Лана Барсукова - Счастье ходит босиком

О чем бы ни заходил разговор, Паша неизменно сворачивал его в сторону нового увлечения. Если кто-то интересовался: «Что-то давно тебя не видно…» – то Паша снисходительно и устало отвечал: «Какой тут увидеться? Нырнул в автомобиль – и нет человека, пропади оно все пропадом». Вроде как пожаловался, а на душе розы цветут.

Паша проезжал мимо женщин, стоящих на остановках, и чувствовал себя желанным и почти любимым. Это были сладкие минуты его социального реванша. Ведь на нем не написано, куда он едет. Жизненные детали про чужую дачу, про чемодан на пороге, про недосягаемость высокой зарплаты развеиваются встречным ветром, рассеиваются, как ненужные подробности. Просто едет мужчина на собственном автомобиле с чистым звуком движка и идеально подобранными дворниками. Положим, женщины такие технические детали оценить не способны, но для Паши это было важно. Это как чистые и новые носки, которые создают особое настроение у мужчины, гарантируя ему минуту славы в пикантной ситуации.

Из всех парфюмов мира Паша отныне предпочитал запахи бензиновых паров на автозаправках и зловония химических моющих средств на автомойках. Иногда он бравировал этим, не замечая, как окружающие улыбаются ему вслед.

– Ничем не пахнет? – предлагал он понюхать себя секретарше босса. – А то на заправке чуток брызнуло, когда пистолет вынимал.

Секретарша нюхала и уверяла, что все нормально. Паша озабоченно вздыхал:

– Нашел хомут себе на шею…

И счастливый уходил, поводя головой, на которой накинут воображаемый, но такой желанный хомут.

В тот день шеф попросил Пашу съездить в подмосковный городок по делам фирмы. Было ветрено и снежно, но Паша любил ездить в снегопад. Тем более вечером, который наступал зимой сразу после обеда. Снежинки искрятся в свете фар и, как разъяренные пчелы, торпедируют лобовое стекло. А в салоне тепло, и тихо звучит любимая мелодия про грустного полковника, которому никто не пишет. В такие минуты Паша чувствовал себя основательным мужчиной, прочно стоящим на ногах. У него все под контролем и все впереди. Ему не страшна стихия, не страшна жизнь, он с ней справится.

Вдруг в мороке снежного месива мелькнула женщина. И как тут оказалась? Паша ехал по темной трассе, зажатой лесом с его нахлобученными снежными шапками, отчего деревья казались хмурыми старцами, не прощающими никакой блажи. А это блажь и есть – очутиться в такую пору на трассе, где ни остановок рядом нет, ни населенных пунктов. Женщина не просто замахала руками, а почти кинулась наперерез машине. Хорошо, что Паша заранее решил затормозить, не дожидаясь ее призывов. Однако по снегу машину протянуло юзом, и женщина почти грудью встретила ее тупую морду.

– Ненормальная? – от волнения Пашу прорвало. – А если бы задело?

– Тогда бы и орал, – бесцветно сказала женщина.

Паша видел, что страх и холод выпили из нее все эмоции. Она не способна была обидеться или остро ответить. На вид ей лет тридцать, хрупкая, невысокая, похожая на сосульку на новогодней елке.

Паша сразу понял, что нужно принимать срочные меры. Женщина выглядела даже не замерзшей, а почти заиндевевшей. И немудрено, одета-то она не просто легкомысленно, а почти не по сезону: легкая курточка с капюшоном, заменившим шапку, руки в каких-то перчатках декоративно-сиреневого цвета, которые даже внешне не оставляли сомнений в своей тонкости, почти призрачности. Паша пригляделся повнимательнее: то ли перчатки такие тоненькие, то ли собственные руки так посинели от холода. Нет, вроде перчатки. Зачем такие покупать? Проку от них никакого.

Женщина молча села рядом с Пашей и шумно выдохнула.

– Все… Поехали.

Это Пашу как-то смутило. И так очевидно, что поехали, не среди леса же стоять. Незачем глупые команды отдавать. Да и он вроде как спаситель, а не шофер. Спасибо сказать вообще-то не помешало бы. Он молча нажал на газ. И это молчание вместо расспросов стало выражением его обиды.

Похоже, женщина это поняла, потому что через какое-то время примирительно сказала:

– Замерзла очень. Губы не слушаются.

– Ничего, сейчас согреетесь. В машине тепло, – зачем-то сказал очевидное Паша.

Женщина его волновала, он чувствовал ее диковинность, как будто нашел на трассе инопланетянку. Спрашивать, откуда и куда она ехала, как-то неуместно. Нормальные земляне зимой в таких курточках и перчатках по трассе не передвигаются – так только пролетом с Меркурия на Венеру можно. От этих мыслей Пашка улыбнулся. Женщина заметила и переспросила:

– Что?

– Ничего.

– Но вы ведь улыбнулись?

– Просто так, к вам это не относится, – соврал Паша.

– Не думаю, – разоблачила женщина и тоже улыбнулась.

Помолчали.

Женщина сняла перчатки и стала энергично сжимать и разжимать кисти рук, чтобы заставить кровь согреть озябшие пальцы. Паша мельком бросил взгляд и увидел удлиненные ногти, отсвечивающие перламутровым блеском. Почему-то именно этот блеск придал ему смелость:

– Выпить хотите?

– А есть?

– Обижаете. Дежурная порция виски всегда со мной. – Паша с удивлением услышал в своем голосе гусарские нотки.

– Что ж, давайте вашу дежурную порцию, – с легкой иронией сказала женщина.

Фляжка звучно булькнула, и женщина закашлялась. Паша еле удержался, чтобы не похлопать ее по шее. Ему хотелось прикоснуться к ней. Курточка была такой тоненькой, что, даже если хлопать по капюшону, можно почувствовать позвонки. Такие круглые и выпуклые, как камушки-голыши на пляже. Паша так ясно себе это представил, что у него вспотели руки, и он незаметно поочередно вытер их о брюки.

– Спасибо, – наконец-то поблагодарила женщина.

– Не за что, любой бы на моем месте остановился.

И Паша покраснел. Это звучало совсем уж по-книжному, так говорили скромные герои в советских фильмах: «На моем месте так поступил бы каждый».

Казалось, что женщина поняла волнение Паши и решила успокоить его, сократить дистанцию:

– У меня машина сломалась.

– Бывает, – покровительственно сказал Паша.

Кому, как не ему, умудренному опытом вождения подержанного авто, знать, что такое случается регулярно и неотвратимо.

– Почему бывает? Вообще-то впервые сломалась…

– Впервые? – Паша снисходительно засмеялся.

Что-что, а чинить машину для него частое занятие. На ремонт «Хёндэ» уходила значительная часть Пашиной зарплаты. Вот ведь женщины! Не знакомы им будни автомобилистов.

– С чего вы решили, что автомобиль должен непременно ломаться? – с неподдельным интересом спросила попутчица.

– Жизненный опыт, – весомо и скромно ответил Павел.

Он чувствовал свое превосходство. Его распирало осознание себя настоящим мужиком: своя машина, свое автономное тепло на просторах зимнего леса, и он, весь такой бывалый и щедрый, спасший наивную девушку, которая ни в одежде, ни в машинах не разбирается. Урчание автомобиля звучало в унисон с его мужественностью.