Эми Тан - Долина забвения

Волны улеглись. Ветер стих. Я услышала чей-то крик и оглянулась, но это был не Лу Шин. Кричал шкипер. Он казался окутанным туманным облаком, парящим в соленом воздухе. Шкипер махнул подзорной трубой, призывая посмотреть вперед. На горизонте показались пики Фараллоновых островов. Они находились прямо перед нами. Но невозможно было так быстро до них добраться: мы вышли в море всего час назад. Однако вскоре скалы сменились туманными очертаниями трех огромных драконов. Пока я завороженно наблюдала за ними, они превратились в слона. Я прищурилась. Еще за полминуты слон сменился китом, который съежился и обратился в яхту, похожую на нашу. Что происходит? Мы все сошли с ума? Я вопросительно посмотрела на шкипера. У него был полубезумный вид, и он громко хохотал. Смеялись и матросы, выкрикивая итальянские слова: фата моргана! Фата моргана! Мираж.

Мать рассказывала, что однажды, глядя на Фараллоновы острова, тоже видела мираж. Она говорила, что сначала он был похож на корабль, а затем на кита. В то время я думала, что она все это выдумала. Как странно, что ее слова подтвердились именно тогда, когда я мечтала о поездке в Китай. Наверное, это был знак, что я вижу не любовь, а ее иллюзию, подделку, которая могла принимать разные обличья. Но еще я решила, что этот знак советует мне ехать в Китай, намекая на то, что та жизнь, о которой я думаю, находится ближе, чем кажется. Стоило этой мысли появиться в моей голове, как налетел резкий порыв ветра и чуть не сбил меня с ног, а чайка прямо надо мной издала три резких крика. Нос корабля поднялся на белом гребне волны, и яхту резко накренило на бок. Нас толкало к миражу или притягивало к нему, как Одиссея — к сиренам. Это тоже был знак. Одиссею нужно было выбрать между пороком и добродетелью. Мне нужно было выбрать между жизнью марионетки и моим истинным «я». Руки у меня слишком онемели, чтобы крепко держаться за рейлинг, и когда корабль снова провалился в темную бездну, мои ноги потеряли опору и заскользили по палубе. Одеяло слетело у меня с плеч, а юбка надулась, словно парус. Я сильно ударилась обо что-то, похожее на катушку с канатом, и попыталась за нее ухватиться, но то ли от холода, то ли от страха у меня не хватило на это сил. Я покатилась к рейлингу противоположного борта и с ужасом поняла, что легко могу проскользнуть под ним и упасть прямо в черные воды. Я закричала. Мне в ответ крикнули на незнакомом языке. Я почувствовала, как чьи-то руки ухватили меня за лодыжки: это был мальчик не старше четырнадцати лет, с цыганским лицом и блестящими черными волосами. Он подтащил меня к люку, и я попыталась встать, но ноги меня не держали, и он подхватил меня, когда я пошатнулась. Мальчик помог мне подняться, и я снова посмотрела на горизонт.

Только в этот момент я осознала, что Лу Шина не было видно поблизости. Его не оказалось и на палубе. Неужели он упал за борт? Я, бешено жестикулируя, пыталась объяснить это темнокожему мальчику. Он так же жестами заверил меня, что мужчина с длинной косой в порядке, просто потерял свою шапку. Он изобразил, как круглая шапочка летит по воздуху, и показал мне, что Лу Шин в безопасности и просто стоит на другой стороне яхты. Я была в ярости. Очевидно, что он просто развлекался в то время, когда я едва не умерла. Мне хотелось пойти к нему, чтобы высказать все, что думаю, но я слишком замерзла.

Спустившись по лесенке на дрожащих ногах, я почувствовала, как меня овеяло теплом, а к щекам вернулась чувствительность, и они запылали. Кают-компания была похожа на гостиную. Там стояли диваны и кресла, горшки с папоротниками, лежали восточные ковры темно-коричневого и ярко-красного цвета. Удивительно, что здесь не было беспорядка. Мистер Хатчетт сказал, что вся мебель прикручена к полу и всё в каюте закреплено, кроме чайного сервиза. Он показал на разбитый чайник и чашки. На полу лежало рассыпанное печенье. Юнга наводил порядок, рассовывая печенье по карманам. Мать сидела на красной тахте, увлеченная разговором с мисс Мобер, которая лежала на кушетке с таким цветом лица, будто в любую минуту могла потерять сознание. Мисс Хаффард сунула мне в руки кружку с горячим чаем и велела выпить его, чтобы прогреться изнутри. Я слышала, как мисс Понд жалуется моему отцу, что она выронила за борт свой альбом с набросками. Все, что я слышала, казалось мне бессмысленным. Мисс Хаффард растерла мне ладони своими теплыми руками. Потом развернула меня и растерла мне спину, отметив вслух, какая я худенькая. От нее пахло розами.

— Ты чуть не отморозила свой маленький зад, — сказала она. — Какие только глупости мы не делаем ради любви.

Я застыла. Что она говорит?

Мисс Хаффард похлопала меня по спине:

— К несчастью для себя, я часто их совершала. Но ни разу не пожалела об этом, — она громко пропела: — Когда любовь ко мне приходит, я забываю про печаль!

Все зааплодировали.

Она повернула меня к себе лицом:

— Я пела это много раз: и на сцене перед тысячами поклонников, и в своей спальне в ужасающем одиночестве.

Ее доброта тронула меня. Нырнув в узкий коридор, мы добрались до темной каюты, где она уложила меня на койку и накрыла своей огромной шубой. Мех тоже пах розами.

Я уже погружалась в дремоту, когда услышала с палубы громкие крики. Я подскочила на койке, с трудом выпуталась из тяжелой шубы мисс Хаффард и побежала в кают-компанию. Два матроса осторожно спускали Лу Шина через люк, а двое других внизу готовились подхватить его на руки. Лицо Лу Шина исказила гримаса боли, а на его ногу была наложена грубая шина.

— Он сломал ногу в лодыжке, — сказал отец. — Шкипер говорит, она была согнута под углом в девяносто градусов, будто в ней вообще отсутствовали кости. Это случилось, когда корабль подкинуло на той огромной волне. Матросам пришлось наложить шину, перед тем как спустить его в трюм.

Страдающую от морской болезни мисс Мобер попросили освободить кушетку. Вся моя ярость испарилась. Мне хотелось облегчить его боль, своей любовью придать ему смелости. Но вокруг него столпились люди, обсуждая, как поступить с покалеченным. Я наконец протолкалась через них. Он страшно побледнел и прикусил губу. Моя мать развернула ткань вокруг грубой шины, и я посмотрела на его лодыжку: сквозь кожу торчал острый осколок кости. У меня все поплыло перед глазами, а потом наступила темнота — я упала в обморок.

Проснулась я от аромата роз, который исходил от укрывавшей меня теплой шубы мисс Хаффард. Она стояла со мной рядом. Все остальные уже сошли на берег.

— Ты спала, как младенец в колыбельке, — сказала она.

— Что с Лу Шином?

— Виски помог ему справиться с болью. Мужчины только что погрузили его в экипаж. Доктор уже на пути к вашему дому. Еще один экипаж ждет нас с тобой.