Юрий Щекочихин - Армия жизни

Катерина.Меня упрекнули в хитрости. Люся Голубева, моя лучшая подруга, которая умерла пять лет назад, сказала тогда, что я выхожу замуж по расчету. Но поверь мне, я не знала, что он писатель, и его первую книгу прочитала только после свадьбы, и она мне не понравилась. А как мне было трудно потом. Когда он писал и его не печатали, мне пришлось работать на двух ставках, чтобы прокормить его и Димку. Почему, почему он это забыл?

Лина.Дай ему силы сказать ей «нет», потому что она не знает, какой он, потому что она не хочет верить в то, что он останется очень долго после своей смерти. Прости меня за эти слова. Я не желаю ей ничего плохого. И я согласна быть лишь его любовницей… Прости меня за это слово, но это — жизнь, и от этого никуда не денешься… Я согласна… Я согласна дать ему свою волю и свое терпение… Я согласна даже поехать за ним в Сибирь. Не жалей меня, а помоги ему.

Катерина.Помоги ему! Объясни ему, что роно обещает дать трехкомнатную квартиру, и у него будет отдельная комната, где он может работать. И я даже не буду заходить к нему. Скажи ему, что я не могу жить одна, потому что Димка все равно уйдет из дома, и я даже не знаю, придет ли он на мои похороны… Дай мне силы.

Лина.Я готова ждать десятилетия, пока они напечатают его главную книгу, пусть даже это будет нескоро. Пусть даже рукопись, которая — я знаю — лежит в нижнем ящике шкафа, покроется паутиной. Пусть. Рукописи не горят.

Голоса женщин сливаются, пересекаются, становятся то тише, то глуше. Они встают одновременно с колен. Медленно идут в глубину сцены.

Становятся рядом. Руки их встречаются. Тихий мелодичный звон.

Катерина.Скажи ему, что я люблю его не за то, что он мог бы стать Пушкиным или Лермонтовым…

Лина.Не жалей меня. Я не женщина, я баба. Я готова терпеть. Я готова ждать. Я готова умереть.

Катерина.Открой ему глаза, что никто, кроме меня, не вынесет его несносный характер. Скажи ему, что мне ничего не надо, только чтобы видеть его, потому что я женщина.

Лина.Пожалей его. Помоги ему.

Катерина.Дай мне силы вынести все это!

Лина.Я готова быть его любовницей, и больше мне ничего не надо.

Катерина.Прости его! Оставь мне мужа и отца. Открой ему глаза. Пожалей меня.

Лина.Пожалей его.

Пауза. Телефонные звонки. Женщины стоят неподвижно. Затемнение.

Свет. Квартира Поворотова. Поворотов стоит на коленях перед шкафом и измеряет сантиметром его ширину. Звонок в дверь. Поворотов встает, открывает дверь. На пороге — Федор Федорович. В нем главное — ондатровая шапка, которая сидит над ним как нимб.

Поворотов (радостно, но фальшиво). Федор Федорович!

Федор Федорович (хозяйски проходя в квартиру и хозяйски осматривая ее). Ну что? Ничего! Ничего, писатель, обои не коробятся, плинтуса на месте. (Заглядывая в ванную.) Смеситель тебе поставили чешский. Правильно.

Поворотов.Спасибо большое, Федор Федорович. У меня был ваш товарищ…

Федор Федорович (смеется). Какой же он товарищ? Он мелюзга.

Поворотов.Да-да, конечно. Он просто сказал… Что… У… Эта вещь…

Федор Федорович.Знаю, знаю… У меня таких товарищей триста миллионов. (Смеется.)

Поворотов.Он сказал, что сегодня принесет…

Федор Федорович.А куда он денется? Принесет. Он не то что какой-нибудь… С три короба наобещает, а потом ищи его, свищи, а он уже на стройке в Сибири. Был у меня один такой.

Поворотов (несколько смущенно). Да-да, конечно.

Федор Федорович.А квартира у тебя ничего стала.

Поворотов.Спасибо большое, Федор Федорович!

Федор Федорович.А была дерьмо дерьмом. Да, хорошая стала квартира.

Поворотов (несколько растерянно, потому что не понимает). Да, хорошая.

Федор Федорович.Прямо тебе скажу, хорошая стала квартира.

Пауза.

Поворотов.Федор Федорович, может, кофе сделать? Посидим, попьем?

Федор Федорович.Нет, у меня от кофе бессонница, да еще в 39-ю квартиру надо зайти. (Пауза) А мебель, я гляжу, у тебя вся старинная.

Поворотов.Да, в каком-то роде.

Федор Федорович.И правильно. Новая, она что? Новая — это фанера. Стукнешь по ней — одни щепки. Только лак один.

Поворотов.Да, конечно.

Пауза.

Федор Федорович.Вот что, Валерий Дмитриевич, девка моя школу сейчас кончает… Хочет на журналистику поступать. Блажь, конечно.

Поворотов.Ну почему же… Интересная профессия… Человеческая.

Федор Федорович.Скажешь тоже, человеческая. Я сиро сил одного из пятого подъезда: «Хоть четыреста получаешь?» Так поверишь ли — нет. Может, правда, прикидывается?

Поворотов.Ну, четыреста, конечно… Это такая сумма. Если, конечно, член редколлегии…

Федор Федорович.Да нет, он какая-то сошка. Ну вот, Валерий Дмитриевич, что я тебе скажу. (Хихикает) Никогда бы не подумал, что мне писатель понадобится. Другое дело — строительство или там торговля или министерство какое-то… И то — не каждое… Да вот блажь девке пришла. Я и так и этак. Ладно, думаю, черт с тобой. И вот, значит, у меня к тебе дело, Валерий Дмитриевич.

Поворотов.Слушаю.

Федор Федорович.Помочь надо. Там же поступают… У всех же папы-мамы… А я кто? Конечно, я кто?! Ну, если бы поселить их всех, кто экзамены принимает, здесь вот, тогда другое дело… Но они же, черти (смеется), живут, где попало.

Поворотов (несколько растерянно). У меня тоже как-то там нет знакомых.

Федор Федорович.Да я тебя об этом и не прошу. Сам как-никак не пешка. Но у них там еще какой-то творческий конкурс объявили. Без этого даже к экзаменам не допускают. Надо обязательно, чтобы из редакции заметка была.

Поворотов.Ну… У меня есть в нескольких редакциях знакомые…

Федор Федорович.Да это я уже без тебя договорился. В одной газетенке. Ну, пришла она туда. Дали ей задание. О трудящихся ее улицы. Ну там… «Каждое утро трудящиеся нашей улицы идут на работу выполнять двенадцать месяцев в девять». И так далее. Не мне тебя учить.

Поворотов (изменившимся, спокойным голосом). Ну, слушаю вас.

Федор Федорович.Так вот, значит. Тебе надо это написать.

Поворотов.То есть — как?

Федор Федорович.Как, как? Ясно как. Пером. (Смеется.) Топором я и сам умею.

Поворотов.Что значит, написать?

Федор Федорович.То и значит — написать. Что, мне, что ли, тебя учить?

Поворотов (начиная заводиться). Но позвольте, Федор Федорович.