Степан Гаврилов - Опыты бесприютного неба [litres]

Я машинально приставил указательный палец к губам, затем поднял ладонь над головой и помахал.

Дальше дело было за малым. Я рванул что было мочи, через все эти заросли.

Какое-то время я был уверен, что мне удастся не ужалиться крапивой. Вскоре я молил о том, чтобы хоть какой-то участок на моем теле остался не обожженным.

Когда заросли закончилось, я выпрыгнул на улицу, освещаемую несколькими фонарями. Аккуратные дома стояли один за другим. Я рванул направо, стараясь бежать как можно более бесшумно. Из-за ворот иногда слышались звоны цепей и ленивые, неуверенные собачьи тявканья.

Вскоре я добежал до небольшой развилки в три дороги и, быстро прикинув, что к чему, побежал по одной из них. Все вокруг меня бешено пульсировало.

Вокруг скакали только пятна, световые контуры, просто цвета, было только дыхание. Наверное, именно поэтому я не мог разглядеть машину, с заглушенным мотором стоявшую прямо на развилке в густой тени.

Когда я побежал в ту сторону, где, согласно моим предположениям, должен был находиться выезд из этого неизвестного населенного пункта, машина на первой передаче двинулась за мной. Согласен, бежать по единственной на всю округу дороге было так себе стратегией – опытный партизан выбрал бы путь через лес. Но я не замечал преследования и продолжал бег. Дорога пошла между двух высоких заборов из переливавшегося в темноте профнастила.

Скудное, редкое уличное освещение закончилось, меня снова обступила темнота. Я сбавил ход и даже стал переводить дыхание, когда земля под моими ногами вдруг засветилась грязно-серебристым. Обернувшись, я зажмурил глаза: фары мгновенно ослепили. Машина на полном ходу приближалась. Даже если бы я побежал вперед по улицам, то шансы мои были бы невелики. Накрытый отчаянием и пустотой, я просто стоял и смотрел на то, как пара фонарных глаз летит с нечеловеческой скоростью в моем направлении.

Если увидеть Землю из космоса, всю Землю увидеть перед собой, то единственная вещь, которую останется сделать, – рассмеяться. Не злым от страха смехом, не от обманутых ожиданий, не от разочарования или несбывшихся надежд. От счастья. От невероятного, неземного счастья, космического, транспланетного счастья.

Стать одной большой гагаринской лыбой, чувствовать пустоту в легких и не понимать, как можно в жизни вообще делать что-то другое, кроме как смеяться.

Как только машина подобралась ко мне вплотную, ее свет отразился от профнастила, и я увидел, что передо мной стоит ржаво-баклажановый «жигуленок» двадцать-один-ноль-пять, а за рулем сидит красавец и здоровяк Гера. Он вышел, хлопнул меня своей огромной рукой по спине и открыл заднюю дверь:

– Мм? – многозначительно спросил он.

Гера двинулся с места так, что меня прижало к спинке сиденья. Я ощутил пустоту внутри, огромную, горячую и бесконечную, каким еще недавно было надо мною небо. От этого состояния было божественно-легко, и я смеялся. Смеялся так, как смеялся Гагарин в небе над нами. С переднего сиденья ко мне повернулась девушка с холодно-прозрачными, как у дракона, глазами – Арина.

– Мы думали, они тебя раньше отпустят, – сказала она, когда я закончил смеяться. – По нашим данным, было так.

– Меня не отпускали. Меня никто не отпускал, – сказал я, сам не веря, что говорю с ней. – Как? Откуда?

Они вдвоем рассмеялись.

– Подожди, – сказала Арина. – Тебя еще кое-кто хочет проведать.

Закончилась деревня, началась обычная проселочная дорога. Гера резал ночь фарами своего «жигуленка», омытого в водах Мирового Океана Уральского Озера.

Впереди показался съезд в поле. Гера, не сбавляя хода, свернул туда. Перед нами, в свете фар, возникла черная, длинная иномарка. Гера резко нажал по тормозам. С водительского места вышел невысокий человек, одетый в черные брюки и белую рубашку.

– Пойдем, – тепло улыбнувшись, сказала Арина.

Мы вышли на улицу. Человек в белой рубашке приблизился максимально, тьма разошлась, и я узнал Дэна – маленького, похожего на Элайджа Вуда барабанщика.

Дэн, ухмыляясь, показал рукой на свою машину. Когда мы подошли к ней, две задние двери синхронно открылись, вышли два крепких бойца, каждый из которых был раза в три шире низенького и аккуратного Дэна. Сам Дэн сел на свое водительское, я прыгнул назад. Крепыши остались стоять на улице.

– Как ты? – ласково спросил Дэн.

– Крапива, – ответил я, почесываясь.

– Это они тебя?

– Сам.

Дэн кивнул.

– Откуда, Дэн? И давно ты тут? – спросил я.

– Полгода. Отец похлопотал, и перевели в Северо-Западный округ. Тут поинтереснее.

Он закурил.

– Ты же понимаешь, что все не случайно? Мы давно за теми, в доме, следим. Когда увидели, что они привезли тебя, я сначала не поверил. Потом, конечно, справки навели. Шульгина-то легко было найти. Вот ведь кадр! Он просто звезда всего округа… Ты, в общем, не вникай. Тут своя кухня.

Я заметил маленький барабан бонго, лежавший сразу под внушительной приборной панелью машины. Один барабан большой, другой поменьше – мужской и женский.

– Дэн, я не сразу ведь вспомнил, кем у тебя папа работает.

– Да лучше и не вспоминать, – расхохотался он, стряхивая за окно пепел.

Вдруг в машине что-то громко зашебуршало. На зеркале, над лобовым стеклом замигала огнем черная рация. Сердитый голос произнес какие-то цифры и замолчал. Дэн секундочку подумал.

– Двенадцатый, ждем, – буркнул он, поднеся к губам микрофон на скрученном шнуре.

– Спасибо тебе, – сказал я. – Это ты Гере и Арине все рассказал?

– Они сами вызвались тебя ждать. Впереди еще большое путешествие!

– Нет сомнений, – задумчиво ответил я.

Он протянул мне свою маленькую, аристократическую руку. Я крепко пожал ее.

На улице Гера и Арина стояли, запрокинув головы в небо и разглядывая звезды. Арина держала в руках большой зеленый пакет с кукурузными палочками, не глядя, она доставала из пакета несколько штук, потом, положив их в рот, опять запрокидывала голову и громко хрустела. В зубах у Геры тлел вечный хабарик. Я немного постоял с ними, затем мы уселись в ржаво-баклажановое авто, помахали Дэну, рванули дальше и вскоре выехали на асфальт.

В приятном полусне я смотрел на ночную трассу с яркими гипнотическими точками габаритов и прохладными светодиодными вывесками придорожных кафе. Мы заехали с юга города уже под утро, проехали по пустынным улицам, освещенным карамельными огнями, и остановились возле Московского вокзала.

– Почему здесь? – спросил я.

– Ага, – улыбнулся из-под своей бороды Гера.

Арина махнула мне вылезать. Мы выбрались из машины, зашли вовнутрь вокзала и оказались на перроне.

Легкое, сладкое тепло обвило шею. Мои руки покорно сжались вокруг ее талии. Соня молча целовала мое лицо.