Алексей Иванов - Еврей в хорошем смысле этого слова

Или вот другой случай. Студенты художественно-графического факультета, на котором учился Сёма, раз в полгода должны были выставлять по несколько своих картин на просмотр для получения зачёта по живописи. Подготовка к просмотру, как правило, происходила накануне ночью. Будущие педагоги и художники делали рамки для своих работ, развешивали их по стенам, параллельно ища свет. Кое-кто судорожно эти самые работы писал, поскольку сачковал весь семестр. В общем, было весело и интересно, особенно в летнюю сессию. Естественно, без выпивки ни одна такая подготовка не обходилась. И вот однажды, уже глубокой ночью, у нас кончилась вся жидкость: и огненная, и обычная. А было душно, и пить хотелось очень. Тогда один из однокурсников Сёмы, известный, кстати, под кличкой Граф, сказал: «Тут около магазина бочка с квасом стоит. Можно крышку открыть и во что-нибудь зачерпнуть». Сказано – сделано. Добровольцев оказалось двое: Граф и, естественно, я (Сёма сказал, что ему надо еще над одним этюдом поработать). Взяли мы невесть откуда, но весьма кстати появившийся графин, дошли до бочки, я залез на колесо, отвинтил пару болтов, прижимавших крышку, быстро набрал ёмкость, и мы смылись. Как обычно, жаждущих оказалось гораздо больше добытчиков, и минут через 5 графин опустел, причем нам с Графом практически ничего и не досталось. Но мы сильно не обиделись и решили сходить на дело ещё разок. Только я решил снять обувь, потому что она гремела, когда я лазал по бочке. Порядок действий был тот же, только в момент, когда я уже готов был вытаскивать графин, к нам с мигалкой подъехал милицейский УАЗик. Графин с тихим плюхом ушёл на дно бочки, а я успел спрыгнуть до подхода двух сержантов. Общался с ними Граф, поскольку у меня случился паралич речи и я мог только кивать. Даже не помню, что он им такое наговорил, кажется, что вышли стрельнуть закурить, но нас отпустили. Думаю, если бы милиционеры заметили, что я был в одних носках, вопросов было бы больше, а так в очередной раз пронесло.

Два этих случая носят всё-таки, скорее, комический характер. По крайней мере, так видится сейчас, по прошествии стольких лет. А вот история, произошедшая уже не в Сибири, а на берегу Черного моря в уже известном вам посёлке Джубга, могла реально закончиться трагически. Как же мои друзья вновь оказались на том побережье? Всё очень просто, та неделя отдыха после стройотряда так вдохновила их, что через год они решили повторить аналогичный вояж уже самостоятельно. В путешествие отправилось три пары: Света с Андреем, Славик с Алёной, той, которая не из школы, а из института, и Сёма – тоже, естественно, не один.

Если рисовать картину той поездки в стиле импрессионистов контрастными мазками, то первый их них по праву достаётся девушке, с которой к морю поехал Сёма. Звали её Соня, она была подружкой Светки, которая их, собственно, и познакомила. Если помните, Сёмино школьное прозвище было Кацо. Так вот, Соня придумала его уменьшительно-ласкательный вариант – Кацошенька. Представьте себе такую картину: вся компания пьёт пиво у какого-то павильона, жарко, все с лёгкого похмелья, но количество кружек строго лимитировано, за этим следит Слава. И вот Соня, быстренько прикончив свою пайку, осматривается, берёт кружку Сёмы и со словами: «Кацошенька, дай пивнуть» прикладывается к ней. В итоге на донышке остаётся глоток пива, а Сёма теряет дар речи. И так продолжалось несколько дней, пока наконец Сёма не догадался ввести санкции – за подобные выходки лишать «сладкого», пусть даже немного и в ущерб себе. А «сладким» для этих двоих была общая всепоглощающая страсть – секс.

Уклад отдыха и быта моих друзей был устроен достаточно просто: каждый день дежурила одна из пар – готовила еду и мыла посуду. Палаток было две: в одной ночевало четыре человека, а вторая как раз и предназначалась для дежурных, поскольку они должны были начинать активничать раньше всех, пока остальные ещё спали. Так вот, со слов других участников «концессии», в дни дежурств Сёмы и Сони им практически грозила голодная смерть. А всё потому, что парочка использовала «служебное помещение» вовсе даже не для готовки, а исключительно как траходром.

Следующий мазок – это ужасный шторм, который однажды накрыл лагерь. Все в обнимку сидели в одной платке, из одежды были только купальные костюмы (деньги и документы положили в самое надёжное место – в плавки Славику), готовые в любой момент плыть или бежать куда-то.

Дальше целая серия ярких пятен, напрямую связанных с искусством. Когда потихоньку стали заканчиваться деньги и пришлось ужиматься во всём, кроме, естественно, вина и пива, Сёма сказал, что легко решит эту проблему. Надо сказать, что он приволок с собой кисти, краски и этюдник, чтобы пописать в удовольствие закаты, восходы, пейзажи разные… Но, как мы уже знаем, что-то ему не писалось. А тут он решил рисовать портреты других отдыхающих и продавать их. В качестве рекламной акции были написаны портреты Светы, Андрюхи и Славы, которые были выставлены рядом с мастером, восседавшим за этюдником. Портреты всем нравились, но других заказов не поступало.

И, наконец, заключительный мазок, который мог быть нанесён и чёрной краской, но мы как истинные импрессионисты откажемся от использования этого трагического цвета, хотя изначально всё могло закончиться и не так оптимистично. Вообще-то, как вы, наверное, уже поняли, титул troublemaker, он же человек-катастрофа, практически всегда без конкуренции принадлежал мне. Но в моё отсутствие Сёма зачастую легко подхватывал это знамя. В тот раз уже ближе к концу поездки он, а также примкнувший к моим друзьям турист-армянин по имени Вартан, чего-то не поделили с местными жителями. Прямо на пляже разборок удалось избежать, но всем было обещано, что «их запомнили». И вот через пару дней наша компания, потеряв бдительность, решила отдохнуть на дискотеке в посёлке. Там их и «срисовала» вторая сторона конфликта. Почуяв неладное, Сёма с Вартаном быстренько смылись, а девчонкам вместе с Андрюхой (Слава со своей девушкой были дежурными и то ли готовили еду, то ли осваивали «казённую» палатку) пришлось идти в лагерь по темноте. Дальше описание событий со слов Андрея: «Идём себе, вдруг видим, стоит человек семь местных и все почему-то с плечиками, ну, которые для одежды. Я ещё подумал: зачем им столько плечиков ночью? Мы подошли, и я вижу, что это никакие не плечики, а самые настоящие… кинжалы. Спрашивают: «Где ваши два «чёрных»? “ Мы говорим: «Не знаем, ушли куда-то», а у самих уже души в пятках». Слава Богу, джигиты не стали брать грех на душу и отпустили «неувиновных». На следующий же день «утренней лошадью» мои друзья покинули это гостеприимное место и вернулись домой в Сибирь.