Софи Кинселла - Шопоголик и Рождество [litres]

Джесс и Том по очереди обращаются к каждому из собравшихся, а я слежу за ними как завороженная. Да и все остальные не отстают. Дженис получает «Красоту» и розовеет от удовольствия. Люку достается «Порядочность», и я знаю, что для него это лучший подарок. Наконец, свои слова получают все, кроме Тома и Джесс. И тогда они становятся друг к другу лицом, а между ними, поглядывая на обоих большими серьезными глазами, стоит Сантьяго.

– Том, – торжественно провозглашает Джесс, – я дарю тебе слово «Мужество».

– Джесс, – подхватывает Том, – я дарю тебе слово «Стойкость».

Затем они оба оборачиваются к Сантьяго и начинают делать какие-то движения руками, очевидно, обращаясь к нему на языке жестов, а мы все следим за ними, вытаращив глаза. Наконец, все заканчивается, они пару секунд молчат и вдруг произносят в унисон:

– Сантьяго. Сын наш. Тебе мы дарим слово «Долгожданный».

Долгожданный. Господи ! В горле у меня застревает комок. В жизни больше не захочу на Рождество никаких других подарков, кроме слов. Слова все меняют. Слова правят миром. Слово – это лучший подарок!

Двадцать минут спустя все мы собираемся за столом, все еще слегка взбудораженные доставшимися нам прекрасными словами.

– Мое слово – «доблестный», – гордо повторяет всем и каждому Эрни. – Это значит, что я очень смелый.

– Ой, Бекки, – вдруг вскрикивает Дженис. – Чуть не забыла. У меня есть для тебя еще один маленький подарочек. Ничего особенного, просто вещица, которую я прихватила на рождественской ярмарке. Хотела тогда же вручить ее тебе в качестве благодарности за приглашение, но запамятовала. По-моему, очень прикольная, – она выбегает в холл, а, вернувшись, вручает мне подарочный пакетик. – Как я и сказала, просто приятная мелочь…

Сую руку в пакет, думая, что найду там блеск для губ или что-то в этом роде, но внезапно натыкаюсь на что-то мягкое, завернутое в папиросную бумагу. А когда достаю это на свет, тут же жмурюсь от серебристого отблеска. И сердце замирает у меня в груди.

Не может быть, не может быть…

Срываю остатки бумаги – и это он! Шарик с серебряной ламой! Поверить не могу! Так у Дженис он все это время был?

– Ничего особенного, – продолжает расшаркиваться Дженис, – но мне он приглянулся…

– Дженис! – я порывисто ее обнимаю. – Он мне ужасно нравится!

– Ох! – расплывается в довольной улыбке она. – Боже. С Рождеством, дорогая!

Не удержавшись, я несусь в гостиную и сразу же вешаю шарик с ламой на елку. На самое видное место. А потом отступаю назад и любуюсь результатом. Вся елка теперь выглядит иначе!

Затем я выхожу в кухню и нахожу там Люка, который стоит, уставившись в телефон.

– Как там индейка? – спрашиваю я. – Отдохнула? Люк? – окликаю я, понимая, что ответа не дождусь. – Люк?

Наконец, он поднимает голову и несколько секунд просто стоит, вперившись в меня взглядом.

– Бекки, – каким-то странным голосом начинает он. – Я только что получил письмо от некого Саймона Миллетта. Он поздравил меня с Рождеством и сообщил кое-какую информацию.

Что? Саймон написал Люку? Вот же ябеда!

– О, – начинаю тараторить я, – я бы не стала придавать его словам большое значение…

– Если верить ему, ты не просто «увидела чемодан в витрине», а сделала куда больше. Он прислал мне ссылку на вестник Лондонского клуба бильярда. Который я вообще-то и так получаю, – продолжает он еще более странным тоном, – правда, раньше никогда не читал. Потому что никак не ожидал увидеть на его страницах фотографию своей жены.

Люк разворачивает телефон экраном ко мне, и я вижу саму себя, выступающую перед девяностотрехлетней аудиторией. С широко разинутым ртом и поднятыми высоко в воздух руками. Интересно, кто сделал этот жуткий снимок? Могу поспорить, что сэр Питер.

– А, ну да, – говорю я, так как Люк, видимо, ждет от меня какого-то ответа. – Да, я вступила в клуб, – и добавляю как ни в чем не бывало: – Как раз собиралась тебе рассказать. Ты теперь тоже можешь туда приходить, как мой гость.

– Бекки… – Люк, кажется, слов не может подобрать. – Бильярдный клуб?

– Ну, я очень хотела заполучить портманто! – оправдываюсь я. – На нем твои инициалы .

– И поэтому ты решила изменить устав старейшего клуба в городе? – Люк смотрит на меня так, будто много чего еще может сказать, но не знает, с чего начать. – По словам этого Саймона Миллетта, ты всем там утерла нос. Жаль , что я этого не видел.

– Понимаешь ли, – пожимаю плечами я, – очень уж не хотелось дарить тебе какой-то дурацкий скучный одеколон …

А больше я ничего не успеваю сказать, потому что Люк сгребает меня в объятия. Да такие крепкие, что я едва могу дышать.

– Ты уникальная, Бекки, – хрипло выдыхает он мне в шею. – Во всем мире второй такой нет.

Люк частенько мне это говорит. И не всегда я уверена, что он вкладывает в эти слова хороший смысл. Но сейчас я в этом не сомневаюсь.

Наконец, мы отрываемся друг от друга, переводим дыхание и вспоминаем, чем вообще-то должны бы заниматься, а именно – подавать рождественский обед. Люк берет блюдо с индейкой, а я иду за ним, неся на вытянутых руках тарелку со Свинкой Пеппой. В гостиной нас встречают радостными криками, а Тарки запевает: «Мы все считаем так!» [30] Строчка из песни «Какой хороший парень», которую в Америке поют, поздравляя человека с днем рождения или еще какой-либо важной датой ( прим. переводчика ).

В следующие несколько минут все только накладывают, зачерпывают и поливают. Но, наконец, тарелки у всех полны, мы взрываем хлопушки (деревянные, ручной работы, раскрашенные женщинами из Непала), надеваем бумажные шляпы, и рождественский обед начинается. Стол, украшенный шотландскими лентами, неоновыми конфетти и скандинавскими подсвечниками (в конце концов, я решила, что моей темой будет эклектика), выглядит просто чудесно. Мартин положил себе гору брюссельской капусты, а Сьюзи – брокколи, и все взяли по пончику. Свинка Пеппа стала гвоздем программы. Видимо, отныне у нас каждый год будет на Рождество вегетарианская индейка.

– Что ж! – начинает мама. От Джесс и Тома ей досталось слово «Исток». Она, правда, расслышала его, как «Листок», и терялась в догадках, что это значит, пока ей все не объяснили. – Какое чудное Рождество! – Она встает и стучит по тарелке ложкой для пудинга, пока все не замолкают. – Друзья! Я хотела бы сказать пару слов. Все мы знаем, что в последние несколько дней со всеми этими событиями Бекки пришлось нелегко. И тем не менее сегодня все мы празднуем Рождество в этом гостеприимном, великолепно украшенном доме. И мне хотелось бы сказать Бекки, и Люку, и Минни большое спасибо! – Мама поднимает свой бокал. – За Брендонов!