Эшли Шумахер - Мгновения Амелии

Мне он очень важен.

Дженна склонила голову. Она рассматривает расписание КДКФ, ее губы изогнуты от сосредоточенности и легкой усмешки над моей запредельной радостью. По ее щеке спадает прядь, завиваясь в кудри под подбородком.

Она прекрасна. И мое сердце замирает.

– Дженна, – неразборчиво говорю я маме. – До…

Я замолкаю, не позволяя слезам скатиться вместе со словами.

Мама нежно вынимает из моих рук камеру. Она обняла бы меня, будь матерью другого человека, но мама продолжает пролистывать фотографии, оставляя Дженну в прошлом.

– Я смотрю шоу на девятом канале, – говорит она. – Называется «В поиске талантов». Слышала о нем? В общем, у них есть выпуск о фотографах. Смотрела его дважды.

Щелк. Щелк.

– Эм, это супер. Правда, супер.

Она поворачивает ко мне экран и указывает неровным ногтем на снимок, где покупательница прислонилась к стене и, смеясь над словами автора, закинула назад голову.

Мне тоже нравится эта фотография. Ее глаза закрыты, но в то же время за ней на стене нарисованы всевидящие глаза доктора Эклберга из «Великого Гэтсби». Если бы я давала название, то остановилась на «Грезы с закрытыми глазами».

– Какая разница, – говорю я маме, – из этого не построишь карьеру. Я бы даже не знала, с чего начать.

Мама пролистывает еще несколько снимков и обращается ко мне:

– Малышка, по-моему, просто фотографируй. И не останавливайся. – Она передает мне камеру. – А книжный магазин не такое уж и плохое место для начала.

Происходящее слишком необычно.

– Но у меня есть планы, – возражаю я. – Уильямсы… они хотят, чтобы я изучала в университете что-то другое, что-то надежное.

Я хочу услышать от мамы, что поступаю правильно. Или даже неправильно. Но она моя мама, а не кого-то другого, и поэтому отвечает в своей манере.

– Как хочешь, – произносит она и встает с кровати.

Я возвращаюсь к фото Дженны и не свожу с него глаз, исследуя каждую пору и волосок на ее теле, до тех пор, пока не высыхают мои волосы.

Хочу увидеть ее. Рассказать ей об «Орманских хрониках», Нолане, Уолли и книжном Вэл. Хочу рассмешить ее историями о кофе мистера Ларсона и вместе поплакать над Эйвери и Эмили.

Но Дженны здесь нет.

Сквозь щель в моем окне дует ветер. Это не разумный ветер, а просто техасский ветерок. Но из-за него я вспоминаю о китайских колокольчиках и кладбищах и моментально решаю, куда мне необходимо направиться.

Вспоминаю, как мы с Дженной сидели на заднем сиденье в авто ее родителей. Ее отец одной рукой вел машину, а другой держал за руку миссис Уильямс. Дженна нисколько не обращала на них внимания, но я постоянно возвращалась взглядом к их переплетенным рукам.

– Еще долго? – Глаза Дженны были прикованы к открытому на телефоне браузеру, а палец застыл над значком перезагрузки.

Я бросила взгляд на телефон и открыла часы, показывающие время посекундно.

– Две минуты. Может, успокоишься? Так быстро ее не продадут.

Дженна подняла бы на меня взгляд, если бы не боялась отвести его от экрана.

– Не хочу рисковать, – заявила она.

– «Не хочу рисковать: биография Дженны Уильямс», – передразнила я мультяшным голосом.

– Амелия, это не смешно. Мы имеем дело с моей счастливой помадой.

– Дорогая, что тебя беспокоит? – спросила миссис Уильямс с переднего сиденья.

Дженна вздохнула.

– Все знают, что у ColorCentral распродается помада. Невероятно уже то, что они пополняют запас только матовой помады цвета вишни, а с ней я не выгляжу как клоун.

– И, похоже, она приносит удачу, – добавила я. – Дженна, осталась минута.

– В чем же удача? – поинтересовался ее папа.

Повисла пауза.

– Я встретила Амелию, когда мои губы были накрашены ею, – сухо бросила Дженна. – Увидела ее за витриной, когда смотрела на свое отражение, любуясь новой помадой.

Эту историю я еще не слышала.

– Амелия, время.

– Дженна?

Она сощурилась, не поднимая взгляда.

– Время, Амелия. Мне нужно знать время.

– Дженна.

Она посмотрела на меня.

– Что?

– Ты чудачка, – объявила я и, желая признаться, добавила: – Я тебя люблю, но все-таки ты чудачка.

– Я не чудачка, – отмахнулась она, снова возвращаясь к экрану. – Тогда я впервые накрасилась этой помадой и, во‐первых, выглядела сногсшибательно, а во‐вторых, мы стали подругами. Поэтому извиняюсь за то, что пытаюсь укрепить нашу дружбу на века.

– Четыре секунды, – предупредила я.

Она купила десять одинаковых помад. И когда Дженна ликующе объявила об этом в машине, к ней обратился отец:

– Милая, ты красива и без косметики. Но если ты счастлива с ней, то и я счастлив.

Ее мама заявила, что деньги потрачены впустую, но успокоилась, когда Дженна предложила поделиться с ней одним тюбиком.

– Чудачка, – повторила я, улыбаясь, что она считает помаду ответственной за дружбу со мной.

Подруга широко и искренне улыбнулась мне в ответ, и я поверила, что она может быть небесным телом в телесной оболочке.

– И пусть наша дружба длится дольше, чем запасы ColorCentral, – провозгласила она.

– Аминь, – ответила я.

Последний раз я видела ее могилу на похоронах. Марк предлагал мне съездить посмотреть на установленный памятник, но я не захотела.

И сейчас-то не желаю туда идти, но больше нет места, где бы я добралась до Дженны. Именно кладбище кажется подходящим местом для исповеди, которую я уже давно вынашиваю внутри себя.

Включив фонарик на телефоне, я пробираюсь сквозь темноту и только после бесчисленных блужданий по рядам среди усопших нахожу могилу Дженны.

В прикрепленной к памятнику металлической вазе покоится букет искусственных желтых цветов. Они настолько ярки, что разглядеть их можно даже ночью. Я расправляю бутоны одной рукой, а другой прикрываю надпись на табличке, не желая читать написанное.

Если сделаю это, обратного пути не будет. Тогда Дженна точно не вернется, и я возьму на себя ответственность за собственные решения, а также их последствия.

Выключаю фонарик и в темноте сажусь на узкую пешеходную дорожку.

Вокруг слышны сверчки и цикады, отчего мой голос заглушает переплетенный друг с другом стрекот насекомых.

– Привет, Дженна.

В ответ молчание. Никакого ветра. Только вот мне есть что сказать, поэтому пусть хоть кто-то – Дженна, могильная плита или букашки – выслушает меня.

Я хотела начать с фотографии, но с губ срывается совершено другое.

– Я знаю, что ты отправила мне книгу, – смеюсь я. – И я поехала в Локбрук, чтобы узнать что-то большее о ней… о тебе. Ну, вроде получилось.

Вдалеке ревет автомобильный мотор, я замолкаю, дожидаясь, когда звук растворится в ночи.

– Я разговаривала с Ноланом. О тебе, его сестрах, «Хрониках». Он сказал, что ты спасла его на фестивале. И я уверена, что книгу отправил мне именно он. Или, может быть, Вэл? Не знаю. Но не это я хотела тебе сказать.