Надя Делаланд - Рассказы пьяного просода

– Ну, у меня никакого такого опыта не было, и все, кто его имеет, мне кажутся не вполне психически здоровыми. Этот Василий Блаженный был юродивым, насколько я помню.

– Покажи же мне хоть одного абсолютно психически здорового человека. Все же относительно. И к тому же культурно и социально обусловлено. На Руси юродивых почитали, прислушивались к ним. Хотя, вот видишь, не без эксцессов. И да, в некоторых обществах социально приемлемыми формами поведения считаются такие, которые у нас описаны в учебниках по психиатрии. Я, например, лично знаю шизофреника, который уверен, что все люди, с которыми он разговаривает, потом защищают докторскую. Таково его волшебное свойство, благотворное воздействие. А у Юнга в одной из книг описано целое племя, которое полагало, что только благодаря ежедневным ритуалам его мужской части солнце исправно всходит и заходит. Индейцы пуэбло. Но ставить всем им диагноз немного опрометчиво.

– Слушай, и что это доказывает? Что отсталые всякие народы похожи на психов?

– В основном это доказывает, что понятие нормы условно. Но не только это. Я думаю, что у нас в сознании могут вдруг включаться какие-то спящие, никем вокруг не одобряемые паттерны, просто потому, что они там есть.

– А вот щас не понял. Ты уверена, что ты балерина?

– Вообще-то я соврала, прости. Не знаю почему. Но я могла бы ей быть. В детстве я занималась хореографией, и к нам приезжала комиссия из Петербурга, меня даже отобрали, чтобы я с ними ехала. Но мама меня не отдала. Иногда я представляю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я была балериной.

– Жалеешь, что не стала?

– Нет. Просто представляю.

– А кем стала?

– Будешь смеяться, но я работаю в психиатрической клинике.

– Да, смешно-смешно, – сказал Саша кисло. Я осознала, что мы уже оба давно сползли на пол и перешли на «ты». – Это твоя работа тебя располагает ко всякой мистике.

– Ты считаешь? – Я достала из кармана мятную пастилку, засунула себе в рот сразу две и предложила ему. Саша угостился одной, как взял бы сигарету. Тем же движением. Если он курит, то, наверное, ему уже и от этого тяжко. – Ты куришь? – спросила я.

– Не-а, – сказал он самодовольно, – уже полгода как бросил.

– Молодец, – одобрила я. – Интересно, когда мы отсюда вытащимся?

– Помолись об этом.

Я это сказал с издевкой. Вообще весь наш разговор у меня оставил неприятный осадок, мне хотелось одновременно продолжить его и чтобы его никогда не было. Полина мне очень нравилась. С каждой минутой все больше. От нее как будто шел свет и покой. Я позавидовал психам в клинике, где она работает. Интересно, сколько ей лет? На вид лет двадцать, а то и меньше. Но ведь работает уже, а не учится. Она сидела так близко, и мне невыносимо захотелось ее поцеловать. Но тут она не слишком громко, но отчетливо начала… молиться. Она не шутила, нет. А мне сделалось как-то, что ли, не по себе. Не люблю я все-таки вот это вот все. Я расстроилься.

Она сказала: «Господи, прошу Тебя, сделай, пожалуйста, так, чтобы лифт доехал до одиннадцатого этажа и открылся». – Она помолчала, потом посмотрела на меня: «Тебе же на одиннадцатый?» Я кивнул. «Ну вот».

Когда Полина начала молиться, я вдруг поняла, что не то чтобы она обращается ко мне, нет, но я, как незримо витающий над ней дух всевидящего автора, могу не только наблюдать, но и вмешаться. И я просто представила, что лифт проснулся и как ни в чем не бывало двинулся вверх.

Саша с Полиной охнули и переглянулись. Я продолжала представлять, как лифт едет, как он проезжает шестой, седьмой, восьмой, девятый этажи, как его пассажиры поднимаются на немного затекшие ноги, как Саша только сейчас снова вспоминает, что ему хочется в туалет, десятый, одиннадцатый. Лифт останавливается, я открываю двери. Они оба, слегка обалдевшие, по очереди выходят.

– Вот тут вот я живу, – говорит Саша. – Могу пригласить в гости. Правда, у меня, наверное, там некоторый кавардак.

– Спасибо, – улыбается Полина, – мне надо бежать на пятнадцатый этаж, у меня срочное просроченное задание. Рада была познакомиться.

– И я очень рад. Правда. Очень. Можно я дам тебе мою визитку?

– Да, конечно.

Саша достает визитницу, визитка долго не выуживается. Наконец он ее побеждает.

– Спасибо, – говорит Полина. – Я побегу. – И она очень медленно начинает подниматься по лестнице. – Пока!

– Пока! – говорит Саша. – Позвони, ладно?

– Хорошо, – говорит уже немного незнакомый, отдаляющийся голос.

– Хорошо, – повторяет Саша и грустно отпирает дверь, а потом, не разуваясь, бросается в туалет.

Я решила спускаться с пятнадцатого этажа пешком, ну их, эти лифты. На одиннадцатом я немного постояла, прислушиваясь, но ничего особенного не услышала, нащупала в кармане визитку, переложила ее в рюкзак и пошла вниз. Все-таки я совсем не умею ходить на каблуках. Особенно спускаться по лестнице. Особенно с пятнадцатого этажа. Где-то между пятым и четвертым этажами, в проклятом месте, я зацепилась каблуком за покидаемую ступеньку и начала замедленно падать.

Всю историю моего падения мне казалось, что я сейчас что-нибудь предприму и не упаду окончательно, но почему-то все равно упала.

Было больно. Я подвернула правую ногу и ударила всю левую сторону тела. А головой стукнулась о батарею. От огорчения я заплакала, медленно села – и в этот момент увидела над собой женщину. Когда я спускалась и падала, никого не было рядом. Откуда она взялась? Незаметно успела выйти из квартиры под грохот? Наверное, я просто потеряла на какое-то время сознание, поэтому не заметила, как она открывала дверь и подходила ко мне. Женщина была в длинной белой ночной рубашке. Она наклонилась надо мной, дотронулась ладонью до моей головы. Рука у нее была легкая и горячая. Голова сразу прошла. Женщина аккуратно, не дотрагиваясь, провела ладонью вдоль моего тела, остановилась над правой ногой.

Я следила за ее руками. В какой-то момент мне показалось, что все звуки исчезли, и я совсем перестала дышать, а в руках у женщины пульсирует яркий белый шар. Я не испугалась, но через усилие вдохнула, шар сразу исчез, и я услышала улицу.

– Спасибо, – сказала я непослушным ртом, – вы мне очень помогли. Почти не больно уже.

– Попробуй-ка встать, – сказала женщина домашним голосом. – Нет-нет, сама, – улыбнулась она на то, что я попыталась взять ее за руку.

Я встала, в ушах немного звенело, но в остальном все было в порядке.

– Здорово, – сказала я. – Спасибо огромное!

– Можно попросить тебя об одном одолжении? – спросила женщина.

– Да, конечно, конечно…

– Можешь прийти сегодня-завтра в больницу (она назвала адрес), подняться в отделение (она сказала, в какое) и зайти в палату к Марии (она произнесла фамилию). Я хочу кое-что проверить. Мне просто интересно. Хорошо?