Мэтт Хейг - Клуб призрачных отцов [litres]

Запах был настолько сильным, что у него будто бы был вкус, и меня замутило, я смотрел сквозь поверхность воды, мне было трудно смотреть из-за тепла, пара и ряби, но я заставил свои глаза вглядываться. И я увидел, как все цвета смешались.

Я искал Герти, и я позвал: «Герти», что было глупо, потому что рыбы не говорят по-человечески, они говорят на рыбьем. Потом я увидел что-то вроде зелёного кусочка бумаги в воде, и он уменьшался, и мне стало совсем плохо. Я посмотрел на нагреватель, и там было 120, а не 82. Я опустил крышку, и я подумал, что Моллинезии плавятся, и пять Гуппи плавятся, и Герти всё ещё плавится, её кости и кожа плавятся.

Призрак Отца появился в комнате и сказал: «Это Дядя Алан. Он переключил нагреватель».

Я крикнул:

– Нет!

Я говорил про себя: «Он покойник, он покойник, он покойник. Дядя Алан. Он покойник».

Вошла Мама и закричала, а потом вошёл Дядя Алан, а у меня голове звучало: «Он покойник, он покойник, он покойник».

Мамина рука с блестящими ногтями прикрывала рот. Она посмотрела на аквариум. Дядя Алан тоже посмотрел, и он притворился удивлённым, но из него притворщик никакой.

Призрак Отца был в комнате, и он говорил: «Не сходи с ума, Филип. Это то, чего он хочет. Вот почему он сделал это. Он хочет, чтобы ты сошёл с ума, чтобы никто тебе не поверил».

Поэтому я не вёл себя как безумный. Я просто сказал:

– Нагреватель был на 120, а не на 82.

Я посмотрел на Дядю Алана, и он сказал:

– Должно быть, сломался, Филип.

Он смотрел на меня так, будто пытался обмануть мой разум, а Мама проговорила из-под руки:

– О-о, о-о, о-о.

Дядя Алан сказал:

– Кажется, рыба с жареной картошкой сегодня на ужин отменяются.

Он засмеялся, ОН СМЕЯЛСЯ, а Призрак Отца посмотрел на меня и сказал: «Держи себя в руках, Филип. Держи себя в руках».

Мама сказала:

– Ох, этот запах.

Я держал себя в руках и спокойно смотрел, как Дядя Алан занимается аквариумом с кувшином и ведром, которое Мама достала из-под лестницы, и когда бульшую часть воды с расплавленными рыбками вычерпали, он попытался поднять аквариум, но он был тяжёлым из-за камней на дне, и Дядя проговорил:

– Моя спина! Моя спина!

Я смотрел на своих пять гуппи, превратившихся в воду, и оставался спокойным. Дядя Алан сказал:

– Мне придётся разобраться с этим позже, Кэрол. Мне нужно закончить с вопросами.

Он сказал это так, как будто викторина в Пабе важнее моих мёртвых рыбок.

Призрак Отца сказал: «Сегодня вечером, Филип. Ты можешь сделать это сегодня вечером».

Я сказал:

– Да. Сделаю.

Дядя Алан и Мама посмотрели на меня, как на сумасшедшего, а потом посмотрели на Призрак Отца, как будто он был просто воздухом, ничем, потому что они не могли его увидеть.

Призрак Отца сказал: «Хороший мальчик, Филипп. Хороший мальчик».

На первую Вечеринку с Викториной в Пабе народ валил валом. Я подумал, что, если бы Дядю Алана убили сегодня вечером, подозревать можно было бы любого. Так что я взял ЭТАНОЛв маленькой бутылочке и держал его в кармане. Я зашёл в спальню к Маме и спросил:

– Можно мне посмотреть на Викторину в Пабе сегодня вечером?

Она расчёсывала ресницы перед зеркалом и сказала:

– Смотреть там особо не на что. Я думала, ты хочешь Пораньше Лечь. После того, что случилось с твоим аквариумом.

Я старался не думать о Герти и сказал:

– Ну, можно?

