Анна Исакова - Ах, эта черная луна! [Журнальный вариант]

— Опять враки! — усмехнулся Чок.

— Нет! Она дала мне один такой фильтр. Вот он. Понюхай! Почти двадцать лет прошло, а он все еще пахнет. Она сказала, что ей уже не удастся поехать в Париж, но я когда-нибудь поеду. И она даст мне письмо к этому Кристиану или к его наследникам. И я тоже смогу получать эти духи бесплатно. Но она сказала, что ее духи могут мне не подойти. Она сказала, что каждая женщина должна выбрать свои духи сама, а еще лучше, если духи выберут ее. Как это случилось с ней на Капри. Этот Кристиан специально капал на кусты и траву свои духи, но только Натали пошла на запах и пришла к нему. Это правда, правда! А если ты не веришь, иди к черту! Ты мне надоел!

Глаза Любови наполнились слезами. Она оттолкнула протянутую руку Чока и ушла от него в парк, окружавший ее школу.

— Любовь в тебе души не чает, — сказала Мали подруге.

— Она любит мои рассказы. Особенно про любовь. Знаешь, в лагере бабы меня замучивали просьбами рассказать про любовь. И обязательно с принцем, изменой и поцелуем в конце. Твоя дочь много сложнее. Ей не нужны ни принцы, ни измены, ни поцелуи. Она понимает про любовь, пожалуй, больше, чем мы стобой.

— Не знаю, как ты, а я в этой материи не понимаю ровно ничего, — невнимательно ответила Мали. — Ты не должна обижаться на Софию, — продолжила она, стараясь не глядеть на Натали, — она очень изменилась за последние годы. Мы уже не находим общего языка. Впрочем, это началось еще на пустыре.

— На каком пустыре? Расскажи! — оживилась Натали.

Ей надоели расспросы о житье-бытье на Лене. Истории, которые произошли в ее отсутствие с близкими и не близкими ей людьми, интересовали ее куда больше.

— Когда тебя арестовали, а в твою квартиру решили вселить партейгеноссен Рашель Бибкис, я проникла в ванную и унесла один кусок мыла, в котором, по твоим рассказам, должен был лежать большой бриллиант. Я думала… я хотела передать его тебе. Юцер пытался договориться о выкупе, но ему велели забыть об этой затее, чтобы тебе же не было хуже.

— Юцер хотел выкупить меня на бриллиант, который был спрятан в мыле? — взнесла брови Натали. — Но он прекрасно знал, что никакого бриллианта там нет!

Пришел черед Мали поднять бровь.

— Если он знал, то забыл, а если не забыл, то… В общем, сейчас это уже неважно. Мы носили это мыло на груди всю войну. Иногда осторожно им мылись. Мыла не было. Хорошего мыла, я имею в виду.

Натали понимающе кивнула.

— Ну, а когда Юцер решил попытаться доехать до Лены, мы решили отправить бриллиант тебе, вернее, выменять его на деньги и купить еды и что там нужно. Мы пошли на пустырь и стали его выколупывать из мыла. Юцер вел себя странно на этом пустыре. Потом там произошло нечто кошмарное, дети подорвались на мине, брошенной в костер. Юцеру удалось спасти Чока. А бриллианта в мыле не оказалось. И София решила, что Юцер забрал бриллиант себе. Меня она не обвиняла, но с тех пор мы перестали быть подругами, вернее, мы перестали быть такими подругами, какими были раньше.

— Странная история, — нахмурилась Натали. — Если бы бриллиант в мыле был, вы бы все равно отправили его мне. Из-за чего же вы поссорились?

— Доверие — самая дорогая вещь. На нем держится дружба.

— Не хочется верить, что эту ерунду говоришь ты! — вспылила Натали. — Дружба держится на обоюдном желании не видеть ничего, кроме того, что хочешь видеть.

— Вроде несуществующих бриллиантов и придуманного великолепия? — не удержалась Мали.

— Бриллианты у меня были, — усмехнулась Натали, — и то, что ты называешь великолепием, не было выдумкой. У меня была возможность жить в гранд-стиле, и я пользовалась этой возможностью.

— Зачем же ты врала мне, что бриллианты спрятаны в мыле?

— А зачем тебе нужно было знать, где именно они спрятаны? Это была красивая выдумка.

— Проверка моей порядочности? Я ведь могла войти в твою ванную, когда хотела.

— О, да! Я часто вспоминала твою спину в лиловых хлопьях душистого пара. Но особенно хороши были волосы — черные, густые, почти конского свойства, вода стекала по ним и никак не могла проникнуть вглубь. Бывало, запустишь руку внутрь, а они у корней сухие. Как заросли незабудок у болота. Мне всегда хотелось украсить твои волосы незабудками. Длинные черные пряди, перемеженные таким же шершавым, жестким листом с пятнами голубизны, дикой, чувственной, неоправданно яркой…

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — растерянно сказала Мали и облизнула пересохшие губы. — Мы рассуждали о бриллиантах. Ты говоришь, что они были и что Юцер знал, где они лежат. Почему же он их оттуда не забрал?

— Те, которые лежали в банковском сейфе, пропали. А те, что были спрятаны в доме, он перепрятал, нашел их после войны, сохранил и в первый же день моего приезда мне отдал.

Мали задохнулась. Прошло целых пять минут, прежде чем она смогла говорить.

— Но что тогда берегла Ведьма? — спросила Мали самым спокойным тоном, какой смогла изобразить. — Она мне показывала целую горсть сверкающих камушков, завернутых в старую шаль.

— Бедная Ведьма! Мне должно было прийти в голову, что она может попасться. Но я об этом не думала. Возможно, тем ее и спасла. Знаешь, мыслями можно навести на человека беду. Ведьма берегла стекляшки. Как каждый разумный человек, имеющий в своем распоряжении драгоценности, я заказывала копии из поддельных камней. Вернее, заказывала украшения и вставляла в них поддельные камни. Они лежали в домашнем сейфе. Их-то Ведьма и хранила. Одну стекляшку она все же продала во время войны, чтобы помочь людям в гетто. К счастью, нравы в то время упали так низко, что покупателю не пришло в голову проверять подлинность камня. Он был оправлен в хорошее золото и таким образом избежал подозрений. Человек этот сейчас в Канаде, я проверяла. И даже рада, что ему пришлось пережить несколько неприятных минут. Ведьме ничего не грозит. А на камушки я уже купила себе домик в Юрмале. Буду жить в лесу, сдавать комнаты дачникам, собирать ландыши в собственном саду и наслаждаться жизнью.

— Я думала, ты поживешь у нас, — разочарованно сказала Мали.

Она покраснела, потому что на самом деле разочарования не испытывала. Натали жила у них третий месяц, и с каждым днем из дома уходил кислород. Дышать было тяжело, а порой дышать приходилось просто через силу. И, как ни странно, причиной этой тяжести был Юцер. Порой казалось, что он просто не выносит Натали, что ему трудно на нее смотреть и находиться с ней в одном пространстве, ограниченном стенами квартиры, дома, улицей, городом.

— Это из-за Юцера, — сказала Мали виновато. — Я не понимаю, что с ним произошло.

— Тебе это ни к чему, — тихо ответила Натали. — Это между мной и им.

— Но он же так тебя любил!