Мршавко Штапич - Плейлист волонтера [litres]

Оса быстро просекла, что существует Кукла, существует в моем мозгу, в сердце, и вообще, пока она СУЩЕСТВУЕТ, Осе будет тяжко. Тогда Оса проявила интеллект и решила обождать – может, это и была причина опеки. Ей хотелось заполучить меня не на 5 минут, а надолго, и поэтому она так выстроила поведение. Что скажешь – 35 лет, жизненный опыт.

Поскольку Куклу я скрывать не мог, а трахаться хотел, я по-прежнему спокойно трахал Софико. Юная грузинка с татарской примесью, она гладила мои рубашки, варила кофе, и все это – в трусиках и футболке, не скрываясь и не лукавя. Любой нормальный человек позвал бы ее замуж не раздумывая: она была хороша собой, прекрасно готовила, была скромна, проста, но при этом училась в «вышке». Но я никогда не был нормальным. С ней мне было скучно. Я учил ее всяким штукам в постели, учил ее бухать и настраивал правильное обращение ко мне. Но все равно было скучно.

Кому это надо – красивая, послушная, умная? Как такую потом обвинять в своей ничтожности и неудачах? Подайте нам что пожиже. Говорю от имени всех русских мужчин. Нахуй нам не сдались прекрасные женщины. До прекрасных надо дорасти. Пока мы молоды – нам подавай проблем, ухватом в раскаленную печь, и дровишек подкинь, чтобы там разгорелось адово пламя и проблемы кипели и выплескивались, чтобы вся изба наконец заполнилась паром и угарным газом, – вот тогда мы довольны, ибо «братцы, я такое повидал!».

А я повидал, братцы. Тогда я как чувствовал, что предстоит повидать, и старался избегать Осу, как мог.

Однажды, в начале апреля, когда она точно была на работе и не могла поехать, я отправился на поиск какого-то студента. Вообще я – как уже говорил – не люблю поиски молодых мужчин. Когда они пропадают, это почти всегда больше похоже на естественный отбор, чем на нечто, чему можно сочувствовать и что вообще надо искать. Особенно если это русский мужчина, который затопил себе баньку по-черному и решил в ней выспаться.

Мальчик лет 19 поехал на какую-то студенческую конференцию. Господь, помилуй мою страну за студенческие «конференции», которые на самом деле должны быть полупьяными блядками – если бы студенты были готовы ебаться и отдыхать, но, поскольку они ебаться стесняются, они начинают употреблять наркотики и прочее говно, превращая полупьяные блядки в полностью безотчетно пьяные мероприятия без секса. И наш герой принял MDMA в поезде на обратной дороге, не спал ночь, под отходняком явился домой, маме заявил, что «надо в бассейн» – и по расписанию, правда, надо было, взял плавки и очки и отправился… в лес! Сука, в лес, в половодье!

Мы быстро получаем запись с камер СНТ около остановки, с которой он должен был стартовать в бассейн на автобусе. Собственно, отсюда и родилась уверенность, что он в лесу. Прямо в кадре он шлепает в чащу, пройдя мимо остановки. Лес – в окрестностях Рублевки, где живет президент, олигархи и прочая пиздобратия, «уважаемые люди» всея Руси.

Лес – весенний, полон воды. Волонтеры, по уши в ледяной жиже, пытаются найти труп этого несчастного, но пока находят только плавки в пакетике. Впрочем, и плавкам мы страшно рады.

Выясняется, что лес в этом месте сильно отличается от карт (даже от спутника): отчасти он затоплен так, что у южной кромки с севера не продраться, отчасти вырублен под стройку какого-то суперпафосного домины, построенного для банкира и его жены, известной певицы. Единственный выход – проникнуть в лес с юга, с их территории. Охрана оказалась адекватной, связалась со своим шефом, который разрешил нам пройти сквозь роскошные владения семейства банкира и певицы. Забор, окаймлявший их участок с севера, ограждал лес с юга до болота на западе и до дороги на востоке.

Пока волонтеры купаются в лесу, я гуляю по дорожкам участка и опрашиваю четырех охранников. Один из них видел парня в лесу.

– И че он делал?

– Подошел к забору, попросил выйти.

– А вы?

– А я никого не пускаю, такой режим.

Парень повернулся и ушел обратно в лес.

Когда я, сухой и бодрый, возвращаюсь в штаб, то вижу неприятное зрелище: мокрые и злые люди расползаются по машинам, а между ними суетится Оса. «Привет! Я приехала тебя отвезти».

Харрасмент. Это когда тебя пытаются трахнуть. Я с этим знаком. Женский харрасмент, направленный против мужчин и приобретающий форму тотального преследования, ужасен. Даже не представляю, насколько хуже женщинам, которых, кроме преследования, еще и лапают, или пишут им сальности, или нюхают, или еще чего. Но ощущения, думаю, те же – тебе хотят присунуть.

Я внимательно изучаю карту поисков и говорю, что надо бы сходить в лес, посмотреть один квадрат. Конечно, я надеюсь, что Оса не готова к этому – но она тут же достает резиновые сапоги: «Пойдем!» Часа три мы валандаемся по лесу и, обойдя краем разошедшееся болото и промокнув, как сволочи, выползаем к штабу, не найдя никаких следов парня.

…Он остался в этом лесу навсегда. Жаль, что он мучался.

Но искать его было бесполезно. Лес – маленький для работы на отклик (то есть он, если бы мог, подал бы голос и мы бы услышали), но непролазный и невозможный для работы в половодье «на прочес» десятком человек. Этот труп, как говорится, сделал себя сам.

Оса привезла меня домой. Долго смотрела, много шутила, устало курила. Было понятно, что она домогается из последних сил. Господи, помоги женщинам-психопаткам, которым не хватает секса. Они такие жалкие, эти маньячки. Ее сколиоз, который стал мне со временем заметен, подчеркивал весь ужас положения: она стелется, тратится на бензин, пытается поддержать искорку безумного страха, рассмотренного в моих глазах и принятого за симпатию, но у нее не получается. Потому что моя грузинка – «Называй меня Куки, это “милая” по-грузински» – уже ждет, с готовой едой и в беспечных сиреневых трусиках. У меня есть корм и какой-то секс, где спрос с меня невелик. А еще где-то на горе, на пьедестале, стоит недоступный, золотой идол Куклы, Loop, и идол ждет жертвы.

Но в одном Оса была права – сраный страх возбуждает и подстегивает.

Пугай меня больше. Я очень это люблю. Моя вера – насилие в любви.

Я в твоей машине, но мне плевать на твои разговоры, я слушаю Айана Кёртиса и слышу тишину, размышляя над трупом в лесу.

Я закрываю задвижку в дымоходе. У меня остается 4 вдоха.

Я, новоиспеченная жертва харрасмента, координатор поисков пропавших без вести, сценарист-неудачник, отправился снимать очередной фильм про живую природу. На сей раз – журавлиный питомник и зубровая ферма, которые почему-то расположены в одном заповеднике.

Из других отличительных черт заповедника – легендарная Мещерская низменность, где по весне затоплено всё – долина реки, лес вокруг – на десятки километров. Весной в этом лесу можно передвигаться только на лодках. Даже бобры настолько охуевают от уровня воды, что строят себе плоты и пережидают период aqua alta на них, оставляя свои бесчисленные хатки.