Мелина Марчетта - В поисках Алибранди

— Как насчет поболтаться в баре? В баре отеля всегда должен быть кто-то из знаменитостей, — предложила Сера, доставая фотоаппарат.

— Сера, в джинсах и парках мы не смотримся на восемнадцать.

— Попытка не пытка. Живи рискованно, Джоз.

Анна усмехнулась, а Ли игриво ударила меня по руке:

— Это лучше, чем участвовать в дурацком марафоне.

Согласна. Это лучше, чем плестись в хвосте марафона. Хоть кто-то ценит, что мне приходится тащиться сзади, потому что некоторые – копуши? Нет. Тогда мне тоже всё равно. Когда двери лифта раздвинулись, нас ослепили вспышки фотоаппаратов. Повсюду были люди и телекамеры.

— Быть может, они все же здесь, — разволновалась Анна.

Я осмотрела фойе и помотала головой, пытаясь спрятаться от камер.

— Здесь премьер, дурехи. Вы, вероятно, решили, что он приехал вручить Трею Хэнкоку ключи от города?

— Наверное, будет какая-то пресс-конференция, — предположила Ли. — И мы всё же увидим кого-то из знаменитостей.

Анна улыбалась суматохе вокруг, и мне захотелось дать ей пощечину.

— Девчонки, давайте убираться отсюда.

— Давайте раздобудем рок-видео с Треем Хэнкоком и вернемся ко мне. Пиццу закажем, — предложила Ли.

Меня не отпускало чувство страха. Сколько бы ни убеждала себя, что никаких проблем с тем, что я сделала, нет, что никто не узнает, я не могла наслаждаться видео. Остальные казались расслабленными и всем довольными, но сколько бы пиццы и читос я не съела, это не успокаивало.

Мне всегда было любопытно, как я буду смотреться по телевизору. Сегодня вечером любопытство было удовлетворено. Пока премьер обменивался рукопожатием с делегатом из Китая, наша четверка стала двухминутными мегазвездами. Серу запечатлели танцующей вог в фойе, а Анна — тупая, глупая Анна — даже помахала в камеру, когда премьер произносил речь.

Я молилась, чтобы никто нас не узнал. Десять раз перебрала четки в надежде, что божественное вмешательство Девы Марии сломает телевизоры в женском монастыре и в домах всех учителей.

Но, конечно же, во вторник утром в классе назвали четыре имени, и вряд ли стоит вам говорить, чьи это были имена. Сестра Луиза вручила наши спонсорские ведомости обратно с таким гневом, что каждый лист обдул мое лицо, словно кондиционер.

Она выглядела злой и неприветливой, и я хотела напомнить ей, что она христианка, но из прошлого вынесла урок, что не стоит пытаться учить христианству монахинь и священников, поскольку они, кажется, считали себя монополистами на рынке.

— Я хочу, чтобы вы вернули все деньги, что собрали, и желаю видеть на этом листе подпись каждого спонсора, после того как вы объясните им, чем вчера занимались.

— Но сестра, это все ради «Международной амнистии».

— Как ты смеешь! — рявкнула монахиня. — Ученики тебе верили. Я тебе верила. Считала, что все девочки на пешем марафоне. Мы обещали вашим родителям, что присмотрим за вами, и они нам доверяли. А тут вы по телевизору: Сера делает вульгарные движения, и бог весть зачем размахивает руками вокруг головы.

— Я танцевала вог, сестра.

Сестра Луиза взирала на нас с таким отвращением, что у меня засосало под ложечкой. В тот момент я бы предпочла смерть отвращению.

— Каждый день вы будете приходить сюда после обеда и оставаться до половины пятого. Я напишу записки вашим родителям. Также вам запрещены любые другие школьные экскурсии до конца срока наказания. Позор вам. Возвращайтесь в класс.

Мы переглянулись и повернулись на выход, однако мой позор еще не окончился.

— Останься, Джозефина.

Ли ущипнула меня, проходя мимо, и я поймала сочувственный взгляд Анны. Когда сестра отвернулась, Сера протанцевала из комнаты, и, несмотря на всю серьезность положения, я чуть не рассмеялась. Прошло три минуты, когда сестра Луиза наконец подняла глаза.

— За что ты так со мной?

— Мне жаль, сестра.

— Не жаль, не оскорбляй мой интеллект. Не говори того, что я хочу услышать.

— Не знаю, что на меня нашло, сестра. Понимаю, что поступила неправильно.

— Я просила не оскорблять мой интеллект, — процедила сестра Луиза.

Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, но остановилась. Что бы ни вылетело из моего рта – всё оскорбит ее интеллект.

— Я знаю, что на тебя нашло. Ты решила на один день стать овцой, Джозефина. Ты была не лидером, а ведомой. Если будешь так легко поддаваться чужому влиянию, ты никогда ничего не добьешься.

— Я не овца, сестра, — рассердилась я.

— Это была идея Серы, верно?

Монахиня смотрела на меня с таким презрением, что я задалась вопросом: сможет ли кто-нибудь в этом мире устрашить меня так же сильно, как эта женщина?

— Нет, — солгала я.

— Ты заместитель старосты. Понимаешь, что это означает?

— Да.

— Что же? Позволь предположить. Это означает, что ты носишь значок и преисполняешься важности?

— Нет, — я была раздражена. — Это значит, что я... что у меня есть ответственность.

— Перед кем?

Я опустила глаза, а затем снова подняла:

— Перед учениками.

— А, ответственность перед учениками? Как вчера? Какие обязанности были у тебя вчера, Джозефина? Я хочу, чтобы ты назвала свои обязанности. В последних рядах были двенадцатилетние девочки, Джозефина. Дарлингхёрст – опасный район. Ты должна была проследить, чтобы с ними ничего не случится. Это была твоя ответственность.

Я сглотнула и пожала плечами:

— Вчера я была безответственной.

— Ты понимаешь, что такое ответственность, Джозефина? Если нет, попробуй один день походить за Ивой Ллойд. Вот это – ответственность.

При упоминании Ивы у меня вскипела кровь.

— Я также ответственна, как Ива, сестра. Вчерашний день – случайность.

— У Ивы случайностей не бывает. Она ответственна с того момента, когда войдет в школу и до то тех пор, пока не выйдет.

«Браво Иве», — хотелось мне сказать.

— В конце прошлого года я приняла решение, Джози, о котором в этом году жалела, но теперь понимаю, что оно было верным, — произнесла сестра Луиза. — Тебя избрали школьным старостой, но я отдала эту должность Иве, потому что знала: она справится лучше.

— Что? — выпалила я. — Почему?

— После вчерашнего нужно спрашивать?

— Будь я старостой, я бы так не поступила, — сказала я.

— Еще как поступила бы, Джозефина, и этого я и боялась. Вы с подругами заводилы. Девочки на вас смотрят. Подражают вашим действиям. Вероятно, когда ты вернешься в класс, тебя похлопают по спине, поздравляя. Я не могу позволить, чтобы моя староста подавала такой плохой пример.

— Вы ошибаетесь. Мы не заводилы, и на нас не смотрят. Другие девочки считают себя выше нас.

— Верь во что хочешь, но я не могу позволить тебе быть главной, Джози. Я всерьез подумываю выбрать другого заместителя старосты.