Камен Калчев - Пробуждение

Ферма функционировала больше недели. Уже все знали, где она находится и что собой представляет, потому что сутками напролет собаки лаяли, скулили, выли, щелкали зубами, особенно вечером, когда приближался час кормежки. Все огромное пространство от монастыря до ресторана и от реки до железной дороги оглашалось их звонким лаем и воем. Теперь это уже раздражало тех, кто приезжал сюда отдохнуть, погулять, насладиться тишиной и природой. Иногда собачий вой заглушал не только колокольный звон монастырской церкви, но и ресторанный оркестр. Кое-кто по-наивнее даже думал, что в окрестностях появились волки. Другие же утверждали, что неподалеку открыли зоопарк.

А молодой Влаев в это время гордо расхаживал с трубкой во рту, вел беседы с ответственными товарищами, подавал советы, которых никто у него не просил, тревожился о «старике», которого после короткого отдыха снова поместили в тюрьму — появились новые улики хозяйственного характера, которые, по словам местного прокурора, усугубляли его положение. Надо было начинать новое дело. Скопилось столько фактов, что молодой и неопытный прокурор попросил содействия у прокурора из Софии, который был его другом и в какой-то степени учителем. И вот в маленький провинциальный городок прибыли два прокурора, оказавшиеся друзьями Балтова.

Студент внимательно следил за их действиями. Врожденное чутье, инстинкт самосохранения подсказывали ему, что положение отца ухудшается. Ко всему прочему у «старика» оказалось не особенно привлекательное прошлое. Разнесся слух о его участии в темных сделках с «бывшими», о подкупах и шантаже. Слухам никто не придавал особого значения, но все же это влияло на характеристику человека, обвинявшегося в основном по делам хозяйственным.

Узнав, что в их городок прибыли двое прокуроров, молодой Влаев решил немедленно с ними встретиться. Прозондировал как мог обстановку, но оказалось, что прокуроры приехали сюда совсем по другим делам и сейчас гостили у своего старого друга Балтова. Беспокоить их не имело никакого смысла. Но Влаев глубоко в душе считал, что наступил решающий для спасения отца момент. Он долго думал, что предпринять. И в конце концов решил прибегнуть к помощи Марийки. Считал, что она добрая душа и поможет, сто́ит только попросить. И решил идти этим путем.

Неведомыми путями Влаев узнал, что Марийка будет обедать с Балтовым и прокурорами в монастырском ресторане. В день обеда, за час до него, он уселся на скамейку под плакучей ивой у входа в ресторан и стал терпеливо дожидаться. Курил трубку, думал, рассеянно глядя вокруг. Сначала прошли прокуроры с Балтовым. Молодой Влаев встал и поклонился, но они не обратили на него никакого внимания, продолжая оживленно и весело разговаривать. Дипломник проглотил обиду. Снова сел. Нервно закурил. Густой табачный дым висел у него над головой, растворяясь в ветках плакучей ивы. «Терпение!» — сказал себе молодой Влаев и крепко сжал зубами трубку, словно она была в чем-то виновата. Со стороны ресторана доносился запах пищи и звон посуды, в стороне слышался собачий лай.

— Терпение! — снова сказал себе Влаев.

Стояла чудесная солнечная погода. Время было обеденное. Прокуроры и Балтов уже сидели в ресторане. Машина уехала за Марийкой, и ее ждали с минуты на минуту. Молодой Влаев решил дожидаться ее у ресторана. Ему надо было сказать ей всего пару слов, не больше. Голубоватый дым клубился у него над головой, исчезая в ветвях плакучей ивы и распространяя вокруг аромат заграничной «Амфоры». Под стрехой чирикали воробьи. У ворот монастыря кто-то играл на гитаре. Кому-то было весело. Но вот подъехала балтовская «Волга», из нее вышла Марийка и, постукивая высокими каблучками по каменным плитам, направилась к ресторану.

— Мария!.. Эй, Мария! — окликнул ее Влаев, вставая со скамейки. — Можно вас на минуточку?

Марийка обернулась. Этот человек в кожаном пиджаке и залатанных джинсах показался ей совершенно незнакомым.

— Можно вас на минуточку?

Она остановилась и вопросительно посмотрела на него.

— Всего на секунду, Мария!

— Что вам нужно?

— Всего одна просьба, Мария, — продолжал студент, копаясь в своей сумочке, — прошу вас, передайте это письмо товарищу Балтову… Знаю, что он сейчас занят, но другого выхода у меня нет… Не хочу беспокоить его в кабинете… Да и не так просто к нему попасть.

Марийка отстранилась, но дипломник строго посмотрел на нее:

— Не хотите?

— Да нет, но я не столь близка с Балтовым.

— Пожалуйста, пожалуйста!

Он всучил ей письмо.

— Я знаю, что вы очень близки… Но не в этом дело… Речь идет о жизни моего отца… А вы знаете, кто мой отец…

Марийка держала письмо двумя пальцами, словно не зная, что с ним делать. Но молодой Влаев пришел ей на помощь:

— Положите его в сумочку… И в подходящий момент передайте ему… Можно в начале обеда, а можно и потом… Важно, чтобы вы передали в присутствии прокуроров. Понимаете?

Сказав все это, Влаев широким шагом направился к своему собачьему хозяйству, откуда уже раздавался невообразимый вой, потому что приближалось время кормежки.

Дипломник медленно шел к монастырскому подворью, хлопая себя по джинсам длинным прутиком, похожим на хлыст, которым он укрощал животных. Ему казалось, что так он походит на американского фермера.

Войдя в ресторан, Марийка сразу же увидела Балтова. Он встал и устремился навстречу.

— Почему ты такая бледная? — спросил он, нежно обняв ее за плечи. — Случилось что-нибудь?

— Нет, — ответила она, — все в порядке. Ничего не случилось.

— Что-то ты нос повесила…

— Нет-нет, — улыбнулась Марийка. — Все в порядке!

— Смотри, — предупредил он, — я хочу, чтобы сегодня ты была веселой!

— Идет! — ответила она, снова улыбнувшись.

Прокуроры уже встали из-за стола и ждали, не отрывая взгляда от ее стройной фигуры, от черных глаз, весело смотрящих в их сторону. Очаровала их и детская ямочка на подбородке. Марийка улыбалась, потому что и они улыбались ей, протягивая руки, чтобы познакомиться.

— Здравствуйте, здравствуйте! — раздались их громкие голоса.

Марийку усадили рядом с Балтовым. Прокуроры сказали, что кажется где-то уже ее видели, хотя, конечно, это было не так. Упомянули, что фамилия Чукурлиевых известная. Они много слышали о ее отце и деде. Выразили соболезнования по поводу утраты, которая ее постигла, налили Марийке рюмку водки и предложили выпить с ними, чтобы все было хорошо. Она выпила, и настроение поднялось. Щеки ее разрумянились. Прокурор из Софии, тот, что постарше, достал из картонной коробки, стоявшей под столом, большую куклу, поднял ее высоко над головой, показывая всему ресторану.

— Это подарок от моей дочери, вашей приятельницы!..