Лана Барсукова - Любовь и выборы

Они почти подъехали, как вдруг пассажирка закричала:

– Стой! Останови, тебе говорю!

От неожиданности шофер резко тормознул, и Ирина больно ударилась коленкой. Но вместо брани одарила шофера крупной купюрой и быстро выскочила из машины.

Отъезжая, шофер несколько раз бросил взгляд в зеркало заднего вида. Странная женщина, которой срочно нужно было выйти, никуда не спешила. Она просто стояла там, где он ее высадил, и смотрела на плакат. Стоило так тормозные колодки изнашивать?

Ирина стояла, забыв про каблуки, про ноющие ноги, про обувной магазин. Перед ней, нависая над проезжей частью, висел билборд. Ирина разглядывала его разинув рот. В буквальном смысле. Потому что, когда на человека снисходит озарение, он редко выглядит умным.

С билборда на нее смотрела наглая морда молодой красотки. Это была какая-то безупречная смесь красоты и похоти, и Ирина даже подумала, что зря ГИБДД позволила такому плакату висеть у дороги. Это же чревато авариями. Девушка притягивала взгляд. Она была вызывающе грешной и столь же красивой. Непорочная красота нужна только поэтам, а такие красотки сводят с ума солидных мужчин. Правда, несолидных тоже. Но взаимностью они одаривают только тех, кто достоин этого. В ее взгляде проглядывал калькулятор.

«Есть!» – подумала Ирина. И сама удивилась себе. Она не почувствовала боли, страдания, скорее радость, почти ликование. Теперь она знала врага в лицо, а это уже немало. И не только в лицо, но и по имени. «Голосуйте за Людмилу Шилову. Красота спасет мир!» – плакат выдавал девушку с потрохами.

Значит, Людмила Шилова. Что ж, она вполне могла соперничать с Исландией. Это надо признать. Однако мир большой, и в нем этих красоток – как грязи, а Исландия одна. Нет, Ирина еще повоюет. Она будет той ночной кукушкой, которая всех перекукует.

На этой решительной ноте Ирина развернулась спиной к красотке и начала ловить такси. И тут ее взгляд зацепился за билборд по другую сторону дороги. Только очень остроумный человек мог придумать такое расположение агитационных плакатов.

Та девушка, фото которой висело напротив, была немым укором природе, которая поскупилась на ее счет. Бледная, с заправленными за ушки жирными волосенками, в кондовом пиджаке, она производила впечатление синего чулка. Правда, глазки умненькие. Но в целом жалкое зрелище. Такие идут в политику, потому что другие двери для них закрыты. И еще этот бредовый слоган, затмевающий своим идиотизмом даже саму девушку: «Тыква – овощ будущего!» Вместе – девушка и тыква – смотрелись, надо признать, вполне уместно, можно даже сказать, органично. Девушка чем-то смахивала на овощ.

Ирина пригляделась. Ага, вот и примечание внизу билборда: кандидат в депутаты… От неожиданности Ирина громко рассмеялась. Кто же будет голосовать за такое? Уместнее было сделать эту девушку лицом благотворительного фонда старых дев или брошенных жен.

Упоминание о брошенных женах отрезвило Ирину. Она перестала смеяться и провела ревизию сегодняшних открытий. Итак, что она имеет? Людмила Шилова – ее соперница, затмившая Исландию. «Шила в мешке не утаишь», – почему-то подумала Ирина и удивилась причудливости сравнения. Фамилия девушки просвечивала в этой пословице. Вокруг этой Людмилы танцует кордебалет – тетка с прической, усталый мужик-коммунист, парень с волевым подбородком и девочка-тыква. Вот такой расклад.

Все, пора домой. На сегодня достаточно. И Ирина, поймав такси, покинула перекресток, где с плакатов продолжали рассматривать друг друга красавица и дурнушка. Их разделял поток машин, но казалось, что их разделяет пропасть.

В штабе был потоп. Это плакала Маша. Слезы были такими крупными, как будто тыква выплевывала из себя семечки.

– Я не хочу быть тупой уродкой, – подвывала Маша.

– Никто не хочет, а знаешь сколько их по стране и во всем мире? – встряла Лерка.

– Так они природные… А мне голову маслом намазали.

– Зачем?

– Чтобы волосы были грязными, как будто я их не мою никогда.

– Ой, да ладно тебе, – утешил Сашка. – Я тоже редко голову мою, и что? Зато с грязной головой контуры черепа отчетливее…

– Ты дурак? – беззлобно поинтересовалась Лера. – Какой череп? У девушек другие контуры должны быть отчетливые.

Сашка посмотрел на эти «другие контуры» Маши и почему-то сказал:

– Да. Тебе, Маша, с чистой головой лучше.

Все замолчали, пытаясь понять мысль Сашки.

Маша скрестила руки на груди, защищаясь от оценивающих взглядов, и решительно поменяла направление беседы:

– Вы бы знали, какую хрень я несла перед камерой. Про тыкву.

– Про что?

– Про тыкву как овощ будущего. Типа критика существующего режима. Читайте…

И Маша достала из кармана бумажку со своей программной речью. Петр и Дима одновременно протянули руки. Оба выжидающе смотрели на Машу. Повисла пауза. Лидер и стратег не опускали рук, как два нищих на паперти. Но Маша сегодня не подавала. Она положила бумажку на стол и отошла к окну.

Петр на правах лидера взял листок, пробежал глазами и брезгливо сказал:

– Ты сама захотела участвовать в этом балагане. Если помнишь, я с самого начала был не в восторге от этой идеи. Тыква – овощ будущего! Зашибись!

– Да ладно, хорошо еще не хрен с помидорами, – хихикнул Сашка и получил за это подзатыльник. Лера не любила скабрезные шутки.

Бумажка вернулась на стол. Но ненадолго. Ее уже читал Дима. И, похоже, текст ему нравился. Он улыбался.

– Маша, вообще-то остроумно. И это можно хорошо обыграть. Ну типа из тыквы получилась карета, на которой Золушка приехала на бал. Вроде как тыква до депутатского мандата довезет. Или что-то еще придумать. Но это точно не тухлая тема, Маша, с этим можно работать.

– Ты о чем? – напрягся Петр. – Нам завтра списки в избирательную комиссию сдавать, а ты про тыкву, карету, Золушку… Не пойму я тебя, Дима. Ты чей стратег?

– Твой…

– Ну и помни об этом.

– Я помню, – голос Димы стал сухим, как будто у него запершило горло. – Но и ты, Петр, пожалуйста, помни о том, что Маша тоже участвует в выборах. И мы не должны оставлять ее наедине с этой тыквой.

Повисла пауза.

Но Петр не успокоился. С плохо скрываемым раздражением он спросил:

– Кстати, Маша, как у тебя продвигается сбор подписей? Завтра последний день, если помнишь. Или тебя этим не грузят?

– Не знаю, – виновато ответила Маша.

– Мы на весь округ только пару твоих сборщиков видели, да и те бамбук курили.

– Я же говорю, не знаю.

– А кто знает?

– Лев Михайлович, наверное.

– А тебе ничего? Уютно быть марионеткой?

– Петр! Прекрати! – Резко прервал его Дима. – Что ты от нее хочешь? Да, марионетка. Да, тыква. Да, масло на голову. Но все может измениться, если умно разыграть эту партию. А ты, Маша, успокойся. Мы тебя не оставим наедине с этим Львом Михайловичем.