Сэнгийн Эрдэнэ - Избранное

Когда в начале лета в хангае [45] Здесь : гористая лесная местность. ласточки вьют гнезда, одно блаженство ходить босиком по молоденькой траве, по земле, уже хорошо прогретой солнцем. Дети, только что приехавшие на летнее стойбище, были просто счастливы. Вчетвером они играли на берегу Нугастая, когда увидели спускавшегося по склону горы всадника. Они узнали старшего брата и наперегонки бросились к дому. Брат ездил в сомонный [46] Сомон — единица административного деления, район. центр и обязательно должен привезти гостинцы. Взрослые рассказывают о сомонном центре всякие диковинные вещи. Там показывают «движущиеся тени» [47] «Движущиеся тени» — первоначальное название кино в Монголии. . Еще там видели необыкновенную вещь — велосипед: у него два колеса, а человек садится и едет. Что-то еще новенького они услышат от брата? Может быть, он что-нибудь узнал про их Сэмджуудэй? О старшей сестре тоже рассказывают удивительные вещи. Там, в далеком городе, где она живет, она стала очень образованной. Даже не верится, что это говорят про их Сэмджуудэй. Вроде совсем недавно она сама старательно чинила свои прохудившиеся бойтоки, доила коров у Чултэма-бэйсе, а зимой грела им, малышам, творог и конину.

— Баатар приехал! Старший брат приехал! — без умолку кричали дети. Сэрэмджид вышла на их голоса из нового дома. На ней был далембовый [48] Далемба — род хлопчатобумажной ткани. , без единой заплатки дэли, кожаные гутулы на толстой наборной подошве. Раньше она так не одевалась. Лицо ее, которое тяжкие годы испещрили морщинами, озарял спокойный свет добрых умных глаз, широко открытых миру. Как много говорят материнскому взору самые, казалось бы, неприметные вещи. По тому, как сидел в седле ее старший сын, она поникла, что этот горделивый всадник едет с добрыми вестями. Иначе зачем было коня пускать рысью?

Баатар спешился у коновязи. Одного за другим поднял и расцеловал подбежавших малышей. Отвязал от тороков переметную сумку. Сэрэмджид наблюдала за сыном, и он виделся ей посланцем одного из пяти главных бурханов. Когда он успел вырасти, ее мальчик, когда успел превратиться в такого ладного, стройного юношу? — задумалась Сэрэмджид. Она отметила про себя его прямой нос, живые, со смешинкой глаза. Она знала, как он вспыльчив, но теперь он научился сдерживать себя. Невольные слезы набежали на глаза. Сэрэмджид отерла их рукой.

— Хорошо ли доехал, сын мой? Какие новости привез? — Малыши теребили старшего брата спереди, забегали сзади, и мать прикрикнула на них: — Будет тормошить его! Устал, поди, ваш брат с дороги.

Обосновавшиеся на новом стойбище ласточки, словно обрадовавшись, летят и летят стайками во двор. Баатар степенно вошел в дом, еще пахнущий смолой, расстегнул дэли и на правах хозяина свободно уселся на деревянной кровати в хойморе. Только теперь он заговорил.

— В сомоне слыхал, не сегодня-завтра приедет Сэмджуудэй.

При этой вести Сэрэмджид, не отдавая себе отчета, быстро забормотала молитву. Дети же как шальные запрыгали, закувыркались так, что весь дом задрожал. С портрета, висевшего на западной стене, на обрадованную мать и на ликующих братьев, казалось, смотрела сама Сэмджуудэй. Красивая девушка — пряди стриженых волос полукругом зачесаны к скулам, белый пушистый берет сдвинут набок — устремила на них пристальный взгляд задумчивых узких глаз. Новость о скором приезде Сэмджуудэй предвещала огромную радость, нет, настоящее счастье. Сколько раз Баатар мечтал хотя бы во сне увидеть любимую старшую сестру! Ощущение близкого счастья, захлестнувшее его при одном только известии о ее приезде, не шло ни в какое сравнение с тем подъемом, который он испытывал, когда устраивал новое летнее стойбище.

Дети, получив причитавшиеся им гостинцы, выбежали из дома. Сэрэмджид занялась приготовлением чая для старшего сына.

