в дверях.

— Э… Пап?

— Васькин, сначала бутеры, потом — вещи, — Иван, проходя мимо, лохматит ей чёлку с осветлёнными прядями. — Только самое важное. И инструменты свои не забудь, пожалуйста. Мы сюда не вернёмся.

— Вау, круто, — девушка, наконец, проснулась и заметила нас. — Вы Артём, я вас помню. Это вы за нами приехали?

— Я, с товарищем.

— Сергей. Или Зелёный.

— Василиса, капитанская дочь. Папка так и думал, что вы за нами вернётесь, Артём.

— Умный, значит, у тебя папка, — вставил я.

— А то! — подтвердила она, берясь за нож и колбасу. — Все бутеры будут?

На шум из своей комнаты вышел мальчик лет семи-восьми, ровесник моей Машки. Если дочка похожа на мать — то этот в отца, уменьшенная копия прямо. Серьёзный молодой человек, глаза серые нахмурил, стоит, смотрит молча, ждёт разъяснений. Возле его ног крупный сиамский кот глядит на нас неодобрительно. Коты не любят перемен и переездов.

— Лёш, одевайся, умывайся, зубы чисти, — капитанская жена пробегает мимо с очередной сумкой, — съешь бутерброд и собери игрушки. Мы уезжаем.