Ольга Карпович - Сердечные истории [сборник litres]

– Потому что мы с вами коллеги. Коллеги, которые практически не общаются вне работы, исключая корпоративы. Мы не делимся личными сведениями, а уж об этом, – она махнула рукой в сторону комнаты, откуда непрерывно неслось заунывное «Ле-е-е-ена», – я вообще никому не хочу рассказывать. И, между прочим, я о вас тоже ничего не знаю – вдруг у вас жена, дети и три собаки.

– Нет у меня жены и трех собак! – Он помолчал и неожиданно добавил: – Кошка есть. Трехцветная.

– А у меня папа с деменцией в агрессивной стадии, – буркнула Лена. – Этот проклятый коронавирус спутал дом с работой. И вы спутали, Егор. Хорошо, что у папы сегодня тихий день, по всем признакам. Если бы вы приехали, разбудили его и он кинулся на вас или меня с кулаками, было бы неудобней.

Глаза у Игнатьева были по пять рублей.

– Елена Павловна… Простите меня, пожалуйста. – Он впервые на памяти Лены выглядел растерянным, и ей вдруг стало его жалко. Она-то более-менее привыкла к домашнему аду, а люди благополучные обычно пребывают в шоке. – Я не знал и повел себя неправильно.

Лена молча кивнула.

– Могу я спросить?.. А почему он не в больнице или не в центре по уходу? Сейчас же много таких.

– Много. И стоят они тоже очень много, Егор. Мы пока не тянем. – Лена снова взялась за ручку: надо подписать эти акты и выставить Игнатьева. – Обычно я плачу соседке, она раньше работала сиделкой именно в таком заведении, папа ее знает, ведет себя при ней более-менее адекватно. А сейчас с этой самоизоляцией за ним присматриваю, конечно, я.

Она не стала рассказывать Игнатьеву подробности – ни о ночных буйствах и порывах отца выйти в дверь или в окно, ни о том, как он портит вещи, отдирает обои со стен и кидается посудой (поэтому на кухонных шкафчиках стоят замки, а еду папе дают исключительно в пластике), как иногда просто воет на одной ноте, а временами, глядя на Лену совершенно разумным взглядом, шепчет: «Леночка, как же так? Леночка, я потерялся». И в такие моменты она его обнимает, и ей хочется хоть как-то ему помочь, облегчить его мучения, убрать ужас из его головы. Это же папа, который носил ее на руках и завязывал бантики, когда мама ушла. Плакал и криво, но завязывал.

– В общем, так, Егор, – сказала Лена, ставя последнюю подпись и закрывая папку, – вот ваши акты, и прошу вас больше мне пока визитов не наносить. Увидимся с вами в офисе после того, как карантин закончится, а до этого давайте общаться виртуально, благо все возможности для этого есть. Договорились?

Игнатьев кивнул и поднялся. Лена проводила его до двери, сухо попрощалась, заперла, привычно проверила замки, спрятала ключ и заглянула к папе в комнату. Там вновь было тихо. Отец, измученный ночной тоской, снова уснул, и Лена оставила дверь приоткрытой – если проснется, услышит.

Можно выпить еще кофе, хотя, кажется, он скоро из ушей польется. Но хороший кофе помогает, а если выбрать какой-нибудь шоколадный, так и вовсе развеселит. И пару конфет, после визита занудного коллеги это просто необходимо. Лена покосилась на ноутбук: надо бы работать, но уже почти два, пусть будет обеденный перерыв! И плед на диване в комнате, и чашка рядом, и полчаса интересной книги. Провалиться в другой мир, где остроухие эльфы только что наваляли подлым оркам, и узнать, что там сталось с принцессой Аринэль, сбежавшей из дома под покровом ночи…

Когда Лена дошла до момента, где Аринэль повстречала, по всей видимости, свою любовь и тут же врезала этой грядущей любви от всей души, раздался тихий стук. Это не папа – тот по-прежнему спал. Может, соседка? Иногда она сослепу прятала ключи неизвестно куда и тогда негромко стучала.

Но нет.

– Вы что? – спросила Лена, открывая дверь перед Игнатьевым. – Забыли что-то?

Егор покачал головой.

– Елена Игнатьевна, – произнес он тихо и покосился на коридор за ее спиной. – Вы меня простите, пожалуйста. Мне очень стыдно. Вот, я принес продуктов, вам, наверное, нужно. И если за лекарствами нужно сходить или за памперсами, я могу. Я знаю, как бывает. У меня бабушка в прошлом году умерла, лежачая. Она не со мной жила, но все-таки…

– Егор, не оправдывайтесь, пожалуйста, – попросила Лена. Ей было неловко. – И ничего не нужно, я сама…

– Мы все сами, – кивнул Игнатьев. – На работе поздоровались, дела поделали и по домам бежим, не знаем, кто чем живет. Может, оно как-то… неправильно, а, Елена Павловна? Вам же тяжело, а я хочу помочь. Не из-за чувства вины. Просто так.

Лена смотрела на него.

Ей сто лет никто посторонний не хотел помочь – даже соседка-сиделка занималась своим делом, потому что Лена платила ей приличную сумму в месяц, гораздо больше соседкиной пенсии. Лена не жаловалась и не ждала, что ей кто-то что-то должен, и никого не собиралась ничем нагружать. Друзья иногда помогали, но сидеть с отцом все равно никто не станет. А теперь на пороге стоит ее коллега Егор Игнатьев, у него незнакомое, странно притягательное выражение лица, из пакета трогательно торчит пучок укропа, и Лена вдруг ощутила его не сотрудником из-за соседнего стола, а человеком .

– У меня есть кофе, – сказала она. – Называется «Сливочная помадка». Вы любите ароматизированный кофе, Егор?

Игнатьев еле заметно улыбнулся и ответил:

– Люблю.

Когда новости стали совсем уж пугающими и все вокруг заговорили о том, что зловредный вирус скоро доберется и до наших мест, Жанна решила всерьез заняться проблемой выживания.

Она и раньше стремилась уберечь себя от всевозможных напастей, которые подстерегали современного человека на каждом шагу. Мошенники, аферисты, альфонсы, недобросовестные производители… Опасностей не перечесть. Но максимум из возможного Жанна старалась сделать. Никогда не отвечала на незнакомые номера по телефону. Читала все то, что было написано в различных договорах мелкими буквами. Не верила обещаниям в рекламе. Изучала состав продуктов на этикетке. Пересчитывала по нескольку раз коммунальные платежи. Не разговаривала с незнакомыми людьми, а всех знакомых – «мониторила» через социальные сети. Близких подруг у нее не было, с коллегами Жанна не дружила. Людям нельзя доверять! Мало ли что…

Надвигающийся вирус отличался особой опасностью, но обещали – если предпринять все необходимые меры, то заражения можно было избежать.

Жанна купила все, что могло ей понадобиться во время ее изоляции от мира. Консервы, масло, крупы – в первую очередь, конечно, гречку… Замороженными полуфабрикатами забила морозилку, наставила штабеля питьевой воды в коридоре (а вдруг?!). Бытовой химией заполнила кладовку. Рулоны туалетной бумаги расположились на платяном шкафу. Лекарства! Жанна никогда особо не болела, но а вдруг… Средства «от головы», «от живота», всевозможные витаминки! Всем этим она тоже запаслась.