Ференц Каринти - Будапештская весна

Кто знает, каким образом попали туда и несколько метров выцветшей от времени пленки. Звук, сопровождающий кинокадры, был настолько искажен, что мы с трудом поняли, что диктор говорит на русском языке. Мы увидели крупного чернокожего мужчину и маленькую, хрупкую светловолосую женщину. И мужчины, и женщины были в античных одеждах. Негр что-то выкрикивал, женщина заламывала руки… Так это же «Отелло»!

Киномеханик уже хотел было сменить ленту, но мы попросили показать ее до конца.

Пока кадры бежали по полотну, меня охватило вдруг странное чувство, будто я уже видел эти кадры. Но когда? Я же в первый раз видел эту ленту… Сколько я ни ломал голову, ничего не мог вспомнить. И вдруг меня осенило: фрау Аделе! Конечно же, это была она! В брошюре о колхозном театре я видел фотографию, запечатлевшую и этого Отелло, и эти декорации. Наверняка кинохронику снимали именно тогда, а эта кинолента была из архива Мерени. Я верил и не верил своим глазам. Неужели эта хрупкая красавица и была моей спутницей, той самой фрау Аделе, похожей на попугая, которая ездила на конгресс в Берлин?..

Чернокожий великан на экране трепал свою жертву, а затем грубо оттолкнул ее от себя. Все это делалось быстрыми отрывистыми движениями, какими обычно отличаются все старые ленты. Вот Дездемона упала на колени и простерла руки к небу. Широко открытыми глазами, в которых выражались одновременно и отчаяние, и любовь, и сострадание, и внезапно охвативший ее ужас смерти, она смотрела на своего господина. Улыбки будто ветром сдуло с наших лиц. Несмотря на все несовершенство старой пленки, нас вдруг охватил тот душевный трепет, какой обычно испытываешь, встречаясь с настоящим искусством.

Наша команда состояла из десяти человек. На двадцать второй день нашей поездки по Америке мы прибыли в Майами. На автобусе исколесили утопающий в зелени полуостров Флорида, над которым висело голубое безоблачное небо. Погода стояла жаркая и душная, и, хотя все окна в автобусе были опущены, это не приносило облегчения.

Центральный нападающий нашей команды по водному поло Додо Рац разделся до трусов, сбросив с себя даже ботинки. Все его огромное сильное тело блестело от пота.

Наша машина проносилась мимо шикарных вилл и дачных домиков, окруженных садами, где росли субтропические растения — пальмы, манговые и апельсиновые деревья, кусты благородного лавра. Затем пошли небоскребы, потом — торговый квартал. Повсюду — кинотеатры, рестораны, ночные клубы, стриптиз-бары. Отель, в котором мы остановились, находился на самом берегу моря. Это было белое десятиэтажное здание, построенное в форме куба.

Однако по-настоящему мы ощутили тропическую жару только тогда, когда вылезли из машины. Небо было темно-голубым. Воздух душный, ни малейшего ветерка.

Наш гид мистер Финчи сказал нам, что такая сильная жара, по мнению ученых, обусловлена деятельностью солнечных пятен и что газеты сообщают о сильных магнитных бурях в эфире.

Разнеся свои вещи по комнатам, мы все встретились в холле, где гид раздал причитавшиеся нам карманные деньги на неделю вперед. Собственно говоря, нам полагалось по два доллара в день. Это, конечно, совсем немного, и, будучи еще в Чарлстоне, мы подняли бучу и даже грозились, разумеется в шутку, забастовать, и тогда нам выдали по пять долларов. Кроме того, мы хитрили, как только могли. Так, например, когда Блашко разбил свои очки, ему тотчас же выдали для покупки новых десять долларов. И тогда нам всем вдруг понадобились очки. А хитрец Анти Куруц даже выдумал, что у него плоскостопие, и минут пятнадцать с помощью рук и ног объяснял гиду, что это такое, пока в конце концов не выжал из него восемь долларов на подушечки.

Нашим гидом был мистер Финчи, высокий рыжеволосый симпатичный молодой человек, журналист по профессии, сотрудник журнала «Спортмагазин». Главный редактор этого журнала поручил нашу группу заботам Финчи, обязав его одновременно писать сенсационные корреспонденции.

Под вечер наша программа предусматривала прогулку на яхте, и потому мы поехали в порт. Возле отеля висела большая афиша, возвещавшая о завтрашнем матче. Я перевел ее своим коллегам, так как лучше других из нашей группы знал английский, который изучал еще в университете. Афиша возвещала, что матч команд по водному поло состоится в бассейне отеля «Версаль».

Мистер Финчи тут же пояснил нам, что это самый фешенебельный отель, в котором обычно останавливаются лишь миллионеры. Разрекламировали нас дальше некуда:

«Играет известная венгерская команда, неоднократный чемпион мира по водному полу. Правда, способности ее нынешнего состава сильно преувеличены, так как она сформирована на скорую руку. Ее игроки — все до одного — борцы за свободу, почему им, собственно, и пришлось уехать из своей страны…»

Дальше следовал трюк подобного же рода, а посему билеты продавались по цене в тридцать пять долларов.

Моторная яхта плыла вдоль берега, а стоявший на ее носу мужчина в матросской шапочке через радиоусилитель объяснял нам, что мы видели. Рассказывая, он не смотрел ни на то, что показывал, ни на нас. Голос у него был такой бесцветный и безразличный, что слушать его было до тошноты противно, и я отошел в сторону.

Берег был слегка подернут маревом, отчего контуры его казались слегка размытыми. Яхта миновала устье небольшой речушки Майами и пошла вдоль так называемого побережья миллионеров. Экскурсовод перечислял, какая вилла кому принадлежит и в какую сумму она обошлась ее хозяину. Потом мы проплыли мимо коралловой скалы розового цвета, из которой бил источник. Нам объяснили, что скала эта якобы пустая внутри и некогда пираты прятали в ней награбленное золото. Затем снова на берегу замелькали дачные постройки, украшенные колоннами и балконами, и дворцы в несколько этажей.

Геза Агоштон, изучавший дома историю искусств, все время что-то фотографировал, повторяя, что все эти постройки выдержаны в колониальном стиле. Отто Моцинг проявлял интерес лишь к женщине с лиловыми волосами, сидевшей впереди нас в одних шортах и бюстгальтере. Все остальные находились в полудремотном состоянии.

Яхта свернула налево, в залив, перед которым тянулся длинный «язык» земли, прорезанный узкими проходами. В самом лазурном заливе находились крошечные зеленые островки с пальмами и апельсиновыми рощицами, среди которых мелькали белоснежные виллы, отели, пестрые зонтики от солнца и даже плавательные бассейны, видеть которые было довольно необычно, если учесть, что размещались они на берегу моря. Островки соединялись между собой белыми мостиками. Под одним из таких мостиков проплыли и мы. Куда ни взглянешь — воду залива вспенивают, тарахтя моторами, парусники и моторки. И в это же самое время прямо над головой в воздухе снуют самолеты. Рев моторок и гул самолетов порой настолько сильны, что невозможно расслышать слов экскурсовода. Он в данный момент как раз перечислял названия островов, мимо которых мы проплывали, а затем объяснил, что, согласно легенде, древние племена майи попрятали от поработителей свои сокровища как раз в этом заливе.