Она сказала:

– Конечно, можно.

Она немного подождала, а потом добавила:

– Мы купим тебе новых рыбок, Филип. Если хочешь.

Я ничего не сказал. Я не хотел нового Папу, и я не хотел новых рыбок. Особенно, если Дядя Алан будет за них платить.

Я остался сидеть у неё на кровати, глядя на её отражение в зеркале, и спросил:

– Если бы Папа вернулся сегодня вечером, ты бы бросила Дядю Алана?

Она перестала заниматься своими глазами и посмотрела на меня, не в зеркало, а по-настоящему, и спросила:

– Что?

Я повторил:

– Если бы Папа вернулся сегодня вечером, ты бы бросила Дядю Алана?

Она спросила:

– Что это за вопрос вообще такой?

Я пожал плечами.

Этот вопрос был не из тех, что обычно задают на ВИКТОРИНЕ В ПАБЕ, поэтому я думаю, что это был ЧАСТНЫЙ вопрос, а не ОБЩИЙ.

Она села рядом со мной и сказала:

– Филип, милый. Папа не вернётся.

Я сказал:

– Но если бы вернулся?

Мои слова наполнили её глаза влагой, но она не дала ей выплеснуться, потому что она не хотела испортить свой Макияж.

Она сказала:

– Никто никогда не заменит твоего Папу, Филип. Никто. Теперь иди.

Она трижды очень быстро похлопала меня по ноге, что на языке похлопываний означало: «Теперь, давай, иди».

Я сказал:

– Я знаю.

Затем она поправила волосы и спросила:

– Как я выгляжу?

– Красиво, – сказал я.

– На выходных съездим навестить Бабулю, – сказала она.

– О-о, – сказал я.

Могу поспорить, что Мама ещё не сказала Бабуле о свадьбе с Дядей Аланом. Могу поспорить, что именно поэтому мы к ней и собирались.

Мама поднялась и брызнула на себя какими-то духами, я почувствовал их вкус во рту и увидел её бюстгальтер через плотно облегавшую белую блузку.

– Ну что, ты идёшь? – спросила она.

– Да, – сказал я.

Мы спустились вниз и сели за стол, который был ближе всего к МИКРОФОНУ. Все остальные столы были заняты командами, и большинство людей разговаривали, поэтому я ничего не слышал, только буль-буль, буль-буль, буль-буль.

Карла подошла к нам в своих серьгах-кольцах, с огромными круглыми глазами и в короткой мини-юбке. Она выглядела так, словно её сшили из двух разных людей. Нижняя половина – от кого-то молодого, а верхняя – от старого и облупившегося.

Мама смотрела на ноги Карлы так, словно боялась их.

Карла подала Маме бокал Белого Вина, а мне стакан «Пепси», и сказала:

– Бокал Белого Вина и стакан «Пепси».

Мама ответила:

– Спасибо, Карла. Ты видела Алана где-нибудь?

Карла почесала шею и сказала:

– Он вроде собирался что-то распечатать.

Мама сказала:

– Понятно.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись, и что-то в воздухе случилось между этими улыбками, а потом Карла вернулась за стойку бара.

Вошёл Дядя Алан, держа в руках несколько листов бумаги, он поднял их вверх, и некоторые захлопали, а кто-то даже присвистнул. Дядя Алан раздал Бланки для Ответов, подошёл к микрофону и включил его. Микрофон загудел сcссссслишком громко, и все заткнули уши пальцами, а он попытался остановить это cсссс, но звук тянулся целую вечность. Он выругался:

– Чёртовы Диксоны [19] DIXON – марка аудиотехники. .

Все засмеялись, а сссс прекратилось, и он трижды постучал по микрофону, тк тк тк, и сказал:

– Хорошо. Давайте начнём наше шоу.

Я чувствовал бутылку с ядом, лежавшую в кармане, и смотрел, как Карла подошла и дала Дяде Алану его стакан виски. Кто-то снова присвистнул. Это был другой вид свиста. Волчий Свист, похотливый, для молодой половины Карлы, не для верхней.