Надежда Михайловна - Дорога в никуда (СИ)

— Папа твой такого ремня заслужил!

Разговаривали они полусидя-полулежа на диванчике, внук доверчиво привалился к своей появившейся бабе Лиде, она обняла его… вот так и уснули бабуля с внуком, обнявшись.

А Лешка и Марк почти до утра сидели, негромко разговаривая, приглядываясь друг к другу. Лешка с долей ревности — как это у его мамки и другой мужик имеется, Марк — внимательно, сравнивая их с Андреем.

Лешка, узнав, что братик побывал в горячей точке, был ранен, горестно скривился:

— То-то я в то время места себе не находил, чувствовал, что дома как-то не ладно! Эх, братуха, боюсь даже на глаза ему показываться. Точно сразу в пятак получу!!

Кратко рассказал этому надежному мужику про свои скитания-прятки, попросил мамке не говорить.

— Только вдалеке от неё и понял, какая она, и очень дергался, зная, как она рвется, оказывается, ещё больше, чем я предполагал, получила! Ох, смогу ли я когда-нибудь исправить всё?

— Ты уже ей подарок самый нужный подарил — внука, да ещё на Андрея похожего, у неё же крылья за спиной выросли. А мать Арсюши где-же?

— Мать-то, ну как бы да — мать… — Лешка замолчал, — жил я тут с одной нашей, гражданским браком, так сказать… три года, залетела она, я на аборт не пустил. Как-то нерадостно она ребенка ждала, ныла, куксилась — родила — к малышу никак, я больше с ним возился. Потом совсем стала пропадать днями — послеродовая депрессия, вроде, а может, ещё чего. Потом пришел домой, сын еле пищит, мокрый, голодный — записка на столе, типа, тебе нужен он был — забирай. Документы выправил — отец-одиночка. Фамилия, правда, у нас с ним другая, так пришлось тогда — Ивановы мы с ним.

— А мать что же? И никогда не поинтересовалась ребенком?

— Пока в Хайкоу жили, ни разу не увиделись, я наводил справки — есть у меня тут кореша — болталась пару лет здесь, потом какой-то англичанин увез, вот так и живем с Арсюшкой вдвоем, привыкли, он про мать-то и не интересовался вовсе, а про бабушку Лиду… — Лешка помолчал, — Господи, я сам не верю, что мамка моя, вон в соседней комнате, это даже не счастье — это больше, чем счастье!! Марк, честно, я рад, что ты у мамки есть, она так изменилась, уезжал-то я, она вся заезженная была. Эх, козлина я первостатейная! Домой хочу… — он зажмурился, — надо будет пробить по своим каналам. Вроде прояснился горизонт, но ещё раз проверю, а если домой хоть на недельку, Андрюху обнять… — он гулко сглотнул.

— Будем надеяться, что сможешь приехать, у меня кой какие связи есть. Подумай вот о чем, тебя сразу на север отправим, работа там тяжелая, но народ настоящий. Туда так просто не добраться, а внук с нами будет жить? Лидуня ведь вся изведется, зная, что мальчишка без матери, да и нам с ней и Васе замечательно будет.

— Вася — это ещё кто?

— Вася — это Вася, самый главный в семье, все происходит с его одобрения или неодобрения. Принял сразу только сына, меня… ко мне приглядывался. Кто его знает, как он кошачьим нюхом людей признает, но с Лидуней у них любовь. Обсмеешься — если что-то не так, будет ходить за ней и ругаться, — Мяу, Мяу! Я в их высокие отношения не лезу, но мне дозволяется пузо чесать.

— Арся давно кошку просит, да все никак.

— Лида с утра в мальчишку вцепится, вот увидишь, и будет скандалить, чтобы внука забрать.

— Мамка моя, она такая! — нежно улыбнулся Лешка.

Утром сынок проснулся от подзабытого запаха — выпечки.

— Запах как дома, когда мамка пекла… Мама? — как был сонный, взъерошенный, вскочил и замер в проеме двери — его мама, мамочка родная, вытаскивала противень с плюшками.

