Корнелиу Леу - Власть

Дрэган неопределенно пожал плечами:

— Я его не знаю!

— Это я вам говорю, господин Дрэган!

— Я его не знаю, и лично у меня с ним ничего не было…

Сегэрческу пустился в пространные рассуждения о принципиальности борьбы, но Дрэган остановил его:

— Мы взяли примэрию для того, чтобы вы не смогли уволить рабочих с верфи.

На властном, с чеканным профилем лице Сегэрческу появилось выражение досады.

— Господин Дрэган, речь идет об административном совете, о Танашоке. Он — председатель и голова всему! Мы — лишь исполнители, мы…

— Вы будете выполнять то, что скажем мы. Вы обязаны дать работу людям, чтобы у них был кусок хлеба.

Сегэрческу при этих словах всего передернуло. Он встал в нарочито вызывающую позу и попытался посмотреть Дрэгану прямо в глаза.

— Господин Дрэган, — произнес он, — я современный политик. Мои взгляды на политику и социальные проблемы ни для кого не секрет. Но что поделаешь, если многие из моего окружения — политики старой закалки? — Инженер взбодрился и перешел на патетический тон: — Вы знаете, господин Дрэган, как во время первой мировой войны господин Танашока разрешал политические проблемы?.. Вы знаете его виллу — огромную территорию, окруженную толстыми стенами? Так вот, одни утверждают, будто он завлекал туда своих политических противников или конкурентов и убивал там. У него там есть прямой канал в море. Туда, мол, он и спускал убитых. Через несколько дней их выбрасывали волны на какой-нибудь пляж… Другие считают, будто он их продавал каким-то туркам, которые забирали их на лодках возле его личного дебаркадера, того самого, возле виллы. На лодках их отвозили якобы на какие-то острова, где те работали как рабы. В любом случае люди исчезали. Это его политика — террор и насилие… А у меня… у меня глубоко обдуманные взгляды, тесно увязанные с современным характером политической ситуации, и мне вот приходится работать с такими партнерами.

— Выходит, он преступник? — спросил Дрэган, сделав знак Тасе Мустэчиосу, который появился на ступеньках здания ратуши.

— Преступник?! Нет!.. — Инженер вновь напустил на себя важный вид и с возмущением в голосе, словно он порицал Танашоку от имени всего человечества, проговорил: — Такова политика. Это политика старорежимная. Не взыщите, но и вы практикуете такую же политику. Ваша политика — террор. Приходите с толпой для того, чтобы взять штурмом примэрию! Это не по-современному, господин Дрэган!

— А как же надо по-современному?

— А вот как. У меня на этот счет совершенно ясная теория. Я считаю, что у нас, потомков римлян, коммунизм не приживется. Вы понимаете? Коммунизм не приживется у народов латинской расы, что бы вы ни предпринимали. Вот почему вы и прибегаете к акту навязывания своей воли, как это случилось сегодня!

Сегэрческу смотрел зло и угрожающе, а Дрэган взглянул на собеседника с недоумением человека, который решал, то ли поколотить его, то ли посмеяться над ним. Подошедшему к нему Тасе Мустэчиосу Дрэган сделал знак подождать и, повернувшись к инженеру, с угрожающей хрипотой в голосе произнес:

— Вот пока мы выясним, приживется или не приживется у нас коммунизм, вы примете людей на работу, господин Сегэрческу.

Инженер принялся было возражать, всей своей маленькой фигуркой подчеркивая несогласие:

— Вот видите! Диктатура, террор, ультиматумы, угрозы! Почему мне тогда не согласиться с моими сторонниками, которые применяют те же самые методы?! — выкрикивал он в расчете, что его услышат люди, собравшиеся неподалеку. — Имейте в виду, господин Дрэган, коммунизм у нас, людей латинской расы, не приживется! — И он торжественно и важно зашагал прочь. — Я опоздал, — проговорил Тасе Дрэгану. — Ну, что говорит Тебейкэ?

— Все в порядке. Он говорил с Алексе. В примэрии никаких затруднений.

— Тогда созывай людей — и пошли. Тебейкэ скажи, что я не приду.

Он пошел задумчиво и медленно, дожидаясь, когда, его нагонят остальные. Надо было непременно встретиться со старым Танашокой…

Они шли по узким, кривым улочкам, между маленькими, выкрашенными в разные блеклые тона греческими домиками, крутые крыши которых были покрыты одинаковой серо-коричневой старинной черепицей.

Их было двенадцать здоровенных мужчин. Они шагали тяжело, как грузчики. Может быть, среди них и не все были грузчиками, но тон всем задавал Дрэган. В куртке Тебейкэ Дрэган казался намного моложе и симпатичнее. Перед тем как они тронулись в путь, Дрэган крикнул:

— Нам надо идти к Танашоке. Тебейкэ остается за меня. Кто пойдет со мной?! — И он начал торжественно выкрикивать каждого по имени. По всему было видно, что его занимали очень важные мысли. Борьба с такой акулой, как Танашока, не могла оставить его равнодушным.

Они вышли на широкий бульвар, по которому туда-сюда сновали люди. Те, кто собирались группами, о чем-то горячо спорили, а одиночные прохожие проскальзывали мимо, подозрительно, с опаской и любопытством оглядываясь по сторонам.

— Эй! — окликнул кто-то шедших с Дрэганом. — Взяли примэрию, теперь давайте еду!

— Жратву! — насмешливо проговорил верзила в белом берете, которого нетрудно было заметить, так как он на голову возвышался над всеми. Дрэган окинул взглядом собравшихся и, положив руку на плечо высокой женщины в черном платке, стоявшей от него справа, спросил:

— Мать, за какое время можно испечь хлеб?

— Зависит от закваски, — ответила она сердито.

— Плохая закваска. Откуда теперь возьмешь хорошую?

— Четыре часа на все, — ответила женщина, слегка удивленная серьезным тоном Дрэгана.

Тот потянул за ремешок и вытащил из кармана огромные тяжелые часы.

— Четыре часа? — Он посмотрел на тех, кто сгрудился вокруг него. — Прошло два часа и сорок минут, как меня поставили примарем. Будьте уверены: через четыре часа у вас будет хлеб! — И рассмеялся, показав свои крупные зубы. — У нас сейчас нет закваски, но надо немножко потрясти торговцев, чтобы продали по минимальной цене…

Людей вокруг становилось все больше. Человек с большими черными глазами явно был не в восторге.

— Да, но откуда взять деньги и для минимальной цены, если тебя уволили с работы? — спросил кто-то из толпы.

— Сегодня же вас вновь примут на работу, — заверил Дрэган. — Подождите, сегодня будет вывешено на улицах наше первое постановление. Будет также объявлен список обязательных цен.

— Да, да! — проговорил футбольный тренер из толпы. — Если не забьешь гол, не выиграешь встречу! — И, потянув за собой маляра в военной каске, испачканной известью, пошел рядом с Дрэганом. — Эй, браток, — обратился он к Дрэгану, — мы ведь не коммунисты…

— А я разве тебя об этом спрашивал?