Михаил Каюрин - Кацап

— Теперь командуйте, штурман, — весело проговорил Александр, предвидя дальнейшие события. — Где затаилась ваша хищница?

— Возьми левее на полметра, — выдохнул Карачун.

Выправленным курсом лодка медленно двинулась по течению. Когда щука оказалась по правую сторону носа, Карачун вставил факел в специальное гнездо, потом прицелился и с силой метнул острогу в воду.

Произошло то, чего не ожидал даже Кацапов. Громадная рыбина, вместо того, чтобы рвануть прочь от лодки, вынырнула со дна и со страшной силой ударила хвостом по борту. Лодка качнулась, Карачун не удержался на ногах, рукоять остроги выскочила у него из рук, он грузно вывалился за борт.

Щука нырнула под днище, унося за собой острогу. Верёвка натянулась, как струна, громадная рыбина потянула за собой лодку. Конец остроги, будто перископ подводной лодки, появился над поверхностью воды и двигался к середине реки.

Карачун, барахтаясь в воде, попытался догнать лодку, но щука оказалась проворнее него, тянула за собой маленькую плоскодонку быстрее пловца.

— Николай Павлович! — крикнул Кацапов. — Плывите к берегу, иначе вас вынесет на стремнину!

Александр догадался, что Карачун промазал. Острога вонзилась щуке не в голову, куда тот целился, а куда-то в бок, иначе в ней не осталось бы столько сил, чтобы так уверенно тащить за собой лодку.

Он быстро перебрался в нос, ухватился за верёвку, плавно потянул к себе. Расстояние между щукой и лодкой стало сокращаться.

«Только бы не сорвалась, — мелькнула у него мысль. — И упаси её бог ещё раз хрястнуть по борту своим хвостищем!»

Гонка продолжалась недолго. Александр подтянул веревку, ловко закрепил её за носовой пенёк, взял в руки запасную острогу. Щука, словно торпеда, шла впереди. Улучшив момент, ему удалось вонзить орудие лова в голову хищницы. Щука трепыхнулась несколько раз, и верёвка ослабла.

— Ну, вот и всё, подруга, отплавала ты своё, — вслух произнёс Александр с облегчением. — Теперь мы пустим тебя на котлеты. На другие нужды ты, бабушка, старовата.

Пока Кацапов расправлялся со щукой, Карачун, чертыхаясь, выбрался из реки, лёг на спину, вылил воду из сапог и стал ждать лодку, наблюдая за приближающимся к берегу огнём факела.

Наконец, тихо прошуршав в ночной тишине, лодка уткнулась носом о каменистый берег.

— Ну, что, ушла стерва от нас? — спросил Карачун, чувствуя себя виноватым в случившемся. — Настоящая акула была, ядрёна вошь!

— Взял я её, — спокойным голосом произнёс Александр. — Сейчас будем вытаскивать нашу старушку на берег.

— Как тебе удалось справиться с ней? — удивился Карачун.

— Запасной острогой убедил её не бодаться со мной, — усмехнулся Александр.

Вдвоём они вытащили чудовище на берег, затем отволокли к костру. Карачун принялся внимательно рассматривать рыбину. Он впервые в жизни видел гигантскую щуку.

— Хорош крокодил! — восхищённо произнёс «кум», цокнув при этом языком. — Что будем с ней делать?

— Сегодня уже ничего. Обернём крапивой и оставим до утра, — Александр посмотрел на Карачуна оценивающим взглядом, затем добавил повелительным тоном:

— А вы, Николай Павлович, снимайте с себя мокрую одежду. Ночи здесь холодные, немудрено и простудиться. Сейчас я принесу вам сухие штаны и рубаху, переоденетесь на время, пока ваша форма будет сушиться.

Он направился в избушку. Там, в деревянном сундуке хранилась одежда отшельника, её он обнаружил, когда наводил порядок в доме.

Карачун не стал хорохориться и безропотно подчинился, будто находился в подчинении Кацапова. Он присел на лавку у столика, принялся стаскивать с себя сапоги. Вскоре его гимнастёрка и галифе уже висели на верёвке и источали парок под воздействием жаркого костра. Сапоги были нанизаны на два кола, вбитые в землю. Сам Карачун, в лаптях, переодетый в широкие штаны и холщовую косоворотку навыпуск, стянутую на поясе бечёвкой, стоял рядом навытяжку. В эти минуты он был похож на крепостного крестьянина, который ждал дальнейших распоряжений от барина, готовый в любую секунду склонить перед ним голову.

— Давай, Сано, выпьем по чарке для сугрева, — предложил Карачун приятельским тоном. — Вода в Печоре чертовски холодная. Пока бултыхался в ней, весь хмель вылетел из головы.

— Можно и выпить, — согласился Александр и с иронией добавил: — Тем более, теперь больше не придётся целиться ни во что, разве что головой в подушку. Но здесь промазать невозможно.

Карачун уловил в словах Кацапова подковырку, но, к своему удивлению, не испытывал при этом никакой злости. При других обстоятельствах он никогда бы не позволил вякать простому зеку, это было бы вопиющим фактом, но сейчас был какой-то особый случай. Этого практичного таёжника и уверенного в себе человека, он совсем неожиданно для себя стал воспринимать, как хорошего и надёжного друга, и его справедливые слова принял за безобидную шутку.

Они допили остатки спирта и отправились в избушку спать. Надев на головы накомарники, начальник лагеря и осужденный мирно уместились в одной комнате. Через несколько минут оба уже спали.

Огонь в небольшой буржуйке жадно лизал смолистые поленья. В маленьком помещении мастерской было по-домашнему тепло и уютно.

Александр Кацапов, устроившись на низкой чурочке, неотрывно смотрел на прыгающие языки пламени. Был поздний вечер, совсем скоро должна закончиться рабочая смена у заключённых, нужно будет отправляться в барак на перекличку.

Сегодня утром его вызывал к себе «кум». Первоначальное известие, которое он получил из его уст, было хорошим, но особой радости не вызвало. Уж слишком мрачным показалось лицо хозяина. В преддверии праздника видеть «кума» не в радостном настроении было несколько странно. Александр набрался смелости, спросил:

— У вас неприятность, гражданин начальник? Могу чем-то помочь?

— Скажи какой прозорливый! — недовольно пробурчал Карачун. — Всё он видит, лешак таёжный.

«Кум» выдержал небольшую паузу, вероятно размышляя о целесообразности дальнейшего общения с рядовым зеком. Затем невзрачным голосом сообщил:

— Руководство удовлетворило мой рапорт об отправке на фронт. После праздника в лагерь прибывает новый хозяин. Так-то вот. Иди, давай. Не твоё дело совать нос в чужие дела.

Карачун поставил Кацапова в известность, что завтра после утренней переклички вывезет его за пределы лагеря. У коновязи будет стоять лошадь с санями. На ней ему в одиночку предстоит отправится в тайгу. «Кум» поставил задачу завалить лося к празднику.

Александр почти год отбывал наказание, отвыкнув от тех тягостных условий жизни, в которых находилась основная масса заключённых. После возвращения из «отпуска» с берегов Печоры, где он пробыл до поздней осени прошлого года, у него началась «сытая» по лагерным меркам жизнь.