Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

Встретивший их громогласный, огромный рыжий мужик орал на весь аэропорт:

— Монах, ты все-таки собрался ко мне

? Мужики долго обнимались, хлопали друг друга по плечам, и было видно, что встретились старые друзья.

— Так? — мужик вгляделся в Лиду, как-то быстро шагнул к ней, легко приобнял и прогудел:

— Неужели нашлась-таки управа на этого норовистого?

Лида улыбнулась.

— Да вот как-то так. Мой сын говорит — связала судьба!

— Очень рад, вижу, сияет этот пацан, как новенькая монета! Поехали, ух сколько я вам показать должен!

И был чудный, необыкновенный отпуск. Истово влюбленный, не представляющий себе жизни без Камчатки, Иван с любовью и гордостью показывал и рассказывал обо всем — он знал и про животных, и про растения, про источники, про вулканы, озера и реки. Шумный, постоянно посмеивающийся, называющий Марка, младше его на два года — пацаном, он сразу же очень понравился Лиде. С ним было легко и славно. Под стать ему была и жена, Мария. Местная уроженка, приехавшая когда-то поступать в Москву, она сразила Ивана своими косами в самое сердце, и он, бросив все, полетел за ней на Камчатку, когда она, не поступив, улетела домой.

— Увидев эти красоты, Лид, обалдел, прикипел намертво, да и Мария моя, она, сама видишь, женщина редкая. Вот и живем уже без двух лет сорок годов здесь. Пятерых деток подняли, четыре внука вон носятся, там ещё, поди, столько будет, а то и побольше. Зимы у нас здесь суровые, шторма бывают ого-го, а уезжаем на материк — пара недель и все — домой, домой. Камчатка — это любовь на всю жизнь, одна-единственная, не отпускает!! — говорил Иван, подкладывая Лиде дефицитные у них на материке и обычные здесь — морепродукты.

— Иван, я уже не могу, крабов никогда не пробованных переела. Спасибо, но уже только глазами бы съела!

Да худовата ты, девка. Марк, может оставишь на пару месяцев?? Откормим с Мариею, будет вон как моя! «Моя» была рослая, крупная, под стать мужу, ядреная такая женушка.

Лида захохотала:

— Иван, я при всем желании только если в ширину как твоя стать смогу, а так в прыжке не достану твою Марию.

Мария только посмеивалась:

— Балабол, что с него взять.

— Вот, — страдальчески возводил глаза к потолку Иван, — всю жизнь только и слышу — Балабол! Нет бы- Ванечка, солнышко! — ласково поглядел он на жену.

Марк хмыкнул:

— Тебе ли обижаться, твоя Мария, она и из горящей избы тебя успеет вытащить!

— Что да, то да! Мы ведь, Лида, не поверишь, с ней на охоту и рыбалку до сих пор вдвоем ходим, она лучше меня стреляет, белке в глаз попадает только так-местная же, можно сказать камчадалка, это я пришлый! Ух ребята, я и нахвастаюсь нашими красотами!! Завтра с утречка и поедем.!! Марий, ты Лидуню приодень по-нашему, против ихнего, лето-то у нас не жаркое!

Лида позабыла все слова, у неё только ахи и охи, и восклицания вырывались при виде действительно, чудес природы. В долине гейзеров она вообще замерла статуей, Иван довольно ухмыляясь, негромко что-то рассказывал Марку, а Лида просто впитывала в себя эту невозможную суровую, но такую величественную камчатскую красоту.

— Ребята, я только одно могу сказать — влюбилась!!

— Я не сомневался, тут равнодушных нет, все приезжающие тако же говорят!

Стараясь запечатлеть всё, Лида почти непрерывно фотографировала, вечером, уже полусонная, посматривая фото в крепких обьятиях мужа, сокрушалась:

— Вот куда Андрюшке надо приехать, это же в душу въедается намертво!

А уж когда увидели в Ключевском заповеднике издалека хозяина-медведя… впечатлил Мертвый лес, засыпанный когда-то пеплом и шлаком, необыкновенные кедровники, чистые речушки. Ключевская сопка, она никак не могла оставить кого-то равнодушным, смотрелась великолепно с любой стороны. Гора со смешным названием Поленница и впрямь походила на дрова, сложенные в поленницу, купание в реке Горячей, в теплой воде, травертиновый щит — рыжие застывшие потеки кальция, и текущие между ними ручейки, необыкновенная минеральная вода, грязевые котлы… Голубые озера, что странно безрыбные… у Лиды зашкаливал восторг от увиденного, да ещё рядом находился — теперь она это конкретно осознала — самый нужный, пусть поздно, но встреченный или подаренный Боженькой, Марк, Маркуша.

Он каким-то внутренним чутьем угадывал её настроение, частенько они стояли обнявшись и молча любовались всеми видами, да и зачем слова, когда оба чувствовали одинаково, Марк с изумлением говорил Ивану:

— Вань, представляешь, я начинаю что-то говорить, а она договаривает, именно то, что я имел в виду.

— Во, я тебе сколь лет твердил про единение душ? А ты все хахакал!

— Беру назад свои слова.

— Марк, такие вот женщины, они настоящие, вроде обычная, а что-то в душе у них такое имеется, что прикипаешь намертво! Вон я свою упертую…, за косы, казалось, понравилась! Ну мало ли, я мальчик столичный, молодой сколь ещё будет… А улетела, и как свет повсюду выключили… вот и рванул за ней, пока не увели. Хорошо, ты меня надоумил на заочное перевестись тогда. А сейчас иной раз подумаю, а пройди я мимо, упустил бы и жил бы пресно! Вот и тебе Господь послал свою вторую часть души, она у тебя такая… неизбалованная, не капризная, видно, досталось девке в жизни, а за одного битого, сам знаешь.

— Знаю, Вань, стараюсь — ей хорошо и у меня на душе радость!!

И была ещё вертолетная экскурсия, Лида было поворчала, что очень дорого, но Марк и слушать не стал:

— Такое случается раз в жизни!

С какой неохотой улетали Марк и Лида… Нагруженные камчатскими дарами.

— Для ребятенка вашего и снохи, — гудел Иван, — глядишь, внучка поскорее сгондобят, мы вас теперь всегда ждем. Как сможете — приезжайте!

Прилетели в Москву, их встречал сын, который убил Лиду словами, когда они уже ехали домой:

— Мам, звонил дядь Коля Носов, — он сделал долгую паузу…

— И что? — догадываясь, что случилась какая-то неприятность, спросила Лида.

— Да эта, дурищща-Маринка, собралась на десять дней отдыхать, сказала, опять летят с Петькой в Болгарию…

— А… черт понес в Таджикистан? — дополнила Лида.

— Ну да, Петька сумел позвонить Коле из аэропорта, что летят в какой-то Душамбе, а тот спьяну не догнал, прочухался утром, смску почитал и забегал…

— И что? — холодея спросила Лида.

— Тишина, телефоны вне доступа, две недели уже как. Подал заявление, там говорят — песня долгая. Пока пошевелятся, пока договорятся. В общем, то, что она дебилка, понятно, но пацана жалко.

— Да, убила бы сучку, идиотка!!!

Дома прозвонилась Наталье, та горестно причитывая, сказала, что очень большая вероятность, по словам Володи, не узнать ничего и не увидеть больше их.

— Будет что-то, сразу же сообщу, но, Лид, какая дура?? До слез ребенка жалко, как-то он там сейчас, брр, жутко представить!!