— Сэмджуудэй приедет погостить или по делам службы? Что говорят?

— Будто бы отбирать имущество у богачей, у нойонов!

— А почтенный Дунгар входит в число тех богачей?

— Говорят, имущество будут отбирать у наследных халхаских тайджей-крепостников, у нойонов.

— А Чултэм-бэйсе — тайджи?

— Да.

— Вот как обернулось… Наша Сэмджуудэй у них дояркой была. Трудно ей теперь придется.

— Сэмджуудэй сейчас — чрезвычайный уполномоченный правительства. Она и расскажет сомонному начальству, что и как делать. Говорят еще, что она на машине едет.

— Бурхан милостивый, спаси мою дочь, — взмолилась Сэрэмджид.

Через два дня Сэмджуудэй приехала. Приехала и в самом деле на автомобиле, и тотчас все пришло в движение. Все бросились ее встречать. Выразишь ли словами, что значил этот приезд, да еще на такой нарядной машине: колеса рифленые, верх брезентовый, сигнал — что звук серебряной трубы, а светит — как глаза горят. Казалось невероятным, чтобы дочка Сэрэмджид, получавшая от всех тычки девчонка, стала такой важной. Прослышав, что Сэмджид прибыла в сомонный центр, Баатар поехал встретить ее.

К Сэрэмджид набилось множество земляков — старики, дети. Разве мог кто-нибудь подумать, провожая Сэмджид в Улан-Батор, в партийную, как называли тогда, школу, что она так быстро продвинется, станет государственным человеком. А теперь люди собственными глазами увидели, как эта самая революция с легкостью и решительностью, которую и вообразить невозможно, вводит свои преобразования. Да, такое настало время: и худонские девушки становятся ревсомолками [49] Ревсомол — Монгольский революционный союз молодежи, основанный в 1921 г. , повязывают обрезанные волосы красными косынками, поют зажигательные революционные песий. Многие с энтузиазмом участвуют в конфискации имущества богачей, в организации коммун и артелей, в походе за ликвидацию неграмотности. Так вот и жизнь Сэмджид неузнаваемо изменилась.

Над долиной Нугастая впервые от сотворения мира колеса легкового автомобиля подняли облака пыли. Стоявшие около дома Сэрэмджид лошади шарахнулись в разные стороны, заметались и сорвались с привязи. За оградой толпились любопытные. Они наблюдали, как из автомобиля вышли Сэмджид, Баатар, молодой командир с нашивками войск внутренней безопасности, сомонное начальство. Завидев дочь, Сэрэмджид беззвучно заплакала. Люди вокруг от изумления щелкали языками, не могли удержаться от громких возгласов. Преображение Сэмджид на самом деле было удивительным. Каких-нибудь три года назад она была обыкновенной здоровой светлолицей девушкой. Теперь куда девалась ее пышность — она похудела и выглядела высокой и стройной, в этой юбке и кофте из зеленой ревсомольской материи, в хромовых сапогах на каблуках. На груди приколот значок КИМ [50] КИМ — Коммунистический интернационал молодежи. . Сэмджид была необыкновенно хороша в этой форме, со стрижеными волосами, в сдвинутой набок кепке с большим козырьком, с кожаной портупеей. Может быть, от пудры ее лицо казалось каким-то неестественно белым, будто прозрачным. А вот глаза, ясные мягкие глаза Сэмджуудэй, выдающие душевное волнение, остались, несомненно, прежними. Походка у нее стала легкой, в каждом движении проглядывала гибкость — она плавно поворачивалась, наклонялась, и одежда была под стать ее движениям. Само собой всплывает в памяти речение: тело — дьявол, одежда — бурхан. Сэрэмджид встретила дочь, поднеся ей пиалу с молоком; в глазах ее блестели слезы. Сэмджид пригубила молоко, передала пиалу Баатару, а сама, тоже в слезах, прижалась к матери. Мать и дочь на какое-то время застыли в объятиях. Подождав, пока улеглось первое волнение, люди зашумели и стали здороваться с гостьей. А малыши застеснялись перед старшей сестрой, спрятались за спины взрослых и издалека смотрели на нее, раздуваясь от гордости. Сэмджид сама позвала их, приласкала, перецеловала одного за другим. Все вместе они вошли в новехонький дом.