Корнелиу Леу - Власть

— Да нет, Дрэган, но…

Тебейкэ смутился, не зная, что сказать в ответ. В сущности, Дрэган был прав: он им больше не нравился таким, каким они видели его до сих пор. Однако Тебейкэ не хватало смелости сказать это, и он продолжал бормотать что-то бессвязное:

— Да нет, Дрэган… Ей-богу, Дрэган, — и, не зная, что говорить, он снял быстро куртку и подошел ближе. — Бери, Дрэган. Посмотри, как она идет тебе. Отец, ей-богу, был точно такого же роста, как ты… Бери, Дрэган! — И Тебейкэ попытался сунуть куртку Дрэгану.

А Дрэгана одолевали противоречивые чувства. Его это и сердило и смущало. И в тот момент, когда его друзьям уже казалось, что он дал себя уговорить, Дрэган вдруг опять вскипел:

— Хватит! Оставьте меня в покое! — и одним махом оттолкнул обоих от себя.

Тебейкэ ничего не сказал. Со свойственной ему серьезностью он упрямо уставился на Дрэгана, обдумывая новый план своего наступления. Киру же не на шутку рассердился. Скривив губы, он с горечью произнес:

— Ты чудак, Дрэган! Ты что, не видишь? В своей шинели ты похож на пугало огородное! — наконец подыскал он подходящее сравнение.

Лицо Дрэгана покрылось пятнами. Он невольно сжал кулаки. Дрэган, казалось, готов был разнести все и вся: настольное стекло, массивную, сверкающую гранями чернильницу, блестящий подсвечник, резную мебель, дверь с позолоченными карнизами, кресло примаря, обитое гвоздями с фигурными шляпками… все!..

Однако Дрэган быстро взял себя в руки. Он взглянул на свои ботинки — единственное, что еще было в приличном состоянии, а потом на старую армейскую шинель и с огорчением в голосе констатировал:

— Вам стыдно за меня.

Он медленно, тяжелыми шагами подошел к ним.

— Нет, Дрэган, но… — умоляющим тоном, чуть слышно проговорил Тебейкэ, держа на руках куртку, как подношение.

— Ну чего «нет»? Что, я не вижу?! — крикнул на него Дрэган, быстро двигая тонкими губами, потом вдруг протянул руку и, простонав, словно подавляя собственную волю, вырвал куртку из рук Тебейкэ.

Оба смотрели на него с нескрываемым недоумением, а потом тот и другой заулыбались: Дрэган своими большими пальцами сердито расстегивал пуговицы шинели… Делал он это быстро, морщась от болевшей еще раны на плече и от той досады, которая никак не покидала его.

Киру, осознав наконец все происходящее, подскочил к Дрэгану, обнял его широченные плечи и поцеловал в обросшие щетиной щеки.

— Да здравствует Дрэган! Ты настоящий человек, Дрэган! Клянусь своей Смарандой и моими близнецами, которых она мне подарила! Ты настоящий человек… Умеешь прислушиваться к своим товарищам!

Все еще чувствуя себя несколько оскорбленным, Дрэган отстранил Киру и стал натягивать рукав куртки на здоровую руку.

— У меня ведь было пальто… Новое! Зимой только справил, а тут меня и схватили… В тюрьме мне пришлось обменяться с одним дезертиром. Когда меня били, то разорвали всю мою верхнюю одежду и рубашку. Вот я и отдал новое пальто за эту шинель, фуфайку и две рубашки… Потом, когда я спасся от сигуранцы и стал обыкновенным заключенным, мне прислали из Красного Креста вот эту одежду… — Дрэган говорил быстро, словно боялся молчать, так как если бы он замолчал, то невольно бы вспомнил, как он только что капризничал. Однако буквально через минуту с присущей ему искренностью он признал правоту товарищей, а потом сказал: — И все же одежда здесь не главное! Вот стою, думаю и переживаю: надо же показать этим людям, что я достоин их доверия. Посмотрите в окно! Именно вот этим людям, которые покидают сейчас площадь!

— Покажи им себя, Дрэган, покажи! — подбадривал его Киру. — Ведь ты мировой парень! — И, пользуясь моментом, пока Дрэган несколько пообмяк, он быстро сменил ему шапку на свою, которая была поновее. Потом, не давая ему возможности возразить, принялся его уговаривать: — Покажи им себя! Пусть узнают о тебе и мои несчастные близнецы! Что поделаешь? Жена у меня такая худенькая! — словно оправдываясь, говорил Киру. — Но ничего!.. Не будет спекуляции, будет еда, и я накормлю их… накормлю… правда, Дрэган?..

Дрэган улыбнулся, продолжая сосредоточенно обдумывать что-то.

— Да, да. Надо сразу же поставить на место спекулянтов! — проговорил он. И теперь все, что окружало его в этом кабинете, перестало смущать Дрэгана. Он теперь чувствовал себя в своей стихии, и не потому, что его уже не раздражало убранство комнаты, а потому, что его захватили насущные проблемы.

— Надо немедленно с ними покончить! Давай набросаем план, как нам сказал Алексе!

Киру тут же подскочил к столу, преисполненный сознания важности наступившего момента. Тебейкэ, однако, продолжая стоять на месте, произнес:

— Какой план, браток? Какой? Разве у нас есть время составлять планы? Арестуем всех буржуев, а потом начнем составлять планы!

— Тебейкэ, ты идешь по пути Кокорича!..

Тебейкэ вздрогнул и посмотрел в черные глаза Дрэгана. Какое-то время он не отводил глаз, пытаясь все свести к шутке, но взгляд нового примаря был настолько серьезным и решительным, что долговязый Тебейкэ медленно опустил глаза и попытался оправдаться:

— Это я так, ей-богу… Может, поручите мне спекулянтов?

— Вот будет дело! — заметил Киру, который вдруг представил себе, что наделал бы Тебейкэ.

— Не забывайте, что мы у власти находимся всего считанные часы!.. Мы должны действовать так, как этого требует настоящий момент! — сказал Дрэган. Нахмурив лоб, опустив глаза, он некоторое время собирался с мыслями, а потом решительно произнес: — Сначала заставим их продавать товар по минимальным ценам, а если не захотят, конфискуем и продадим сами.

Он взглянул в упор на Тебейкэ и Киру. Их явно удивляли происшедшие в нем перемены. Однако Дрэган не обратил на это никакого внимания. Ему было ясно лишь одно: у него есть дело, и он должен постараться как можно разумнее, серьезнее и основательнее осуществить его.

— А ну, посмотрим, на каких улицах больше всего магазинов.

Он подошел к письменному столу, взял лист бумаги и сел в кресло с высокой спинкой, обитой гвоздями с фигурными шляпками. Дрэгана больше ничто не смущало. Все принялись за дело.

— Центральная пресса приветствует вас!.. Позвольте представиться: Катул Джорджеску, специальный корреспондент независимой газеты «Сигнал».

Экстравагантный, пестро одетый корреспондент вихрем ворвался в комнату и, не умолкая ни на мгновение, быстро прошел от двери к столу, возле которого находились трое рабочих. Его смутило, но не особенно сильно, недоброжелательное недоумение на их лицах. Однако хитрый газетчик, набрав воздуха в легкие, продолжал в самых изысканных выражениях:

— Находясь в вашем очаровательном городе в поисках впечатляющего репортажа, я узнал про ваши нашумевшие события и, горя нетерпением газетчика, немедленно отправился к месту событий, чтобы лично побеседовать с лидерами народного восстания и вместе с ними провозгласить: «Да здравствует свобода!» Извините, кто из вас господин примарь?