Джилл Симс - Почему маму всё достало [litres]

У меня получилось. Черт побери, наконец-то у меня это получилось! После ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ ежегодных попыток провести волшебный Сочельник с детьми, когда я чищу картошку под рождественские песнопения по радио, потом мы все уютно устраиваемся на диване и смотрим «Эту прекрасную жизнь», потом они ковыляют в свои кроватки, сонные, взъерошенные и такие милые, а я крадусь на цыпочках в их комнатки и развешиваю рождественские чулки с подарками и смотрю на них, пока они спят, думаю, как сильно я их люблю, и вот сегодня у меня наконец получилось провести Сочельник как надо, когда мне не приходилось носиться как ужаленной, не присев ни на минутку, готовить гигантский Рождественский Ужин из бесчисленных блюд для неблагодарных членов моего семейства, переживать, хватит ли фольги для запекания, метаться из комнаты в комнату, качаясь от усталости и выпитой бутылки бейлиса, упаковывать дохулиард подарков, прятать эти самые подарки в детской, перебудив при этом самих детей, и упасть без задних ног в кровать в полчетвертого утра.

Конечно же, это не было так уж волшебно, как я всегда мечтала. Дети яростно воспротивились прослушиванию рождественских песнопений по радио: Питер говорил, что это оскорбляет его чувства атеиста, потому что его заставляют помимо воли слушать религиозные радиопередачи (он до сих пор не простил мне, что в начальной школе он, атеист, мог не оставаться на рождественские и пасхальные церковные службы, но я не писала его учительнице никаких объяснительных, потому что тогда мне надо было бы забирать его раньше времени из школы, вот такая я негодная мать).

Никто не соглашался слушать музыку, которую хотел слушать другой, Джейн назвала музыку Питера дебильной, а Питер сказал, что Джейн слушает слащавые глупости, на что я сказала им обоим, что их музыка просто какой-то жуткий скрип , а они оба заявили мне, что я слушаю отстой, поэтому мы чистили картошку в тишине, изредка прерываемой жалобами моих херувимов на мою несправедливость и отсутствие доверия к ним, потому что до сих пор я не разрешаю им помогать мне украшать елку и всегда делаю это сама, – этот вялотекущий спор длился у нас уже около недели. Пусть называют меня Елочным Нацистом, мне плевать. Это МОЕ дерево, и я его украшаю ПРАВИЛЬНО.

У меня даже голова закружилась от праздничного настроения и от того, что В СОЧЕЛЬНИК Я МОГУ присесть и даже посмотреть «Эту прекрасную жизнь», так что на минуту я потеряла бдительность и поддалась на уговоры Питера, что он уже большой мальчик, ему четырнадцать уже, так почему бы ему не выпить пива? От одной маленькой бутылочки Питер начал пускать бесконечные отрыжки и глупо хихикать – вряд ли его так унесло, скорее это он специально делал, чтобы действовать мне на нервы, в любом случае, он своего добился.

Джейн удалось развести меня на большой бокал бакарди с колой, который сделал ее еще более саркастичной, так что она сидела и отпускала колкие комментарии по ходу фильма, объявив в итоге, что фильм устаревший и тупой. Питер в знак согласия пустил еще одну отрыжку, и тут я потеряла нить сюжета и заорала на них, что это прекрасный фильм о надежде и о том, что даже маленькое усилие может привести к большим переменам, и если они сейчас же не заткнутся, то пусть проваливают нахрен отсюда. Они так и поступили, так что я осталась досматривать фильм одна, всхлипывая и утирая слезы в компании Джаджи и бутылки красного вина.

Несмотря на то что уже лет десять назад оба ребенка перестали верить в Санта-Клауса, они настаивали, чтобы я оставляла за порогом угощение, стакан виски для Санты (это Саймон предложил поменять молоко на виски) и морковку для Рудольфа. Чулки также не подвергались сомнению, хотя мне ясно дали понять, что их нужно вешать на первом этаже, а не заносить тайком в их комнаты, потому что это «стремно» и «жутко», тем более что они спят. Я пыталась спорить, что они не могут навязывать свои традиции, в то время как мои традиции ими отметаются, на что мне была высказана угроза, что если я буду настаивать, то они подопрут дверь изнутри стульями.

Наконец я отправила своих бесценных деточек спать, как они ни ворчали, что еще рано, и занялась упаковкой разных мелочей для их чулок, ибо все, что они хотели получить в подарок, – это деньги и подарочные сертификаты Amazon и iTunes. У Питера в чулке были подарки, на мой взгляд, очень даже клевые, я надеялась, что ему понравится, хотя, скорее всего, он на них и не взглянет, в чулке у Джейн была в основном косметика, которая стоила дороже моей. Елка выглядела как-то голо без больших коробок с подарками, поэтому я завернула подарки для Джаджи и Барри и для противных куриц и сложила их под елку тоже.

Вот и все. Я все сделала. Закончила приготовления. В 23:59! Пыталась я напомнить себе, что вообще-то мне в это время полагается разрываться от забот, выходить из себя, обливаться потом и что если в три утра у меня из волос не торчат обрывки скотча, то это не настоящий Сочельник, и все равно мне было хорошо. Я тяпнула виски из стакана Санты, откусила кусок пирога, разломила морковку и кинула кусочек Барри, чтобы на утро выглядело, как будто Рудольф похрумкал. Джаджи пришел в ярость оттого, что Барри что-то перепадает, а ему нет, поэтому он потребовал кусок морковки и себе, только потом вспомнил, что морковь он ненавидит, и потому с омерзением разбросал ошметки морковки везде, где можно.

– Спасибо, Джаджи, – сказала я. – И тебе Веселого Рождества!

И опять, впервые за пятнадцать лет, я проснулась сама, никто не пытался раздирать мне веки и кричать прямо в ухо: «ПОДАРКИ! МЫ ХОТИМ ПОДАРКИ!» Последние пару лет у Джейн немного поубавилось рождественского пыла, но Питер даже в прошлом году утром рождественского дня был все еще полон энтузиазма и восторга. Однако в этом году они оба еще дрыхли, а я проснулась в приятное и вполне себе приличное время – в 9:30 утра. Даже Джаджи все еще храпел рядом со мной на подушке, выпуская свой тяжелый песий дух прямо мне в лицо, настырный пес, сколько ему не повторяй, что его место в ногах, он так не считает. К счастью, великан Барри ушел вчера спать в комнату Джейн, но сейчас, когда я выпускала Джаджи на прогулку, он к нему присоединился.

Я приняла ванну, затем облачилась в наряд, который глянцевые журналы рекомендуют для рождественского утра, – узкие джинсы, кашемировый свитер и милые ботики, было так приятно осознавать, что у тебя достаточно времени, чтобы привести себя в порядок перед приходом гостей, а не бегать в пижаме, как угорелая. У меня даже было время на макияж. Я развела огонь в камине, сняла свои прелестные ботиночки и надела резиновые веллингтоны, чтобы выйти на прогулку с собаками. У меня даже возникли заманчивые картинки в голове о том, как я с детьми и собаками весело шагаю по полям, но от моих попыток вытащить детей из постели они отбивались фразами в диапазоне от «Потом» и до «Мать, отвали», что совсем не добавляло праздничного настроения.