Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд [litres]

– Не могут, – возразил Нед. – Ты ничего им не говорила? Дайзарт, ты тоже ничего не сказал отцу, правда?

Краткое молчание.

– Руперт? – спокойно спросила Мэри. – Дорогой, ты ничего не сказал отцу про наш план, правда?

– Если и сказал, что с того? – сердито воскликнул ее брат. – Он был чертовски недоволен. Потому что он сказал мне перед этим, что переделал завещание нашей матери так, что мы теперь никогда не вступим в брак. Представь себе, Мэри! Он сидел и смеялся надо мной, когда я попросил увеличить сумму, которую он мне выплачивает. То, что он тратит на нас, – всего лишь крошечная порция того, что он нам должен! Он сказал, что отныне не даст никому из нас ни пенни. Сказал, что у него все планы продуманы. И я не выдержал. Он сидел в клубе в новом шелковом жилете, держал бокал с мадерой, вокруг него стояли усмехавшиеся слуги, охраняли его, словно я какой-то опасный разбойник, а не его родной сын. А ведь это деньги нашей матери, не его! Я разозлился, Мэри. Я сказал ему, что его план не сработает и даже если не будет денег, кто-то из нас все равно женится или выйдет замуж. Прости.

Далбитти выругался и отвернулся; Мэри схватила его за руку.

– Ох, какой злодей… ох, Пертви… – прошептала она и без сил опустилась на ступеньки храма. Далбитти подошел к ней и бережно поставил на ноги.

– Он чудовище, Мэри. – На глазах у Пертви стояли слезы. – Я не хотел, чтобы он считал себя победителем! Я не мог ему это позволить! Я сказал ему, что он проиграл. Я сказал – ох, милая Мэри, не плачь. Ты поедешь в Париж и будешь жить у меня, тебе не нужно возвращаться к ним, это точно. Я не сказал, где они венчаются, не беспокойтесь. И тогда он сказал… ох…

Он замолчал.

– Что? – в ярости спросил Нед.

– Ну он сказал, что она ни за что не придет. Он сказал: «Ты не видел свою сестру много месяцев, правда? Ты найдешь ее очень изменившейся. Очень изменившейся». – Пертви достал из жилета носовой платок и прижал его к губам, потом к лицу.

Викарий снова подал голос с хоров в другом конце церкви. Звук отразился от сводов и прозвучал как ружейный выстрел. Нед зажал уши ладонями, но тут же уронил руки.

– Знаете, я так и думал, что она может не прийти, – сказал он слабым голосом. – У меня было такое предчувствие как раз перед твоим приходом, Мэри. Она не смогла. Прошло слишком много времени.

Мэри рыдала, уткнувшись в рукав Далбитти.

– Возможно, ты прав, – сказала она. – Не надо мне было покидать ее. Наверно, у нее просто не хватило сил.

Нед наклонился к Мэри:

– Уезжай в Париж с братом, Мэри. Они не накажут Лидди. Наоборот, пожалуй, они станут добрее к ней. Может, для тебя будет лучше, если ты перестанешь с ней видеться… – Он горько вздохнул. – Я искренне сожалею, что причинил вам боль – всем вам, я хотел освободить ее, сделать ее счастливой… – Он замолчал. – Далбитти, успокой Мэри. Поговори с ней.

– Ах, мой дорогой друг… – Далбитти вздохнул и повернулся к Мэри. – Мисс Дайзарт, дорогая Мэри. – Его глаза, обычно спокойные и добрые, яростно сверкали. – Огромная радость видеть вас омрачена возможной неудачей. – Он обнял ее за плечи, поддерживая. Она повернула к нему лицо. – Мисс Мэри, – ласково сказал он, когда Пертви подошел к Неду, чтобы утешить его. – Дорогая…

– Нет, – ответила она. – Не надо, пожалуйста, дорогой мистер Далбитти.

– Мне хочется, чтобы я был для вас Люшес. – Он улыбнулся.

– Ой, у меня не получится. Для меня вы всегда будете Далбитти. – Она попробовала улыбнуться, но ее лицо сморщилось от горя, как у маленького ребенка.

