Александр Оберемок - Сухая ветка

Отношения с Ларой находились в прямой зависимости от той суммы, которую он приносил домой. Постоянное безденежье вызывало регулярные скандалы, и разорвать эту взаимосвязь не получалось.

Весной девяносто девятого Мохов с другом открыли в гараже последнего пункт приёма цветных металлов. Дело пошло с первого дня — у дверей толпились местные пацаны и подпитые мужики. Тащили всё: алюминиевую проволоку, гнутые молочные бидоны, трубы из нержавейки, запчасти из дюралюминия, латунные и медные тазы. Детвора где-то набрела на склад использованных аккумуляторов и возила их на тачках весь день — Мохов принимал свинец по рублю за килограмм. Несли даже огромные старинные самовары, один из них Алексей оставил себе — с двуглавым орлом на красной меди, с выбитыми императорскими медалями на поцарапанном корпусе. Один раз бедовая женщина узнала в принятом металле свою любимую дюралевую сковородку. Алексей посудину вернул, а потом долго смеялся, представляя, как хозяйка будет гонять этой же сковородкой своего незадачливого мужа-алкаша, сдавшего кухонную утварь на опохмел.

Фирма, ссужавшая Мохову с товарищем деньги на покупку цветмета, не успевала всё вывозить, так что в гараже было не протолкнуться.

Три-четыре месяца Мохов неплохо зарабатывал. За всё это время у них с женой не было ни одного скандала.

А потом случилась ментовская подстава — засланный казачок сдал краденые электрические кабели. Участковый потребовал внушительную сумму за то, что не будет заводить уголовное дело. Пункт приёма пришлось закрыть.

И Алексей вернулся в школу. С этого момента Лара стала совершенно равнодушной к нему.

А Алексей вспоминал идиллические отношения своих родителей и завидовал…

…Как-то раз в школе объявили карантин и отменили занятия. К десяти утра Алексей вернулся домой. То, что произошло потом, навсегда осталось в его памяти и совести расплывчатым мутным пятном, противной сероватой слизью, смесью брезгливости и стыда.

Входная дверь была не заперта. Алексей открыл её и увидел мужские остроносые туфли. Едва он их заметил, сразу понял, что происходит. Звуки, раздававшиеся из спальни, доказывали, что его догадка верна.

Он тихо притворил дверь, разулся, поставил свои туфли, аккуратно отодвинув чужие. Его возвращение оставалось незамеченным. Алексей подошёл на цыпочках и заглянул.

Огромный мужчина с волосатой спиной двигал толстым тазом так, словно хотел расплющить женщину под ним. Его звериное рычание разбавлялось стонами Лары, лежащей на животе. Она кусала край подушки, и когда волосатый гигант приподнимал её голову за волосы, казалось, что он хочет вырвать подушку из её зубов.

Алексей тихо отошёл назад к двери, присел на корточки. Его сердце бешено стучало, а действо в спальне продолжалось, постепенно достигая крещендо, и Алексей в полной прострации вышел на улицу.

Он бесцельно ходил по городу, курил, сидел на лавочке в парке, кормил уток в пруду. И всё никак не мог себе объяснить, почему он ничего не сделал этому типу и своей жене. «Странно, — думал тогда Алексей. — Почему нет боли? Только какое-то отупение и пустота…»

Он вернулся домой около шести вечера. Лара вела себя как обычно и даже не догадывалась, что муж знает о её измене. И Алексей решил вести себя так, будто бы ничего не произошло. Он был согласен делить её с кем угодно, хоть с чёртом лысым, лишь бы Лара оставалась с ним…

В районном центре Алексей зашёл в хозмаг, купил пару кисточек и две банки краски, голубую и белую. Времени до вечернего автобуса было много. Заметив бюро ритуальных услуг, заказал там новую оградку, металлическую. Её пообещали доставить через два дня, но долго не могли разобраться, где находится это странное Мохово. Потом Алексей перекусил в кафе, напоминающем советскую столовую. Погулял по парку. Купил сигареты и кое-чего из еды.

Автобус выехал вовремя….

Отец вернулся после семи лет отсидки, его освободили по амнистии в честь 55-летия Победы как отбывшего не менее двух третей наказания. Вернулся — жёлтый, сухой, морщинистый и беззубый.

Он ни с кем не общался — целыми днями только курил на балконе, сплёвывая вниз, и смотрел во двор. Алексей попытался его расшевелить, но тот посмотрел на него в упор и произнёс:

— Всё нормально, сынок. Не парься.

О зоне Алексей не спрашивал — думал, что если отец сам захочет, то расскажет. Но Виктор не рассказывал ничего. Обстоятельства последних лет его жизни, похоже, становились ещё одной семейной тайной.

Появление лишнего человека в их семейном гнезде Лара восприняла в штыки. Нет, сначала она ничего никому не говорила, но явно была не рада возвращению свёкра из тех самых мест. Спустя неделю Лара понемногу начала жаловаться Алексею, что боится его отца, что её «подавляет» его тяжёлый взгляд. Потом стало доходить и до истерик. Она утверждала, что свёкор на неё подозрительно смотрит и что она боится за свою женскую честь. Алексей возмущался, кричал, мол, как она могла такое подумать о его отце, но Лара стояла на своём. В итоге Виктор решил уйти.

— К отцу поеду, — сказал он. — А то заскочил всего на один день к старику. Ему помогать надо…

— Отец, прости меня… Не знаю, что на неё нашло… Обычно она не такая, — оправдывал жену Алексей.

— Брось, сын, всё путём.

Когда прощались, Алексей разрыдался.

— Батя, не так я представлял всё… Думал, придёшь, заживём счастливо…

— Да всё нормально, сынок.

А перед уходом отец вдруг обернулся и неожиданно произнёс:

— Лёша, человек рождён не для счастья, отнюдь, а, скорее, для испытаний. Создаётся впечатление, что над нами какой-то сложный эксперимент проводят. Мозг и душу вложили в тело. Казалось бы, какая красота должна получиться. Нет же… Мы же сами, своими руками всё портим… Какое там счастье, о чём вы вообще… Это в лучшем случае мы просто маемся, всё ищем чего-то… А про худшее лучше и не говорить…

Виктор похлопал сына по плечу.

— Заеду к матери, проведаю. А потом — в Мохово.

Но до Мохова Виктор так и не доехал. Его нашли мёртвым на могиле жены — не выдержало сердце.

После похорон пьяный в хлам Алексей впервые поднял голос на Лару:

— Это ты доконала его, сука…

Она молча подкурила, потом презрительно выпустила дым ему в лицо:

— Рот закрой, кишки простудишь. Придурок конченый. От пьянки последние остатки мозга атрофировались. Ещё одно подобное слово, и ноги моей в этом доме не будет, тварь.

И Алексей больше не позволял себе такого.

В начале восьмого Алексей на велосипеде въехал в Мохово.

К вечеру жара поутихла. Забросив покупки домой, Алексей взял краску и поехал на кладбище. Крест он покрасил минут за двадцать, белой краской добавил день рождения деда, потом курил и любовался своей работой.