Димитр Коруджиев - Невидимый мир

— Не любовь это, — пробормотал Деян. — Мерзость это… Парень и девчонка, ишь ты, парень и девчонка…

Пришло на ум все плохое, слышанное о молодежи, чему и сам не верил, над чем сам бы посмеялся в другой раз. Пара в кузове, по сути, не была такой уж молодой — обоим за двадцать, но он продолжал про себя называть их «парнем и девчонкой», противопоставляя этот нарочно преуменьшенный возраст их поведению и таким образом питая свое возмущение.

Давно разведенный, Деян предпочитал не иметь дела с женщинами, свыкся со своей размеренной жизнью, со своими друзьями и работой. Случалось ему подвезти девушку или женщину постарше, он разговаривал с ними, но то ли по застенчивости, то ли из привычки к покою, то ли просто потому, что ни одна ему не нравилась, — ни разу не взволновался. Попадались ему и обнявшиеся пары на городских улицах, но в городе было много народу, теснота кругом, внимание его рассеивалось, и он думал только о своем. Но все же он невольно вздрагивал, когда заходила речь о женщинах.

Скромный, мягкий, он не стремился быть на виду, редко осуждал кого-либо. А сейчас, неизвестно почему, находил, что столкнулся с оскорбительным для него, грубым нахальством. Видно, давно пришло ему время поразмыслить о своем одиночестве, и вот жизнь сама предложила эту встречу, словно пробудившую его. Рядом с двумя молодыми людьми, на вид так увлеченными друг другом, среди ревущего потока машин в огромном пространстве его судьба, лишенная именно такой близости, могла показаться ему страшной. Чтобы защитить, обмануть себя, Деян не переставал вспоминать дурную молву, упиваться смутными недобрыми чувствами, обвинять других.

Он ехал быстро — чтобы пораньше попасть в город и избавиться от своих пассажиров, да и чтобы растрясти их. Ему даже хотелось остановиться и крикнуть им, чтобы слезали, но он представлял себе, как они изумленно взглянут и как он не сможет подыскать никакого толкового объяснения. Укорить их за то, что обнимаются под брезентом, смешно — он ведь рослый смуглый здоровяк с сильными руками, всякий ответил бы ему: ты, мол, делал бы то же самое на месте этого парня.

Было что-то по-настоящему мучительное в том, что эти двое, пренебрегая его присутствием, обнимаются там, под брезентом, и именно ему, одинокому человеку, выпало везти их. Унижение плакало в груди Деяна, нога все сильнее давила на педаль.

Он обогнал уже достаточно машин, ощущая, как неравномерно и удивленно дергается кузов. Перед глазами возникла картина того, что происходит в кузове, — их подбрасывает, как мячи.

— Пусть… Пусть…

Показались первые городские дома, дворы, стоящие у калиток ребятишки с выгоревшими на солнце волосами; неработающие беременные женщины тяжело пятились с полными авоськами, стараясь уберечься от пыли, поднятой грузовиком.

Деяна все преследовала смутная мысль, что кто-нибудь из приятелей может увидеть, в какой он оказался ситуации, и высмеять его. На самом деле его приятели — люди с открытыми сердцами — никогда не стали бы высмеивать тех, кто помогает другим, но, измученный страхом за себя, Деян видел все по-иному. Он ехал еще быстрее, грузовик подымал ужасный шум, люди в удивлении отбегали, потом останавливались и долго бранились вслед пыльной туче. Ему не приходило в голову, что именно таким образом он привлекает всеобщее внимание. Все же он сбавил ход, выехав на площадь, и остановил грузовик с краю, чтобы не бросаться в глаза. Но тут увидел, как к его машине бросилась измученная беспокойством пожилая женщина. Он изумленно высунулся из оконца. Пассажиры уже вылезли, и юноша потянулся пожать ему руку.

— Спасибо вам, — произнес юноша серьезно.

Женщина неуклюже заторопилась навстречу молодым людям, и Деян разглядел слезы в ее глазах.

— Приехали! — Она, задыхаясь, обняла их. — Слава богу, приехали, теперь все наладится… Ну скорее же, дети, ему плохо…

Она схватила их под руки, юноша и девушка приноравливались к ее быстрому шагу. Деян смотрел вслед, забыв обидеться на старую женщину, даже не заметившую его.

Внезапно он ощутил, как горит его лицо, и подался назад, в кабину. Там было душно, пахло потом. Он расстегнул рубашку, чувствуя себя совершенно раздавленным.

Плохо? Кому плохо? Может быть, отцу? Где-то здесь страдает человек, люди борются за его жизнь. Кто они, эти двое? Муж и жена? Брат и сестра? Как попали они на дорогу?

Деян вдруг ощутил, как беспредельна сила жизни — она может проявиться в каждой встрече, в каждом человеке, в любой миг. Каким он был жалким, когда пытался объяснять жизнь мелочно и злобно, а она из всех возможных форм близости людей показала ему эту — близость перед лицом несчастья.

Надо встретить жизнь грудью, смело принять на себя все ее печальное одиночество. Где-то там, в этой жизни, скрывается доброе, сбереженное для него, доброе, к которому ведет такой мучительный путь.

Он вылез из кабины, не боясь, что люди увидят выражение боли на его широком лице.

Перевод Ф. Гримберг.

— Алло, — сказал мужчина, — алло…

— Куда я попала? Это кто? — спросила девушка.

— Как «кто»? Я набрал номер — и вдруг слышу ваш голос. Видимо, это случайное переплетение линий.

— Да, — сказала девушка, — случайное переплетение линий… Наверно, так. Хотя я не очень-то понимаю, что это значит.

— Мне жаль, я…

— Вы не виноваты.

— У вас такой молодой голос, такой приятный…

— Быстро ориентируетесь. Решили телефонное знакомство затеять?

— Я не по этой части, — сказал мужчина, — обычно, когда у меня случаются такие недоразумения, я сразу же вешаю трубку. А вообще телефоны теперь плохо работают… Я и сам не знаю, почему мне захотелось что-нибудь сказать вашему голосу.

— Да я и не подумала ничего.

— Правда? Нечасто я слышу такие ободряющие слова. Только, пожалуйста, не поймите меня превратно. Просто женщины далеко не сразу позволяют мне спокойно, по-человечески с ними разговаривать. Они всегда словно бы что-то подозревают…

— Если они ошибаются, я за вас рада.

— Откуда вы звоните? — спросил мужчина. — Ваш голос так звучит, что мне кажется, будто там у вас очень красиво. Вы, наверное, звоните из какого-то чудесного уголка.

— Чудесный уголок… Разве ставят телефоны среди цветов и птиц? И какой чудесный уголок будет терпеть эти звуки?

— Согласен. И все же мне интересно было б знать, откуда вы говорите.

— Из больницы, — сказала девушка, — из автомата на лестнице.

— Из больницы? — растерялся мужчина. — Почему?

— Да просто я тут лежу.

— Давно?

— Уже два месяца.

— Значит, серьезное что-то, — проговорил он. — Простите, я немного разволновался… Такой приятный голос — и… Будет ли вам удобно сказать мне, чем вы больны?