– О, – тихо прошептал он. – Мне невыносимо видеть ваши страдания, вот и все. Я большой осел.

– Что вы? Ничего подобного! – Она улыбнулась ему сквозь слезы. – Просто сейчас я могу думать только о ней.

– Так не должно быть, – возразил он; она посмотрела на него, и у нее между бровей залегли две маленькие морщинки. – У вас должна быть ваша собственная жизнь с ее заботами и ваш собственный дом.

– Знаете, я никогда не думала об этом, – призналась она.

– Мэри, когда они поженятся, вы станете им не нужны. – Его низкий голос звучал спокойно, и Мэри невольно прислонилась к груди Далбитти, но тут же отпрянула.

– Я знаю. Знаю. Я найду другую причину, можете не сомневаться. – Она снова оглянулась на дверь в мучительном ожидании. – Боже милостивый. Какая у нас свобода? В одном я уверена, – добавила она почти яростно, – я никогда не выйду замуж. Никогда.

Далбитти стоял неподвижно, но поддерживал Мэри под локоть, чтобы она не упала.

– Джентльмены, – объявил викарий, и его голос снова прозвучал очень громко в пустом храме. – Боюсь, что я больше не могу ждать. Я и так задержался на целый час. Я нужен больному.

– Ох, нет! – Мэри снова зарыдала, прижав ладонь к губам. Все молчали, раздавленные огромной неудачей.

– Все кончено, – спокойно проговорил Пертви.

– Вы здесь ? – Из другого конца церкви донесся тихий голос.

Нед застыл.

– Вы здесь? Да, здесь. Я не решилась зайти через главный вход, а прошла через сад в боковую дверь.

Вот она и пришла – с букетиком маргариток и красных ягод. Потом он не мог вспомнить, где она их нашла. Она шла к нему, ее каблучки громко стучали по каменным плитам, и вдруг остановилась и посмотрела на свои громкие туфли, смущенно заморгав, словно обстановка была для нее непривычной. Конечно, так оно и было.

Нед обнаружил, что он не в силах пошевелиться.

– Лидди! – закричал Пертви. – Ты здесь! Все будет хорошо! Замечательно! Замечательно!

Мэри улыбалась и рыдала, вцепившись в руку Далбитти, Далбитти и сам мог лишь взволнованно бормотать:

– Боже милостивый… В самый последний момент… Боже милостивый…

– Как я догадываюсь, это юная особа и есть мисс Дайзарт? – осведомился викарий. Лидди сжала его руку, заглянула ему в глаза и улыбнулась с таким обаянием, что он мгновенно смягчился.

– Я пришла, – сообщила она, и тут Нед бросился к ней по длинному церковному нёфу, и эта дорога показалась ему самой длинной в его жизни. Наконец он подбежал к Лидди и взял ее за руку, как бы опасаясь, что она могла опять куда-то исчезнуть.

– Прости меня, любовь моя. – Она улыбнулась ему сквозь слезы. – Прошло время, прежде чем я решилась прийти. Я очень боялась… Все было так неожиданно.

– Прости, – ответил он, качая головой. – Я задал тебе непосильную задачу.

– Так и должно быть, – сказала Лидди.

Он взял в ладони ее лицо. Оно было сероватым из-за того, что она долго не видела солнца, волосы потускнели и были просто зачесаны назад, но глаза сияли, когда она пригладила юбки своего бледно-голубого платья.

– Вчера вечером отец убедил Брайант принести мне одно из моих старых платьев, – усмехнулась она. – Это был ее последний поступок.

В тот день они обвенчались, Нед и Лидди, – без колоколов, без органной музыки и цветов, но в присутствии любимых друзей и родных, впятером. В какой-то момент он посмотрел на ее похудевшее восковое лицо, на яркие голубые глаза, радостно глядевшие на него, на ее руку, державшуюся за него, и на него нахлынуло ощущение, что впереди у него новая жизнь. Когда они вышли из церкви, Лидди тяжело повисла на его руке. Тревоги и напряжение этого дня лишили ее сил, и она споткнулась. Он испугался, что она не выдержит и лишится сознания, но она прошептала ему на ухо: