Тоомас Винт - Возвращение [романы, новеллы]

Мальчик садится на железный ящик и все время ощущает вокруг себя какой-то странный, видимо, присущий киностудии запах, который вначале ему понравился, а сейчас кажется отвратительным и вызывает тошноту. Внезапно до него доносится шум, словно все, кто находится в студии, одновременно стали кричать, он в растерянности поднимает глаза и видит, что актеры повскакивали из-за стола, размахивают руками, а режиссер вскарабкался на стул, поднес ко рту рупор и выкрикнул:

— Съемка отменяется. Всем не позднее семнадцати быть на месте!

Затем мальчика окружает галдящая толпа, которая постепенно рассеивается. Один за другим гаснут прожектора, помещение вновь окутано призрачным апельсиновым светом. У дверей стоит реквизитор Анне и что-то объясняет мужчине, с которым она только что болтала. Анне возбуждена, жестикулирует; мужчина ковыряет носком туфли пластик.

Мальчик думает, что хорошо вот так сидеть, ничего не делая, однако на душе у него довольно-таки паршиво. Он остался в павильоне один, все разошлись, о нем как будто забыли. Никому не нужный болван, бормочет он про себя, и внезапно его осеняет: он ведь может идти домой! Режиссер сказал, что съемка отменяется… Мальчик тотчас же вскакивает с ящика — ему можно уйти, поесть пирожков и мороженого или съездить на пляж; он уже проходит мимо вахтера, как слышит вдруг, что кто-то окликает его:

— Мальчик, подожди!

— Как хорошо, что ты еще не ушел, — говорит Анне и протягивает ему большую корзину. Затем велит подождать у входа, потому что они сейчас поедут в лес плести гирлянду из брусничных веток.

Мальчик ждет Анне. Стоит, как и утром, у дверей киностудии, и у него такое чувство, будто он ужасно долго пробыл в этом ярко освещенном прожекторами глухом помещении, а ведь на дворе солнечный летний день. Ему так хотелось в школьные каникулы поработать на киностудии, и он пытается утешить себя, что теперь с работой у него все наладится, но в то же время его мучит желание поставить корзину на пол и умотать на пляж. От отца ему, наверное, достанется за это, а тут его никто ругать не станет. Наконец появляется Анне. Глаза у нее красные, словно она плакала. Они садятся в автобус, на дверце которого красуется эмблема киностудии.

— Послушай, неужели надо целых полчаса искать какую-то корзину, — бурчит вместо приветствия шофер автобуса.

— Золотце, — говорит Анне, — мне дали в помощники новичка, и мальчику пришлось улаживать с Сеппером всякие дела с оформлением.

Шофер ничего не отвечает.

— Ты, конечно, считаешь, что я должна одна плести эту десятиметровую гирлянду, — высокомерно добавляет Анне.

Резкий голос, которым произносятся эти лживые слова, огорошивает мальчика, на мгновение он чувствует себя виноватым, но тут же, побледнев от злости, чуть не кричит, что на самом деле это он ждал Анне, а дела с Сеппером они уладили еще утром. Однако он сдерживается — ведь ему целый месяц придется помогать Анне и разумнее не ссориться с ней, не то она еще скажет, что он безнадежный болван, и тогда его выгонят с работы. Он понимает, что так думать дурно, но отец просил его вести себя хорошо и быть послушным, потому что получить такое место было вовсе не просто.

Решив больше не дуться, мальчик садится рядом с Анне и заговаривает о погоде. Анне словно не замечает его и глядит в окно. Мальчик знает, что молчать, когда рядом с тобой женщина, невежливо, и пытается улучить подходящий момент, чтобы завязать беседу, и когда Анне начинает что-то искать в сумочке, спрашивает, почему отменили съемку.

— Потому что пленки не было, — бесцветным голосом отвечает женщина. — Когда все уже готово для съемки, они вдруг обнаруживают, что пленки до вечера не будет. Чепуха какая-то!

Похоже, что у Анне нет охоты разговаривать. Мальчик думает, что разумнее вернуться на свое место. Автобус кружит по городу, будто не находит дороги. Мимо окна проплывают дома и люди, и мальчику приходит в голову, что в окне киноавтобуса его может заметить кто-нибудь из знакомых. Вдруг решат, что я тоже снимаюсь в кино, — мальчик довольно улыбается. Он давно уже втайне мечтал стать актером, но теперь его прельщает профессия режиссера: «Как капитан корабля…» — сказал лысый Сеппер. Ему хочется спросить у Анне, как выучиться на режиссера, но он боится. Начнет еще насмехаться, решает мальчик, ему вспоминается, как стал подтрунивать над ним Сеппер: «…так это ты тот мальчик, что хочет стать режиссером».

Автобус останавливается на извилистой дороге посреди соснового леса. Мальчик берет корзину и выходит. Анне потягивается и спрашивает, умеет ли он плести гирлянду. Мальчик качает головой, Анне устало вздыхает, автобус отъезжает, чтобы вернуться за ними часам к четырем, и когда он исчезает за деревьями, Анне направляется по тропинке в лес. Мальчик тащится за ней, не понимая, куда и зачем они идут, потому что земля вокруг сплошь покрыта кустиками брусники. Подойдя к песчаному откосу, они спускаются вниз, где в глубине поблескивает темная, неподвижная излучина реки. Анне достает из корзины купальную простыню и расстилает ее на песке.

— Ну вот, мы и на месте. Ты давай собирай, а я стану плести эту дурацкую гирлянду.

Мальчик послушно берет корзину, взбирается по откосу наверх и, оглянувшись, видит, что Анне стягивает через голову платье, аккуратно складывает его и ложится загорать. Могли бы сперва и вместе пособирать, с возмущением думает мальчик, однако начинает прилежно рвать брусничные веточки.

Когда мальчик с полной корзиной снова спускается по отлогому песчаному берегу, в душе у него теплится надежда, что Анне придет в восторг от того, что он так быстро набрал брусничных веточек, но женщина лениво приоткрывает глаза, зевает и говорит:

— Ну что ж, начнем плести. Дай-ка веревку, я тебе покажу, как это делается.

Вокруг песок, наверху растут высокие сосны, внизу низкий кустарник, на противоположном берегу реки зеленеет луг, веревки же нигде не видать. Мальчик с недоумением смотрит на Анне.

— Давай веревку, — повторяет женщина.

— Здесь нет никакой веревки, — бормочет мальчик, — я, наверное, не взял ее, — поспешно добавляет он.

— Как не взял! Я сама положила в корзину моток веревки. Послушай, болван, ты потерял ее.

Мальчик хорошо помнит, что, поджидая Анне, он поставил корзину на пол и посмотрел, что в ней. Там была сложенная купальная простыня и больше ничего, и он говорит:

— Уже когда вы дали мне корзину, веревки в ней не было.

— Врешь. Я сама ее туда положила. А ты потерял.

К горлу мальчика подступают слезы, но он стискивает зубы.

— Хорошенькая история, едем плести десятиметровые гирлянды и теряем веревку. Будь добр, разыщи!

Надо идти, думает мальчик и, когда он взбирается на откос и Анне уже не может видеть его, садится на брусничную поляну, и из глаз у него начинают безудержно катиться слезы. Он не может понять, как могла эта женщина поступить так подло и свалить на него свою оплошность. Он знает, что ему никто не поверит. Он боится, что его выгонят со студии.