Дождавшись, когда она поставит его, сынок облапил её и замер, уткнувшись ей в плечо.

— Мама, мамочка, я как в детство попал!

А мамочка бурчала, скрывая близкие слезы.

— Пришлось только плюшки, ничего нет для пирогов-то, бедное дитё — небось, фастфудами и живете?

— Не совсем, я мал-мала готовлю, научился.

Большой тридцатичетырехлетний дитенок сопел ей в ухо.

— Лешка, дай плюшки снять!

— Если бы ты знала, как не хочется тебя отпускать!

— Иди, умойся, я пока все приготовлю.

Когда на кухне появился Марк, сынок уже сидел за столом и с огромным аппетитом уминал горячие плюшки, — не хватило терпения ждать, когда остынут, а Лида, подперев щеку рукой, горестно смотрела на дитятко.

— Доброе утро!

— Доброе, на самом деле, доброе, за последние…цать лет! — съехидничала Лида.

— Мам, ты не меняешься! — широко улыбнулся Лешка. — Вот, Марк, представь, они с Андрюхой — две язвы, и я между ними… такой.

— Ага, белый и пушистый, — хмыкнула Лида. — А кто без валенка с прогулки пришел?? В котлован валенок свалился не вместе ли с тобой?

— Нет, — хитро посмотрел на неё сын, — так и было.

— И лоб ты не разбивал, и палец на ноге сам сломался, и с Витьком Маркиным ты не дрался?

— Витек? — сын захохотал. — Мам, он сам просил всегда!

— Вот, и я про то. Марк, тебе чай или кофе? Сынок вон как-то по-восточному заварил.

— Кофе!

Внук спал, а бабуля каждые десять минут заходила полюбоваться.

— Ну Андрюшка во всем!

— Не, мам, он помягче, не такой ехидный и драчливый. Мам, какой он стал?

— Да у нас в отеле планшет, там фотки со свадьбы есть и другие.

— Братик мой! — как-то счастливо улыбнулся Лешка. — Мам, боюсь с ним встретиться, сразу на кулак ведь налечу.

— Да, он так мечтает, как браслет увидел, сразу выдал: «Живой он гад!»

— На то и расчет был, он же меня как облупленного знает.

— Пап, а бабушка, она никуда не ушла? — заспанный ребенок с испуганными глазами стоял в дверях.

— Нет, солнышко, я здесь!

— Бабушка! — мальчишка рванулся к ней, Лида обняла его и сказала, глядя на сына:

— Прибью и без Андрюшки!

— Мам, я тебя так люблю!

— Полюбил он… — проворчала Лида, хлопоча возле внука. Марк только улыбался — его Лидуня, Лидочка сияла, особенно, когда смотрела на внучка, действительно счастье — увидеть после стольких лет тоски и слез живого сыночка, да ещё и с внуком. Понимая, что Лиде с Лешкой надо много о чем поговорить, закинул хитрую удочку:

— А мы вот и город совсем не видели и крабов бабулиных любимых надо купить.

— Дед Марк, — загорелся Арсюшка, — я тут все знаю, пойдем? А бабушка пусть с папой поговорят, папа всегда вздыхал: «Вот бы с мамкой моей хоть поговорить!»

Дед и внук ушли, мамка сказала только одно слово:

— Колись!

— Да, мам, невесело будет слушать-то.

— Сын?

— Понял, понял, ох, мам, стыдно мне как!

— Это радует! — выжидательно смотрела на него Лида.

— Ну там много чего было, я подробности не буду… ни к чему. Если коротко, ездили-летали мы курьерами, кой чего провозили, успешно до поры до времени. Со мной в паре тезка летал — тоже Алексей Александрович, только Иванов. В последнее время третьего нам добавили, ну, там хитрая схема была… вроде все независимо друг от друга, но пригляд и помощь в случае чего. Помощь? — он печально усмехнулся, — мы с Лешкой хорошо сработались, кто знает, что боссам в голову взбрело, видать, проверять нас начали, мало ли…