Никола Хотель - Это всегда была ты

– В чем дело? – из-за того, что включена громкая связь, раздаются помехи. – Черт возьми, сколько сейчас времени?

– Половина пятого. Ох… прости, что разбудила тебя. Но мне… мне нужно немедленно вернуться домой, Обри, а у меня нет ни денег, ни кредитной карточки. Мне нужна твоя помощь.

Я слышу, как она с шелестом поднимается в постели, а затем включает прикроватную лампу.

– Что случилось? Кто-нибудь ранен? Ты кого-то убила? Клянусь, если нужно похоронить в лесу одного из братьев, я… все равно помогу. Так почему тебе нужно уехать?

– Нет… Нет. Дело в том, что… я должна… Не могла бы ты забронировать мне билет?

– Конечно, – говорит она так быстро, словно это был выстрел из пистолета. Матрас скрипит, и вскоре раздается типичная последовательность звуков, с которой загружается старенький макбук.

– На какую дату? И автобус или самолет?

– Немедленно. Все остальное мне безразлично. Я заеду ненадолго на остров, чтобы упаковать свою сумку.

Она постукивает пальцами по клавиатуре ноутбука и зевает.

– Извини, я легла в постель всего два часа назад. Ты только что вырвала меня из сна, в котором главную роль играл преподаватель моего семинара по поэзии. Надеюсь, у тебя есть хорошее объяснение этому. Вот уже несколько месяцев я молилась о таком сне.

– Обри, я… – я делаю глубокий вдох. – Мои водительские права и новая кредитная карта должны были прибыть по почте, ты можешь взять их.

– Постой… – она снова печатает. – Где именно ты сейчас?

– На межштатной магистрали 95, недалеко от Гренландии, я думаю. Примерно в четверти часа от острова.

– Ладно. – кажется, она снова что-то перепроверяет. – У тебя есть выбор: отправиться на остров, пробыть там еще сутки и сесть на рейс завтра утром или развернуться прямо сейчас. Автобусные и железнодорожные билеты на следующие несколько дней уже выкуплены. Рейс сегодня в шесть, а тебе нужно ехать примерно… – она снова начинает печатать, – примерно пятьдесят минут до аэропорта. Учитывая паспортный контроль, ты едва успеваешь. Но я могу зарегистрировать тебя через интернет, и если тебе повезет, то тогда вообще не придется подтверждать свою личность. Твои водительские права тоже здесь.

У меня еще остались вещи на острове. Моя одежда, планшет, ноутбук. Открытка от Обри и меня. Хиллари могла бы прислать мне вещи, но… но поехать сейчас в аэропорт означает, что я не могу попрощаться с Ноем. Даже с Харпер и Сэмом, но они поймут. А вот Ной…

Я проглатываю комок в горле, затем включаю поворотник перед предстоящим поворотом.

– Я беру рейс сегодня в шесть. Спасибо, что делаешь это для меня, Обри.

Бумажная салфетка сминается под моей ручкой. Взмахом руки я разглаживаю ее и смаргиваю слезы. Этот вопрос я задаю себе снова и снова. Почему мое сердце начинает так биться из-за сводного брата? Почему именно он угодил в эту аварию, причиной которой была я? Как может судьба быть такой жестокой?

Никогда больше я не хочу, чтобы Ашер так на меня смотрел. Потому что тот факт, что он меня ненавидит, разрушает меня на части.

Я сминаю салфетку в твердый шар и ловлю взгляд человека, который сидит рядом и, вероятно, уже довольно долго наблюдает за мной. Он выглядит пойманным с поличным и отворачивается. Это вполне обыденная ситуация, но я все равно чувствую себя обнаженной. Как будто этот незнакомец мог прочитать каждую мою мысль, глядя на то, что я написала.

Ключи от машины Ашера я оставила на стойке авиакомпании и написала отчиму, где найти их и саму машину. Не знаю, прочитал ли он уже, потому что мой телефон находится в режиме полета. Эти полтора часа без связи, в течение которых я отключена от всего, – настоящее облегчение. Впервые со времени больницы я почувствовала, что могу дышать. Только, к сожалению, я не могу отключить свои мысли. Я стала причиной аварии, в которую Ашер попал тогда, и я также причина того, что он напился на прошлой неделе. Теперь Ашер снова в больнице, и я в этом виновата. Мне просто больно об этом думать.

Я так взволнована и в то же время так устала, что мои веки постоянно слипаются. Я крепко обхватываю рюкзак, что покоится у меня на коленях. Обри пообещала забрать меня в Ла-Гуардии и собирается одолжить для этого машину у нашего друга Тейлора, который еще кое-что задолжал ей. Чтобы как-то скоротать время до посадки, я делаю то, что делаю всегда, когда не справляюсь со своими мыслями: вставляю в уши наушники и включаю свой плейлист. Только вот Джона Майера сейчас не будет достаточно. Я прибавляю громкость и позволяю Джареду Лето загреметь в моих ушах.

Освободи меня из плена объятий любовников, что были когда-то в моей жизни.

Освободи меня от демонов в моей голове, освободи меня, освободи меня, освободи меня.

Когда мы наконец приземляемся, я, словно оглушенная, позволяю другим пассажирам вытолкнуть меня из прохода самолета и сажусь в ближайший шаттл. Я не воспринимаю ничего из того, что происходит вокруг меня. Когда Обри видит, как я прохожу через шлюз-проходную, по ее взгляду мне становится ясно, насколько я, должно быть, выгляжу измученной. На ее голове темные очки, которые Обри снимает и протягивает мне.

– О боже, Айви. По-моему, ты нуждаешься в них больше, чем я.

Я обвиваю руками ее шею и не произношу ни звука. Но она и так знает меня наизусть и знает, что ей нужно сделать, чтобы я не сломалась окончательно здесь, прямо в аэропорту.

– Ну что, нам стоит просто поехать? – спрашивает она через некоторое время, в течение которого Обри удерживала меня. Она снимает с меня рюкзак, когда я киваю. – Я все равно припарковалась в неположенном месте, и Тейлор убьет меня, если его машина будет отбуксирована.

Путь до дома я почти не запомнила. Воспоминания есть только о том, как Обри тащит меня вверх по коридору. Как она направляет меня к моей кровати, помогает мне снять мои массивные походные ботинки, в которые я до сих пор обута, а затем набрасывает на меня одеяло, потому что все мое тело дрожит, как будто у меня лихорадка.

Я перекатываюсь на бок и чувствую боль, распространяющуюся по моему телу, словно эхо. Она просто повсюду – сидит на моей коже, прижимается к моей грудной клетке и заставляет меня зареветь. Я чувствую ее у самых пальцев ног и за глазами, которые снова начали гореть, и это уже не прекращается. Обри ложится рядом со мной и кладет руку мне на талию. Она не спрашивает, что произошло, Обри просто держит меня и убирает волосы с моего лица. И в какой-то момент я начинаю ей все рассказывать. Об аварии Ашера и о том, что отчим скрывал от меня это все эти годы. О нашем поцелуе и походе. От внезапной лихорадке и о том, что отчим обвинил меня в том, что с Ашером все это случилось только из-за меня.