Сэнгийн Эрдэнэ - Избранное

— Я этих воров проучу! — Он засучил штаны, спрыгнул с плота, зашагал к берегу, разбрызгивая вокруг себя грязь и воду.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Не успел я сделать и нескольких шагов, как в упор — глаза в глаза — встретился со взглядом девушки. Не смея поднять головы, я видел только ее загорелые босые ноги. Девушка с трудом вытаскивала их из густого ила и толкала перед собой отпиленный кусок бревна.

Между тем я обогнал Дорига и очутился почти рядом с девушкой. Она перестала толкать сутунок, перебросила через плечо длинную черную косу, сняла с головы старенький белый платок и, обмахиваясь им, произнесла, слегка заикаясь:

— Д-дрова… т-телегу…

Я догадался, что она просит нас помочь погрузить дрова. Вот это придумала! Распилили наши бревна, и мы же еще должны помогать!..

Видя, что мы не очень спешим с подмогой, девушка вспыхнула и решительно склонилась над сутунком. В это время Дориг, задев тонкие пальцы девушки, поставил на бревно свою грязную лапищу. Девушка, словно обжегшись, отдернула руку.

— А ну-ка, воришки, — презрительно произнес Дориг. — Зачем взяли наши бревна?

— Д-да, — спокойно ответила девушка. — Вз-зяли. И уже почти все ис-стопили.

Старик возился у телеги и только теперь подошел к нам.

— Чего вы ругаетесь из-за нескольких бревнышек? Мало их в лесу?

— Дурья голова! — Дориг напустил на себя важность и строгость. — Эти бревна принадлежат государству. А вы запустили руку в государственный карман. Поскольку я отвечаю за это государственное имущество, придется с вас спросить.

Девушка сверкнула глазами. Как сверкнула! От волнения она и заикаться стала сильнее.

— М-ммы не с-себе… М-ммолочный з-завод… М-ммолоко с-скисало… Уб-ббыток…

Старик пояснил:

— Сынки, на нашем молочном заводе дрова кончились. Десять тысяч литров молока могло скиснуть. А тут — бревна. Пришлось взять. Большой убыток мог произойти.

— К-казенное пошло на к-казенное, — добавила девушка и окинула Дорига таким неприязненным взглядом, что даже мне стало неловко. Я про себя порадовался, что не мне предназначался этот колючий взгляд.

— Милейшая заика, — как ни в чем не бывало продолжал свое Дориг, — какое мне дело до вашего молока. Скисло оно или не скисло. Хоть на землю его выливайте. Можете на архи перевести. Даже еще лучше. Меня позовете — не откажусь. А лес к вашему молоку не относится. Украли бревна? Платите. Понятно?

Я решил выручить девушку.

— Ладно, Дориг, пошли. Они ни в чем не виноваты. Тебе же объяснили.

Дориг моментально, словно рысь, обернулся ко мне и, захлебываясь словами, закричал:

— Щенок! Чего лаешь? Ты что, забыл о своем трудовом героизме? Мы, значит, должны отдавать этим разбойникам с таким трудом добытые бревна?

Девушка вцепилась в руку Дорига.

— Х-хватит! Мы з-заплатим. Ч-чем вам з-заплатить? С-сколько?

— Деньгами, — усмехнулся Дориг.

Кровь бросилась мне в лицо. Я замахнулся… Дориг отлетел на несколько шагов и свалился в грязь. Девушка уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я и сам растерялся от своей дикой выходки и, стараясь не смотреть на девушку и старика, схватил сутунок, который так и лежал перед нами, поволок его к телеге.

— Везите дрова к себе. В следующий раз захвачу для вас несколько бревен и оставлю здесь. Нет, я лучше дрова привезу, чтобы вам не пилить…

Сам не знаю, как у меня вырвались эти слова.

Девушка разулыбалась.

— В-вы часто гоняете плоты?

— Каждую неделю.

— Где вы работаете?

Что сказать? Соврать? Не смог. Бухнул:

— Я заключенный. — И бегом к плоту.

Девушка крикнула вслед:

— З-заходите к нам.

— Наша юрта крайняя слева, — добавил старик. — Молока нальем.

— Спасибо, дедушка!

Я столкнул плот и вывел его из протоки в русло Еро.

Дориг забился в будку и носа не высовывал. До самого конца пути мы с ним и словом не перекинулись. Куда только девалось его нахальство, грубость. Почувствовал, должно быть, что больше я ему спуску не дам. Еще до того, как я сдал плот, смотался на лесовозе, не дождавшись меня. Гнать со мной следующий плот наотрез отказался. Не знаю, чем он объяснил свой отказ. Я не допытывался. Меня это вполне устраивало. Зачем мне нужен был этот бездельник, за которого надо было работать да еще готовить для него еду, обстирывать его, выслушивать бесконечную ругань, ждать во время остановок, пока он наберется… Пользы от Дорига не было ни на грош. Я мог вполне справиться и один. Мне разрешили. Составил я такой же плот из пяти звеньев и пустился в путь.

Здорово! Набрав скорость, плот устремился вниз по Еро. Только берега мелькали. Река, должно быть, понимала, что я тороплюсь, и, как могла, помогала мне. За каких-нибудь двое суток, даже меньше, доплыл до протоки, у которой обещал оставить дрова. А какие дрова! Уж я постарался — отобрал самые сухие поленья. Смолистые, без сучков.

Учалился возле старого, склонившегося над водой тополя, перенес дрова к самой дороге. Спускаясь к берегу, заметил, что в засохшей грязи остались отпечатки маленькой босой ступни. Рядом были и другие следы — крупнее, но я не мог отвести глаз от следов почти детской ножки. Стоял и разглядывал их, будто диво какое-то… Казалось, я вижу не этот отпечаток на земле, а широко распахнутые глаза, длинную черную косу, мягкий овал нежного лица, слышу проникающий в самое сердце голос…

Приложил ладонь ко лбу, чтобы не слепило солнце, и долго всматривался в видневшиеся поодаль юрты, стараясь угадать, какая же из них «крайняя слева», в которой живет Она со своим дедом. Подумал, что и девушка, может быть, так же поглядывала на Еро, ожидая меня. А вдруг она и сейчас смотрит?.. Но на это нечего было и рассчитывать. Нужен я ей! Дернуло за язык ляпнуть, что я заключенный…

И все-таки радостное, восторженное чувство не покидало меня. И на следующей неделе я снова нагрузил плот сухими дровами. Плыл, торопил плот и реку, что несла его на своих волнах, и думал только о ней. А время словно остановилось. И плот будто застревал то и дело, крутился на одном месте, и река чуть ли не вспять текла… Однако через те же неполные двое суток плот благополучно приплыл к тому же старому тополю. Наспех завязал чалку и бросился туда, где оставлял дрова. Их не было. Зато на берегу протоки стояла Она. Увидела меня и разулыбалась.

— Б-благополучно п-прибыли?

Как это у нее славно выходит! Даже хорошо, что немного заикается. Мне бы ответить ей, поздороваться, а я растерялся и спросил:

— Вы взяли дрова, которые я привез?

— А как же!

Она опустила глаза, явно смущаясь тем, что я обратился к ней на «вы». Только теперь я заметил, что она принарядилась. На ногах были новые черные туфли со шнурками, голова покрыта цветастым шелковым платком. Легкий, чуть длинноватый зеленый дэли стягивал в тонкой талии оранжевый пояс. Девушка справилась со смущением, хотя слишком уж откровенно я пялил на нее глаза.