Эбби Гривз - Игра в молчанку [litres]

– А… как давно вы здесь живете? В этой комнате, я имею в виду? – Как бы невзначай я поставил ногу на порог, чтобы она не могла закрыть дверь. Сейчас мне было крайне важно получить хоть какие-нибудь сведения об Элинор.

– Уже три недели. Мы с Но́рой были в одном потоке. Она знала, что мне нужно дешевое жилье, вот и предложила свою комнату. Мы договорились, что я начну платить за нее с нового года, когда начнется очередной семестр.

Но́ра?.. Это что еще за новости, подумал я. И, кстати, почему Элинор не сочла нужным поставить нас в известность, что мы оплачиваем общежитие для ее однокурсницы, которая так и не удосужилась назвать мне свое имя.

– Послушайте, мне нужно уходить. Лекции…

– Да-да, конечно. Я понимаю… – Я постарался собраться. – Послушайте, вы не подскажете мне, где можно найти Элинор? Где она сейчас живет? Я специально приехал из Оксфорда, чтобы с ней повидаться, но… – Я улыбнулся, старясь показать девушке, что у меня срочное дело, но, боюсь, в выражении моего лица слишком отчетливо читались отчаяние и растерянность. И страх.

– Я не видела ее уже некоторое время, но знаю, что многие наши студенты снимают квартиры или комнаты на Мосс-Сайде [16] Мосс-Сайд – район в центральной части Манчестера. . Там дешево… – добавила она после небольшого раздумья.

– Большое спасибо, мисс. Огромное вам спасибо, – сказал я, и она, теряя терпение, попыталась закрыть дверь, но я не убирал ногу. – Дайте мне знать, если узнаете о ней что-то еще, – быстро проговорил я и, порывшись в кармане, выхватил оттуда смятую квитанцию из прачечной. – У вас есть чем записать?..

Картинно закатив глаза, девушка повернулась, чтобы отыскать ручку или карандаш. Когда она вернулась, я нацарапал на обратной стороне квитанции свое имя и телефон и вложил в узкую протянутую руку. Когда мой большой палец коснулся ее ладони, я чуть помешкал, чтобы она яснее ощутила мой страх и мою тревогу. Мне просто необходимо было разделить их с кем-нибудь, чтобы хоть немного уменьшить – чтобы хоть немного перевести дух. В последнее время я чувствовал стеснение в груди, мне постоянно не хватало воздуха и хотелось вздохнуть как можно глубже. Когда-то я мог дышать без всякого труда, но это было до Элинор. Да и многое другое, что я умел раньше, умел до, я тоже разучился делать.

– Позвоните мне. Пожалуйста!.. – я убрал ногу, дверь тут же захлопнулась, и я с трудом превозмог желание привалиться к ней, чтобы не рухнуть на пол. Где же она? Где Элинор?.. Я тронул пальцем экран телефона, и на нем высветились уведомления о полученных сообщениях, но все они были от коллег по работе. От тебя – ничего. На мгновение я представил тебя в хирургии: твои руки движутся, выполняя привычную работу, но твой ум бесконечно далек от молодых пациенток, нуждающихся в послеродовом уходе. Ты думаешь о своем собственном ребенке, который оказался в десятках миль от дома, и сражаешься с постоянным желанием позвонить, послать эсэмэску, просто крикнуть , чтобы я во что бы то ни стало привез ее обратно.

Вернувшись в машину, я ненадолго задумался над тем, что мне делать дальше. Можно было попробовать навести справки в университете – в отделе, который занимается расселением студентов. Ведь должны же они следить за подобными вещами? Но даже если так, простит ли меня Элинор за то, что я привлек к своим поискам администрацию? Все еще сражаясь со своей совестью, я «погуглил» Мосс-Сайд и… озабоченно присвистнул. Похоже, мне предстояло искать не просто иголку в стоге сена, а иголку, которая не хочет быть найденной, да и стог был мне совершенно незнаком.

У меня не было ни одной путеводной ниточки, поэтому я решил просто довериться спутниковому навигатору. Вскоре я был уже в Мосс-Сайде. Район оказался гораздо многолюднее, чем я ожидал. Вот молодая мать с усилием катит коляску с младенцем вверх по холму, а еще двое малышей ковыляют следом – и едва не попадают под колеса инвалидного электроскутера, движущегося в противоположном направлении. А вот подпирает стену группа подростков – худых, мосластых, нескладных; они то пялятся в свои телефоны, то разглядывают оживленный перекресток, который я только что миновал.

Остановившись у тротуара за перекрестком, я выхожу, запираю дверцу и иду к ним.

– Прошу прощения, можно тебя кое о чем спросить? – обращаюсь я к мальчишке, который стоит немного в стороне от товарищей. Парень так поглощен чем-то, что происходит на экране его телефона, что не сразу поднимает голову.

– Чего?.. А в чем дело-то?..

Он намного моложе, чем мне казалось. На лбу пламенеет россыпь алых прыщей, верхняя губа покрыта нежным сероватым пушком. Его товарищи начинают коситься в мою сторону, и я чувствую себя реликтом Викторианской эпохи, перенесенным машиной времени в наши дни.

– Дело в том, что я разыскиваю свою дочь… – проговорил я и сразу почувствовал, как глупо это звучит, но подросток отреагировал так, словно я сказал самую обычную вещь.

– А фотография у вас есть? Может, Бенни ее знает? – Остальные подростки, хихикая, подошли ближе, и один из них – возможно, тот самый Бенни – довольно сильно ткнул моего собеседника кулаком в спину.

Нашарив в кармане рубашки телефон, я отыскал папку с фотографиями. Совершенно неожиданно мне пришло в голову, что свежих фото Элинор у меня нет – большинству снимков было уже больше года. Пролистав фотографии, на которых были запечатлены наша свежеотремонтированная лаборатория, ты в садовом центре среди кактусов, а также несколько наших с тобой довольно скверных селфи, я, наконец, нашел фото Элинор. Лицо у нее было недовольным – ей не особенно хотелось сниматься без косметики, в пижаме и с наполовину пустым бокалом «Мимозы» в руке. Судя по дате, я сфотографировал ее в прошлое Рождество. Сейчас, мельком глянув на снимок, я поразился, какой уязвимой она выглядит: маленькая девочка, отягощенная множеством взрослых проблем, которые морщинками залегли у нее под глазами.

Я развернул телефон так, чтобы снимок был хорошо виден, мысленно приготовившись к шквалу насмешливых замечаний. Но подростки то ли были хорошо воспитаны, то ли просто предпочли смолчать.

– Нет, никогда ее не видел, – сказал Бенни, и подростки, собравшиеся было вокруг нас, снова отошли к стене.

– Все равно спасибо, – пробормотал я в удаляющуюся спину Бенни, пряча телефон обратно в карман на груди. Так, думалось мне, хоть какая-то частица Элинор будет рядом со мной – в безопасности.

Вернувшись в машину, я медленно поехал дальше по улице, заглядывая в окна, где занавески были отдернуты или вовсе отсутствовали. Мысленно я представлял, как я раздаю прохожим листовки с описанием Элинор и оставляю свое имя и номер телефона во всех местных лавочках, но потом отказался от этой мысли. Вряд ли было уместно затевать общественную кампанию по поискам пропавшей девушки, которая пропала только из нашей с тобой жизни.