Сэнгийн Эрдэнэ - Избранное

Некоторое время Чойнхор шел молча. Баатар следовал за ним. Наконец Чойнхор спросил:

— Сколько тебе сейчас лет?

— Восемнадцать.

— Во время перекочевки совсем мальцом был, а?

— Как знать…

— Что «как знать»?

— Не так уж много лет прошло с тех пор.

— А ты меня слушай! С малолетства ты, видно, на дурной путь вступаешь. Рано еще тебе распускать волосы замужней женщине.

— Чойнхор-аха, что вы говорите?

Чойнхор сжал кулаки, заскрежетал зубами.

— Я вас видел вдвоем. Ты думал, никто не узнает? Дурак, последний болван! Видали — лежит в объятиях с женщиной, а она ему в старшие сестры годится. Раз до этого дошло, так знай — она моей будет… Моей.

Баатар почувствовал внезапный прилив ледяного спокойствия.

— Вы пьяны. Поговорим, когда протрезвеете.

У Чойнхора перед глазами все помутилось, словно заволокло внезапно спустившимся плотным туманом. Он угрожающе уставился на парня.

— Ах, вот как? Это я пьян? Я еще с тобой должен разговаривать? На, получай, щенок! — Чойнхор молниеносным ударом сбил Баатара с ног.

Баатар не отдавал себе отчета в том, что произошло в следующую секунду: его противник тоже оказался на земле, а Баатар, схватив большой круглый булыжник, бил им своего ненавистника по лицу, куда попало… Лицо Чойнхора сплошь покрылось кровоточащими ранами. Вдруг до Баатара дошло, что он делает что-то ужасное. Отшвырнув камень, он вскочил. Чойнхор, сплевывая кровь, со стоном: перевернулся на бок, а потом вытянулся, будто испуская дух. Баатара охватил страх, он какое-то время не мог сдвинуться с места. Обе его руки были в крови. Я убил человека! Я убил человека! Протянув вперед обагренные кровью руки, он бросился туда, где продолжалось праздничное веселье.

— Мама! Мамочка! Я человека убил! — закричал он, и заросли эхом повторили: «Аа-аа-аа-и-и!»

В долине Керулена появились едва уловимые признаки осени. Над горами тянется дымка. Приехав в один из таких дней в центр Хэнтэйского аймака, Сэмджид никак не думала, что столкнется с бедой. Она остановилась у бревенчатого, выкрашенного суриком здания аймачного управления. Не успела выйти из машины, как со всех сторон ее окружили дети. Одежда на них была плохонькая, ноги в цыпках, и держались они очень скромно, тихо перешептываясь. Сэмджид смотрела на них и думала о своих младших братьях и сестрах, ей захотелось всех их обласкать, погладить их теплые от солнца черные головки. В дверях магазина, китайских лавчонок, закусочных уныло толпятся люди. На центральную площадь по красной песчаной дороге медленно выплывает утомленный караван верблюдов. Из открытого окна управления изредка доносится стук пишущей машинки. Неподалеку, в одной из юрт, кто-то перебирает струны шандзы. Сэмджид смотрит на все это, слушает… Со стороны кажется, что жизнь по-прежнему идет спокойно. Вроде каравана, что прошествовал сейчас по улице, потихоньку движемся мы вперед. Не так ли? Сэмджид возвращается к своим прежним мыслям. Вот и вернулась она, выполнив порученное ей дело. Работала четко, без ошибок и без перегибов. Какое задание ждет ее теперь? Какие будут выводы, оценки?.. Надо было еще решить, чем заняться в первую очередь, сейчас: пообедать ли перед встречей с руководством аймака, стряхнуть усталость или прежде всего устроиться в гостинице. Пока она так стояла в раздумье, из невысокого дома, где размещается милиция, под конвоем вывели двух человек. Поверх голов у них были накинуты дэли. Сэмджид не обратила на арестованных никакого внимания — в этом не было ничего необычного. Она уже решила, что сначала поест, и они вместе с водителем повернули к столовой. Неожиданно один из конвоируемых стащил дэли и с криком: «Сэмджуудэй! Сестра!» — бросился к ней. Милиционер выхватил пистолет:

— Стой! Стрелять буду!

Все произошло в какие-то доли секунды, и Сэмджид не сразу сообразила, что человек, в которого готов стрелять милиционер, — это ее брат, Баатар. Узнав его, она едва не лишилась чувств.

— Не стреляй! Баатар, Баатар, остановись!

Баатар обернулся и встал как вкопанный.

— Убери оружие, подожди! — не своим голосом в страхе закричала Сэмджид милиционеру, и он в нерешительности опустил руку, заметив стоявшую неподалеку легковую машину.

— Как ты здесь оказался? Что случилось?

— Я избил Чойнхора-аха. До смерти избил! — ответил Баатар и горько заплакал. Любители происшествий набежали в один миг.

— Но он жив? Или ты его убил?

— Не знаю. Ничего не знаю.

Сэмджид поняла все. Тогда, во время проводов у Шар-ухаа, он ведь в слезах признался ей, что полюбил Балджид. Потом, иногда вспоминая об этом, Сэмджид наивно надеялась, что все обойдется, хотя где-то глубоко в душе и таилась смутная тревога. Теперь вот каким несчастьем все обернулось.

— Иди, брат! Береги себя! И не беспокойся об оставшихся там. Сестра твоя все, что сможет, для тебя сделает. Не отчаивайся.

Милиционер снова накинул дэли на голову Баатара и увел его. Люди расходились, продолжая обсуждать случившееся: «Подумайте, как споткнулся, бедняга!.. И такие бывают встречи… А сестра-то, видать, человек хороший. Служащая, наверное».

Сэмджид смотрела брату вслед: жалость, боль за него разрывали ее сердце. Она не находила выхода из этого трагического положения. И вдруг вспомнила: «Аюур! Надо ехать к Аюуру и во всем разобраться!»

В аймачном управлении внутренней безопасности Аюура не оказалось. Отдыхает на Керулене. Помчалась туда. Хорошо было на берегу Керулена: шелком стелются травы, мирно пасутся стада. Но для Сэмджид вся красота мира была теперь далеко. От айла к айлу ехала она, выспрашивая, где обосновался Аюур. Наконец нашла. Семейство Аюура жило в удобном месте. Айл был внушительный. На свежей траве на возвышении поставлены две юрты: одна побольше, другая поменьше. За юртами хозяйственная утварь. Чуть поодаль, у коновязи, стоят десятка два коней. Несколько лошадей под нарядными седлами, в красивой сбруе. Чем-то они напомнили Сэмджид коней Чултэма-бэйсе. Понятно — чтобы коней не разлучать, почти по соседству с их прежним хозяином расположился… Аюур вышел хмельной, красный от выпитого кумыса. Он с неподдельной радостью раскинул руки, идя ей навстречу.

— Хорошо ли доехала, Сэмджид? Удивительно, как ты нашла нас. Как дела? Как здоровье? Ты совсем смуглянкой стала. Прямо гобийка! — Засыпая Сэмджид вопросами, он чуть не полез обнимать ее.

«О деле Баатара, наверное, не знает», — засомневалась Сэмджид. Подвыпивший Аюур с вожделением поглядывал на ноги Сэмджид, на ее фигуру. Хихикнув, словно его защекотали, пояснил:

— Вот мой дом. В большой юрте отец с матерью. В маленькой — я, одинокий воин. — Он снова хохотнул и, взяв Сэмджид за руку, повел ее к себе.