Александр Оберемок - Сухая ветка

Так продолжалось две недели, а потом Алексей вспомнил, что на дворе — декабрь, что приближается сессия, а он к ней совершенно не готов. Он посмотрел на некрасивое лицо Светы так, словно впервые увидел.

«Что я здесь делаю? — подумал он, глядя на совершенно чужую женщину. — Пора сваливать отсюда».

И он ушёл.

А потом случилось то, что случилось.

Сначала Алексея удивило, что вахтёрша общежития баба Валя странно на него посмотрела, когда он заходил к себе.

— Добрый день, баб Валь, — сказал он и улыбнулся. — Что-то не так?

— А тебя отец искал, — ответила она, всё ещё глядя на него так, будто перед нею неожиданно появилось привидение.

— А зачем, вы не в курсе?

— Нет, — сказала вахтёрша и, словно чего-то смущаясь, отвернулась.

— Я позвоню?

— Да, милок, конечно, конечно…

Баба Валя подвинула телефон ближе.

Отец снял трубку после третьего звонка.

— Алексей? Ты где?

— В общаге, па. Что-то случилось?

— Приезжай… Сейчас…

Алексей положил трубку и увидел, что баба Валя плачет.

…Отец пил водку на кухне. За всю жизнь такого никогда не было. Отец вообще не пил, тем более в одиночестве.

— Бать?

Отец поднялся, подошёл вплотную к сыну и влепил ему пощёчину.

— За что, па?

Тот не ответил, вернулся к столу, достал ещё одну рюмку, налил в обе, сел за стол.

— Выпей.

— Что-то случилось?

— Пей.

— А мама где?

— Пей, сказал!

И только сейчас страшное, то, о чём нельзя и подумать, начало понемногу проникать в его мысли.

— Что-то с мамой?

Отец сжал челюсти, потом вдруг уронил голову на руки и громко зарыдал.

— Мама… Тани больше нет… Нет…

Что было дальше, Алексей помнил плохо. Позже ему рассказали, что три дня он сидел в углу и шептал: «Мамы больше нет»…

…В тот самый день, когда от Алексея ушла рыжая, на перекрёстке у самого дома Татьяну Мохову сбил пьяный водитель. Она умерла в скорой, по дороге в больницу.

Отец звонил в общежитие, но там никто не знал, куда пропал Алексей. Занятый подготовкой к похоронам, отец всё же выбрал время, чтобы приехать в общагу. Ему сказали, что вместе с Алексеем пропал и его сосед по комнате, Эдик. Виктор Мохов стал расспрашивать всех, кто знал этого Эдика, в надежде выпытать хотя бы какой-нибудь адрес, но Эдик залёг ещё глубже, предупреждённый о том, что его ищет какой-то разъярённый мужик.

В последний путь мать провожали без сына. Пришли коллеги, соседи. Дед с бабкой не приехали — узнав о гибели невестки, баба Дуся слегла.

А на следующий день после похорон позвонил дед из райцентра…

Проснулся Гришка.

— Эх, Алёша… Давай по последней, что ли…

Алексей бережно разлил остатки самогона.

— Полдень, дядь Гриш. Надо собираться. Хочу на обеденном автобусе в посёлок смотаться, вон, краску надо купить, — сказал Алексей и указал на крест. — Автобус в райцентр в котором часу мимо нашего поворота проходит?

— Дык щас… В двенадцать антобус оттуда, час, ну там ещё немного, сразу назад… В полвторого, минут в двадцать там надо стоять, — ответил Гришка.

— Надо поспешить. Час быстрой ходьбы…

— Так я тебе велик дам! Там в кустах поставишь, ага. И антобус не прозеваешь, и обратно с ветерком домчишь!

На том и порешили. Алексей вернулся домой, взял сумку, сел на Гришкин велосипед и не спеша покатил по грунтовке.

Несмотря на жару и почти недельное злоупотребление, ехалось довольно легко. Но небольшой ветерок так и не вымел из головы Мохова тяжёлые мысли, и даже пейзаж не радовал глаз.

…Как позже рассказал Алексею отец, бабушку Дусю хоронили всем селом, даже из Осиновки были люди. Много говорили, вспоминали. Дед держался молодцом — ходил степенно, чрезмерно горя не показывал. Поцеловал на прощание Евдокию, бросил горсть земли…

— Алексей где? — спросил у сына.

— Ногу сломал, в гипсе лежит, — соврал тот.

Вернувшись из Мохова, Виктор запил…

…После смерти матери Алексей вернулся домой. Отец бросил пить ровно через месяц. На заводе, где он работал, задним числом оформили ему отпуск. Вышло так, что отец свой отпуск пропил.

Весной состоялся суд. Следствие установило, что «гражданка Мохова Т. В., находясь в состоянии алкогольного опьянения»…

Сбившего её гражданина Манукяна А. Ю. освободили в зале суда.

Перемены в поведении отца Алексей заметил не сразу. Тот приходил с работы и тихо сидел в своей комнате. Иногда включал телевизор, но картинкой на экране, как заметил Алексей, отец не интересовался. Сын боялся, что отец сходит с ума, он пытался расшевелить, разговорить отца, но тот лишь смотрел в глаза Алексея, молчал и лишь изредка улыбался в ответ.

Как-то раз отец вечером не пришёл. Вместо него появился кто-то из его коллег и сообщил, что отца не было на работе. Отец не пришёл и на следующий день. Алексей обзвонил всех знакомых, он очень переживал, хотелось напиться и завыть. Мало того, что Алексей считал себя предателем по отношению к матери и бабушке, а тут ещё и отец куда-то пропал.

Но вскоре позвонили из милиции и сообщили, что гражданин Мохов В. П. задержан и что он обвиняется в предумышленном убийстве гражданина Манукяна А. Ю.

Осенью 1993 года Виктору Мохову вынесли приговор — десять лет колонии…

Он спрятал велосипед в кустах и вышел встречать автобус, приговаривая: «Был я копан, был я топтан… Ничего, ничего, прорвёмся…»

Пазик с одним пассажиром пришёл вовремя. За рулём сидел тот же цыган.

— В город уезжаешь? — спросил он.

— Нет, за покупками. А домой завтра поеду.

Алексей женился в августе девяносто восьмого, как раз накануне кризиса. Все накопления неожиданно обесценились. Молодому и неопытному учителю русского языка и литературы платили копейки, и под мощным напором супруги Алексею пришлось уйти из школы. Чтобы выжить в то время надо было крутиться, но крутиться гуманитарий Алексей не умел априори, получалось только выкручиваться. Он устроился продавцом фруктов на рынок, но его работодатели-азербайджанцы обманули с зарплатой. Алексей разгружал машины, продавал хот-доги, селёдку с килькой, приторговывал палёной водкой и импортными сигаретами. Однажды даже пришлось постоять за книжным лотком, но здесь его поджидало разочарование другого толка — оказалось, что он физически не может продавать книги. Каждый раз, когда ему всё-таки удавалось это сделать, Алексею было неимоверно стыдно. Сколько он себя помнил, он всегда относился к книгам слишком трепетно. Ладно там торговать одеждой или продуктами, даже палёной водкой. Но книгами! Для него продажа книг была равнозначна продаже… ну, например, икон.

Он мечтал заработать начальный капитал и открыть какое-нибудь дело, но ничего не зарабатывалось, мечта так и оставалась мечтой. Да и какая там мечта — в это понятие Алексей не вкладывал ничего конкретного. Даже если у него и появились бы деньги, он вряд ли придумал бы им достойное применение.