Дэвид Левитан - Записная книжка Дэша и Лили

И София с улыбкой ответила:

– Нет, положимся на волю случая.

Шедший на улице снег дарил ощущение покоя и волшебства, разделяемого всеми прохожими. Домой я вернулся с противоречивыми чувствами в душе: счастливый и взволнованный, но смятенный. Мне не хотелось оставлять что-либо, касающееся Софии, на волю случая, и в то же время я радовался этому шагу прочь от отношений. Напевая себе под нос, я сначала прошел в ванную полюбоваться ссадиной от ботинка, а потом отправился на кухню, открыл холодильник и обнаружил, что йогурты кончились. Утеплившись полосатыми перчатками, шапкой и шарфом – такой видок очень напоминал детсадовские годы, – я прогулялся по Юниверсити-плейс, через Вашингтон-сквер к супермаркету «Мортон Уильямс».

И только на обратном пусти столкнулся с мелкой шпаной. Понятия не имею, чем я спровоцировал их. По правде говоря, хочется верить, что дело было вовсе не во мне и жертву они выбрали наугад.

– Враг! – закричал один из мальчишек.

Я даже не успел прикрыться пакетом с йогуртами, как меня закидали снежками.

Дети, подобно собакам и диким кошкам, отлично чувствуют страх. Стоит вздрогнуть, замешкаться, и они тут же набросятся на тебя и сожрут. Я весь теперь был в снегу. Мальчишек было девять-десять, и лет им было по девять-десять. Никого из них я не знал.

– В атаку! Вон он! – кричали они, хотя я не пытался прятаться.

Ну ладно. Я наклонился за снегом, хоть и пришлось подставить зад под обстрел.

Нелегко, скажу я вам, бросать снежки с пакетом в руке, поэтому сперва я страшно косил и в цель не попадал. А эти девяти-десятилетки издевались надо мной: стоило повернуться к одному из них, как остальные обходили меня с боков и закидывали снежками сзади. Началась баталия. Ребятня сама напросилась! Более надменный подросток давно бы ушел, а более агрессивный бросил пакет и надрал бы молокососам задницы, я же отвечал на снежки снежками, смеясь так, словно играю с Бумером в школьном дворе и жалея, что рядом нет Софии…

Пока не попал снежком мальчишке в глаз.

В лицо я не целился. Просто кинул в него снежком и – бух! – он шлепнулся. Остальная мелочь, побросав в меня последние снежки, сбежалась к нему узнать, что случилось.

Я тоже подошел, спросил, в порядке ли он. Выглядел он нормально, и глаз не пострадал. Вот только теперь лица девяти-десятилеток искажала жажда мести, и это было ни черта не смешно. Одни вытащили мобильные фотографировать меня и звонить мамашам. Другие начали сгребать снег вместе с гравием, чтобы слепить снежки потяжелее.

И я дал деру. Стремглав пробежал по Пятой авеню, свернул на Восьмую улицу, где спрятался в кафешке, выжидая, когда шайка сорванцов пройдет мимо.

В вестибюле маминого дома консьерж протянул мне сверток. Я поблагодарил его, решив развернуть сверток в квартире, поскольку именно этот консьерж брал с жителей «десятину», утаскивая по одному журналу из десяти, а я не собирался делиться с ним своим добром.

Стоило мне зайти в квартиру, как зазвонил телефон. Бумер.

– Привет, – сказал он, – у нас на сегодня есть планы?

– По-моему, нет.

– Как это нет? Должны быть!

– Ну хорошо. Чем занят?

– Слежкой за ростом твоей популярности! Пришлю тебе ссылку!

Я скинул ботинки, стянул перчатки, шапку и шарф. Пройдя к ноутбуку, открыл почту Бумера.

– «Мамочки с Вашингтон-сквер»? – спросил в трубку.

– Ага! Открывай!

Сайт оказался форумом мамашек с огромным заголовком на главной странице:

ТРЕВОГА (КРАСНЫЙ УРОВЕНЬ ОПАСНОСТИ)!

НАПАДЕНИЕ В ПАРКЕ

28 декабря, 11.28

Elizabethbennettlives: Я объявила о красном уровне опасности, потому что какой-то молодой человек в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет десять минут назад напал в парке на ребенка. Пожалуйста, внимательно изучите фотографии и, если увидите его, немедленно сообщите в полицию. Нам известно, что он закупается в «Мортон Уильямс». В последний раз его видели на Восьмой улице.

Будьте бдительны, он без колебаний применит силу против ваших детей!!!

Maclarenpusher:расстреливать таких надо!

Zacephron:извращенец!

Christwearsarmani:напомните мне разницу между красным и розовым уровнями опасности. Всегда их путаю.

На прикрепленных к посту фотографиях можно было разглядеть разве что шапку и шарф.

– Как ты понял, что это я? – спросил я Бумера.

– По одежде, твоему любимому йогурту и тому, что ты вечно мазал, пока не зарядил снежком пацану в лицо.

– А что ты забыл на форуме для мамашек?

– Мне нравится их взаимная ненависть друг к другу. Я даже в закладки сайт добавил.

– Ну, если ты не против потусить с тем, кто вызвал красный уровень опасности, приходи.

– Какой там против. Я очень даже «за»!

Закончив разговор, я развернул сверток (перевязанную веревкой коричневую бумагу) и нашел молескин. Он снова вернулся ко мне.

А поскольку вот-вот придет Бумер, я сразу окунулся в чтение.

«Прости, что не вернула тебе записную книжку».

Кажется, с тех пор прошла вечность.

«Тебя я незнакомцем не считаю».

А почему? Кого, по-твоему, считать незнакомцем? – хотелось спросить мне ее. Не из сарказма или дотошности. Просто действительно интересно понять, возможно ли кого-то узнать по-настоящему, и нет ли в каждом чего-то такого, из-за чего ты будешь всегда оставаться незнакомцем даже для тех, кто хорошо тебя знает?

«А еще мне всегда хотелось, чтобы после того, как принц найдет Золушку и они подальше уедут в роскошной карете, она бы повернулась к нему и сказала: «Останови, пожалуйста, карету, я сойду. Теперь, когда я сбежала от страшных издевательств, которые терпела всю жизнь, мне хочется повидать мир».

Может, принц только обрадуется. Может, он устал от постоянных вопросов, на ком и когда он женится. Может, ему хочется лишь одного – вернуться в свою библиотеку и прочитать сотни книг, а его вечно все отрывают, ни на минуту не оставляя в покое.

«Я бы с удовольствием потанцевала с тобой. Если бы набралась храбрости пригласить тебя на танец».

А разве мы уже не танцуем? Разве все это – не танец? Мы ведь только и выделываем словами разные па: спаррингуемся, строим планы, оставляем все на волю случая? И хореография-то порой уже придумана. Некоторые па известны веками. А остальные… остальные спонтанны. Они решаются местом действия и мгновением между прошлым и будущим, до окончания музыки.

«Я пытаюсь открыться опасности».

Я не опасен. Только выдуманные истории опасны. Только наши измышления. Особенно когда они переходят в ожидания.

«Пора мне познать жизнь вне этой записной книжки».

Неужели ты не видишь? Мы и так ее познаем.

«Мне очень жаль».

Не о чем жалеть. Не за что извиняться. Не нужно говорить: «Игра окончена» . Твое разочарование печалит меня.