Мршавко Штапич - Плейлист волонтера [litres]

На этот поиск я приехал поздно, она уже всех отправила на задачи.

– Че мне делать? – спрашиваю.

– Ща новичок приедет, бери его и чеши, куда хочешь.

Бабка, 85 лет, пошла в лес, за грибами. Лес – ее обычный, маршруты известны, прошли всего сутки, должна быть жива.

Эос всегда работала на скоростях – и сразу погнала всех далеко в лес. А я подумал: чего бы не прогуляться в пятистах метрах от кромки? Там как раз классная канава в полметра глубиной, для бабки 85 лет может стать препятствием. Я взял новичка, и мы гуляли всего час, покрикивая бабку, как на полянке увидели сразу двух старушенций. Пропавшую звали Васей, Василисой.

– Это вы Василиса? – спрашиваю.

– Я.

– А че не откликаетесь?

– Дак это вы меня кричали?

Оказалось, бабуля Василиса встретила в лесу еще одну бабку, 90 лет, свою подруженцию. И они плутали вдвоем, не бросая тяжеленных корзин. 90-летняя уже охуела ходить и смотрела злобно, выпучивая глаза и хмурясь одновременно, как мультяшный персонаж.

– Пойдем, бабули, на выход, – говорю.

– Никуда я с вами не пойду, – отвечает 90-летняя.

Мы спорили с ней минут 5, и она согласилась идти, но уже после ворчанья Василисы. Уже через 100 метров мы уперлись в канаву. Первую бабку перенесли легко, а вторая заявила: «Я не полезу». Опять уговоры. Корзинки не дали нести обе бабки. Ладно, главное – вывести самих старушенций.

Эос побеседовала с бабками и сфоткалась с ними – это у поисковиков, кстати, распространенная традиция, похожа на фото охотников с трофеем. Было бы круто, кстати, если бы поисковики держали пропавшего, как здоровенную рыбину, на руках или клали на землю, чтобы сверху поставить ногу.

А мой напарник курил и рассказывал о себе: «У меня тестя нашли месяц назад… неделю искали, нашли, уже всё… вот я первый раз приехал – как долг отдать, что ли… ну, я тебе скажу, и работка – этих вредных бабок уговаривать».

Поиски стали в удовольствие. Снова. Я отдохнул от них – и мне понравилось.

Оса всё лето ездила и ездила, и вообще не работала. А я опять оказывался там, где не было ее, и всякий раз был счастлив этому.

И пил. Много. И постепенно, незаметно, перебрался к родителям, что с моей зарплатой было уже наглостью и даже скотством. Впрочем, я продолжал бывать у Осы довольно часто.

Однажды я поехал в лес, хотя знал, что на следующий день надо проводить обучалку по городским поискам. Опять говорить людям правду – что они нихуя ни на что не способны, чтобы потом в отряде осталось двое, а когда и один, благодарный и умный, который сделает что-то полезное.

Поиск вела Сидорова. Она стала координатором, купила себе специальный фургон, типа штаб, и резко отличалась от всех на свете координаторов тем, что ее на поиски вез собственный водитель. Мы с Корхонен, после долгой разлуки, решили встретиться и сгонять. Корхонен была на машине – знакомом мне оранжевом Rover.

– Откуда тачка?

– О-о-о, да ты всё пропустил.

Далее последовала совершенно дикая история, красивая и эпичная, частью выпущенная в рассказе самой Корхонен, но понятная и между строк.

После сокрушительного бухача, длившегося месяц, Корхонен выгнали из дома; это я знал. Затем она, крокодилица моя вешняя, не будучи получателем блядского предложения Отари, сама связалась с ним и сторговалась – даже дороже, чем было предложено Осе. Для отвода глаз Отари устроил Корхонен к себе на работу – у него уже работали несколько волонтеров, в том числе Fex, поэтому это не вызвало подозрений. Потом Корхонен, щедро ублажавшая Отари, потребовала себе машину – якобы для поиска, и Отари отдал ей Rover.

С этого момента всё перевернулось – потому что Отари принялся истерить по поводу и без. Пьяная Корхонен, залезая в Rover, могла получить смс, из которой следовало, что ей надо прибыть на их конспиративно-ебливую квартирку, где ее ждет Отари. Корхонен неизменно, в любом состоянии, соблюдала договор, но в какой-то момент блядство взяло верх, и алкогольно-сексуальный вихрь захватил ее настолько, что она не приехала.

Между тем аппетиты Отари росли, и ему надо было чаще. Отсутствие Корхонен его напрягло раз, напрягло два – а потом он уже подстерегал ее в переулке около кафе, куда она отправлялась бухать.

Отари откровенно дал понять, что все равно поймет, если она еблась с кем еще. Это было уже за рамками соглашения, которое предусматривало нечто вроде свободной любви. Корхонен решила выйти из их договора, но, как всякий достаточно жадный человек, оставила тачку себе, чтобы Отари неповадно было. Отари согласился. На первом же ТО механик обнаружил под капотом устройство слежения. Браво, Отари!

Надо сказать, что всё это время родители Корхонен настаивали на лечебнице или каких-нибудь курсах, которые бы избавили ее от алкогольной зависимости, но девочка мужественно клала хер на всё это. Тем не менее на поисках она была трезвой.

Сидорова запланировала сбор часа на 2 ночи, а времени было 9 вечера, поэтому мы с Корхонен прибыли раньше – и решили не ждать.

Мы входим в лес в неочевидном месте – сбоку, далеко от точки входа, и сразу двигаем вглубь. Нам весело, потому что оба скучали по ночным классным поискам в сложной местности.

Нас не смущает, что координатор еще не приехал и у нас даже нет навика и компаса – только телефон с гугл-картой. Этого достаточно, но только в некоторых случаях, в определенной местности и с серьезным опытом за плечами. Тут – можно такое допустить.

Мы прыгаем через брёвна, орем в оврагах и заходим довольно далеко, в низинку с болотцем, где, как я предполагаю, и сидит пропавшая. Но пропавшая не откликается.

Тут звонит Сидорова: «Выходите, задачу дам». Я понимаю, что мы заебемся выходить и возвращаться – это крюк в 3 часа ходу. Лучше пойти поглубже, вдруг потеряшка зашла за сраное болотце. Поэтому я вру Сидоровой, что мы выходим, – и мы с Корхонен идем еще глубже в лес. И уже через 10 минут слышим отклик – наша потеряха найдена.

Через 2 часа мы курим на опушке, довольные собой. Оса звонит узнать, как дела. Дела у нас отлично.

Мы садимся в машину – и я предлагаю поебаться.

– В жопу хочу, – отвечает Корхонен.

Я пишу Осе: «Выспимся и поедем, чет рубит». Оса, конечно, не верит.

В 4 утра мы были в городе. К 5 уже нажрались как свиньи. Даже не помню, успели ли мы потрахаться.

Но в 11 утра была обучалка, и мы (я – как лектор, Корхонен – как студент, записавшийся заранее), всё еще пьяные, отправились на место.

Я дышал перегаром, орал матом и только что не блевал на учеников. В общем, сильно перебарщивал с подачей. И мне всё это дерьмо сошло с рук. Я уже не понимал, как. Люди все равно отзывались об обучалке нормально, Оса все равно приняла домой.