Wind-n-Rain - Костолом

Не явилась Женька и после ужина. Домыв последнюю тарелку, Ксюха, уже совсем без сил, поднимается к себе, на третий, и прямо в униформе плюхается в плетёное кресло на веранде. Дверь в комнату соседки закрыта. Неужели тот, кто ещё несколько часов назад был с ней, сейчас с другой? Развить мысль не получается: рядом возникает Роза с двумя бутылками пивка. Так неожиданно!

— Не перепутай. Тебе — холодненькое, запотевшее… А мне — просто запотевшее. В кастрюле с горячей водой полчаса держала. Говорят, от горла хорошо помогает.

Едва откушенная открывалкой стальная крышка падает на пол, воздух наполняется густым и противным ароматом нагретого хмеля — он куда кислее, чем аспирин. Ну, если от горла помогает, говорят… Ксения откупоривает свою и делает несколько жадных глотков, чуть не давясь хлынувшей к горлышку и щекотно бьющей в нос холодной пеной.

— Переживаю я.

— Да что же мы сидим! — Метнувшись мухой в свою комнату, Ксюша возвращается с помятой визиткой, выуженной из прикроватной тумбочки подруги, и уже спешно набирает номер Валеры. Под недоумённым взглядом Розы переговаривает с ним, и тут уж не до соблюдения конспирации — прости, загулявшая подруга, но тётушка вообще-то волнуется. — Она на свидании была. Но парень сказал, что они расстались около пяти… Он, кажется, перепуган моим звонком. Я ему верю…

Схватив со стола небрежно брошенную визитку, Роза всматривается в имя на ней.

— То есть племяшка уже и до ментов наших добралась? Не ожидала… Значит, она сейчас не с ним? — В глазах за толстыми линзами мелькает уже не тень, а самая настоящая тьма.

— Выходит, не с ним.

Пару минут обе сидят молча, перебирая в уме возможные причины происходящего — от самых нелепых до самых серьёзных, и отвлечься их заставляет лишь скрип калитки во дворе. Не сговариваясь, они вскакивают со своих мест и кидаются к перилам. Во двор заваливает Женька: в темноте виден лишь её силуэт — шатающийся, пьяный. Бегут вниз и, едва выскочив во двор, успевают колышущееся тело подхватить. Тащат наверх, надеясь, что никто из жильцов, собравшихся в холле вокруг телевизора, на них внимание не обратит. Ещё на лестнице Ксюха замечает, что алкоголем от Жени вообще-то не пахнет, зато на ладонях, крепко схвативших её поперёк груди, тут же ощущается что-то липкое и грязное. Лишь затащив её в комнату, щёлкнув выключателем и заперев дверь, они могут в полной мере разглядеть жуткую картину: Женька вся помятая, исцарапанная, а на губе — глубокая трещина. Одежда замызганная — и вправду, словно в грязи вывалeнная. Не дожидаясь распросов, Женька сама начинает говорить — монотонно, на одном дыхании, словно боясь чего-то не успеть:

— Мы у ментовки с Валерой попрощались. Я шла через рынок. Мне ещё тогда показалось, будто за мной следят. После, между рынком и вокзалом, где пустырь… На меня напали. Затолкали в машину. Везли куда-то, но я их не рассмотрела! Угрожали. Сказали, что это только начало. Выбросили чуть ли не на полном ходу… Я не помню, как шла — там одна дорога была, ею и шла. Телефон потеряла. Хорошо хоть сумку с собой не брала. Набрела на Новиковские поля, а оттуда уже нашла путь домой… Я ничего не понимаю!

Пока Роза курсирует между ванной и комнатой, то снимая с племянницы грязную одежду, то обтирая её изуродованную ссадинами кожу влажным полотенцем, Ксюха трясущимися от охватившего её ужаса пальцами нажимает на повтор последнего вызова в своём телефоне. Дело принимает серьёзный оборот — не знаешь, что думать, за что хвататься! И помощь правоохранителей сейчас точно не помешает.

Люди настороженно косились, но не задирали — смотрели вслед молча. Появившись в станице по утру, едва ворота отворили, Анфиса направилась по неровной улице, устланной плотными досками, то там, то здесь провалившимися и подгнившими. Станица не бедствовала: на улицах, несмотря на базарный день, не водилось нищих, а среди прохожих мало кто ходил в одежде лохматой и залатанной, и хотя парчи с шелками на здешних красавицах было не видать, но свои льняные сарафаны, чистые и разукрашенные плотной цветастой вышивкой, они носили с гордостью. Чёрного одеяния и полегчавшей за минувшую ночь головы Анфиса не стеснялась — под платком волос видно не было, а под рясой не было видно тонкой сорочки и измождённого тела, исцарапанного кустарниками да искусанного комарами. Наставница научила её держать путь прямо от ворот и ступать, не сворачивая, пока не дойдёт до церкви. Заручиться поддержкой попа — значит обеспечить себе успех.

Поп Илларион встретил гостью у порога белой церкви — служба недавно закончилась, прихожане спешили на площадь, куда подоспели уже и очередные заезжие купцы со своими лотками. Появление на пороге схимницы попа немало удивило. Однако христианский долг не позволил ему проявить неприветливость. Пригласив путницу в трапезную, он велел долговязому конопатому мальчишке, что был у него на побегушках и в шутку именовался ризничим, притащить чего-нибудь горячего покушать и медовухи запить, а сам принялся расспрашивать гостью. Услышав, что пожаловала та с наставлением от самих кореновских стариц, насупился. А вдруг через купцов и до них уже слухи дошли о творящихся время от времени в Алиевской бесовских делах? А вдруг признают они его, батюшку, негодным настоятелем, да напишут митрополиту, а то и самому патриарху? Но гостья быстро успокоила разволновавшегося священника:

— Не бойтесь, батюшка, в станице я не задержусь. Велено мне основать свой скит за оградою, на лесной опушке, на том самом месте, где трава не растёт.

— Христосе! — Поп истово закрестился, не сводя глаз с молодой монахини, за обе щёки уплетающей притащенную ризничим из соседней харчевни похлёбку. — Уж не про то ли место ты говоришь, которое магометяне зовут проклятым, да и я, признаться, в этом мнении с ними согласен?

— О нём самом, батюшка, — не моргнув, ответила Анфиса и отправила в рот последний кусок ещё тёплой краюхи. — Не будет добрым людям здесь житья, пока то место не очистится. Не оставит вас в покое бесовская нежить, если не отмолить его…

Поп тяжко задумался, подперев бороду кулаком. Его думы были объяты смятением — глядя на юную схимницу, он никак не хотел поверить, что удастся ей в одиночку изгнать из Алиевской древнее зло, сколь бы праведной и боговерной ни казалась ему девица. Но старицы своё дело знают и просто так посланницу в эти места не отправили бы…

— Ну, Бог в помощь. Помогу чем смогу. Но за ограду не пойду — моё место здесь, в станице, с моими людьми.

— А Вам и не надо, батюшка. Лишь покажите, где у вас тут древоделы живут. Уж скоро холода — нельзя время терять. Хочу состряпать себе жилище до того, как дожди грянут.