Ребекка Серл - Популярна и влюблена

Все кричат и хлопают, а затем Гиллиан нажимает кнопку и садится рядом с Джорданом. Я вижу, как она кладет руку ему на плечо, а он обнимает ее.

На экране начинается отсчет: 10, 9, 8… – и появляется запись с нашего прослушивания. Сначала на экране появляюсь я в джинсах и в рубашке без рукавов в «Аладдине» в Портленде. Я выгляжу нервной и неумелой. Боже, кажется, что прошло столько времени. Я хочу выключить запись или хотя бы не дать Джордану увидеть ее. Райнер обнимает меня и прижимает к себе.

Он отпускает меня, когда сцена сменяется – теперь там мы, репетируем сцену с поцелуем. В толпе раздаются радостные вопли, а Лилианна кричит:

– Чертовски жарко!

На сцену наложена поп-музыка восьмидесятых, получается даже забавно. Мы выглядим нелепо.

Дальше – Уайатт, он кричит. Запись смонтирована так, что его крик сменяется обращенной к Райнеру гневной тирадой о том, что Mumford & Sons – самая переоцененная группа со времен Coldplay . Райнер так смеется, что по его лицу текут слезы.

Дальше идут несколько неудачных дублей из сессии для Scene . К счастью, эпизод, где Райнер сказал, что хочет поцеловать меня перед всей командой, не засняли или не включили в подборку. Звучит песня Бейонсе, и мы с Райнером и Джорданом смеемся на фоне декораций в горошек. За все время съемки фильма это единственный раз, когда мы трое нашли общий язык.

Здесь есть съемка момента, когда у Джессики все валится из рук. Я бросаю взгляд на нее: она стоит рядом с Уайаттом и смотрит, прикрыв глаза рукой, а тот обнимает ее за плечи.

Потом мы переходим к ролику, в котором Райнер устраивает для второго отделения нашей съемочной группы экскурсию по своим апартаментам.

– Мне правда нравятся ананасы, – объявляет он, прижимая к груди декоративную подушку. Все вокруг смеются, и Райнер встает и кланяется.

Дальше идет подборка моментов со съемок. Кадр, где видно, что я ношусь по пляжу как угорелая, когда соленая вода попала мне в нос. Все снова смеются, даже Джордан.

Здесь есть запись с нашими ассистентами и звукооператором Тайлером, который, я почти уверена, переспал со всеми девушками-администраторами. Он очень сексуальный.

И потом появляется запись со съемок сцены, в которой Август и Эд целуются. Как только она вспыхивает на экране, я съеживаюсь. Джордан обнимает меня, наши губы соприкасаются. Я чувствую, как напрягся Райнер, слышу его долгий выдох. «Пожалуйста, переключите, – мысленно молю я. – Пожалуйста».

Но камера только приближается. Нет никаких радостных воплей, сопровождавших наш поцелуй с Райнером. Только мертвая тишина. Я даже слышу гудение проектора.

Руки Джордана-в-роли-Эда перемещаются с моего лица на волосы и вниз по спине. Крепче обхватываю себя руками. Я чувствую себя как тогда, в офисе Гиллиан. Как будто я на экране и я в реальности как-то связаны, сплавлены друг с другом. Когда Джордан отстраняется и смотрит на меня, я ожидаю, что Джордан здесь сделает то же самое.

Камера задерживается на нас после поцелуя. Можно услышать, как Уайатт кричит «снято», а мы продолжаем глупо стоять. Я вдруг начинаю злиться. Почему ассистент Гиллиан подумал, что это забавно? Это не забавно, это подло.

Кажется, проходят годы, прежде чем изображение сменяется: на экране Сэнди, она разговаривает по телефону. Появляется подборка кадров с ней в развевающихся шелках и телефоном в руке. Я слышу нервный смех, но к тому времени, как включается оперная музыка и появляются крупные планы ее лица с телефоном, словно они – двое возлюбленных, все уже шумно аплодируют.

Кроме Райнера. Он не смеется. Я закусываю губу и поворачиваюсь к нему.

– Классно же, да? – смеюсь я.

Он не смотрит на меня. Его взгляд сосредоточен на экране. Я продолжаю, словно моя болтовня каким-то образом сотрет из памяти то, что он увидел:

– Интересно, Гиллиан сама все это нарезала? Она очень талантлива. Та сцена на пляже был уморительной. Я совсем забыла, как вода попала мне в…

Райнер перебивает.

– Что происходит? – спрашивает он. Голос у него ледяной. Не сердитый, просто холодный как сталь.

– Ничего, – говорю я. Я стараюсь скрыть дрожь в голосе, но знаю, что он ее слышит. Просмотр забавных моментов закончился снимком, на котором нас трое: тем самым, сделанным недели назад, – мои руки лежат на плечах у Райнера и Джордана. Экран гаснет, и все начинают хлопать.

– Я был таким дураком. Я даже не заметил. – Райнер трясет головой. – Ты встречалась с ним, пока меня не было?

Нет-нет-нет-нет .

– О чем ты? – Я тянусь к нему, но он отодвигается.

– Я о тебе и Джордане, – говорит он. – Я не слепой, Пэйдж. Я видел этот поцелуй.

– Где? На видео? Это актерская игра, Райнер. – Я стараюсь говорить тише, но люди начинают оглядываться на нас.

Он открывает рот и замолкает. Затем говорит:

– Никто не сможет сыграть такое.

Он встает. Я тоже.

– Ты имеешь в виду, я не настолько хорошая актриса?

Он резко выдыхает. Подходит ближе и тихо произносит:

– Тогда соглашайся.

– Что?

– Скажи мне, что ты хочешь быть со мной. Что ты полностью готова. Прямо сейчас.

– Я…

Райнер качает головой.

– Ты не можешь. А можешь ли ты мне честно сказать, что между вами ничего нет?

Люди начинают вставать. Я представляю, как Джордан вместе с Гиллиан проходит за нашей спиной к костру, пьет «май тай» [9] Коктейль на основе рома. и садится рядом с Уайаттом. Расстроило ли его видео с поцелуем? Заметил ли он вообще этот ролик? Я не знаю, почему я продолжаю думать, что ему не все равно.

Потому что не все равно мне.

– Нет, – говорю я Райнеру. – Не могу.

Если это и удивляет его, он этого не показывает, только поднимает руки.

– С меня довольно, – говорит он, разворачивается и направляется в сторону отеля.

Я провожаю его взглядом. Луна – серебряное, сверкающее пятно на воде, словно тень незнакомца, – и на мгновение я чувствую себя более одинокой, чем когда-либо в жизни. Я привыкла к одиночеству в толпе. Так я росла – вокруг миллион людей, но рядом со мной никого нет, и сегодняшний вечер напоминает мне о том, что я знала всегда: на самом деле я одна . Ни Джейка, ни Кассандры. Ни Джордана. Ни даже Райнера.

Кино – моя мечта. Единственное, чем я всегда хотела заниматься. Когда мне было четыре, я сказала маме, что буду актрисой. Она даже сняла тогда меня за ужином. Мои губы намазаны ее красной помадой, и я провозглашаю в камеру:

– Однажды я, Пэйдж Таунсен, буду звездой.

Это то, чего я хотела. Я играю. У меня есть контракт на съемки в фильме. Мое имя скоро станет всем известно. Я воплощаю свою мечту. Но сейчас я думаю только о том, что мое сердце куда-то проваливается, все ниже и ниже.

И затем я слышу шаги за моей спиной, и позади меня раздается знакомый голос: