Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

На одном пикнике он забрался на дерево и с хрипотцой и страстью Гитлера процитировал строчки из «Государя»: « Гораздо вернее внушить страх, чем постараться быть любимым. Люди меньше боятся обидеть того, кто вселял любовь, чем того, кто действовал страхом. Любовь держат узы благодарности, но поскольку люди дурны, то эти узы легко рвутся при всяком выгодном для них случае. Страх же основан на боязни, которая не покидает никогда». Всё это было выплеснуто с дерева заплетающимся языком, и после долго ещё на группу, отмечавшую день рождения, сыпалась мало связная речь о том, что Россия заблудилась, что её спасёт только диктатор, и лучшим диктатором был бы он, Сергио Андреотти. В той речи он цитировал и Белинского: «Люди так глупы, что их надо насильно вести к счастью. Да и что кровь тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов»? При этом Белинского он не любил, считал, что декабристы и народники швырнули Россию большевикам, и те, как голодная стая волков, сожрали десятки миллионов ни в чём не повинных русских людей.

В тот раз он с дерева не свалился, хотя так размахивал руками, что люди внизу, хоть плохо слушали, но с любопытством наверх поглядывали, надеясь, что он, всё-таки, свалится, и тем ещё больше оживит раскрутившееся веселье.

Немногие похвастаются тем, что видели кого-то с того света, а те немногие, кто похвастался, скорее всего, либо соврали, либо впали в заблуждение из-за необыденного освещения, переутомления, алкоголя, наркотиков, какого-то потрясения, ненормального психического состояния, которое возникло и пропало. Заплетин, тем не менее, не отвергал и не оспаривал привидений, зомби, духов, чертей, ангелов и прочих обитателей потусторонности; он верил в них смутно, неуверенно, как человек, который хотел бы поверить в наличие астрала, но ему требовались доказательства. И вот оно — это доказательство в виде умершего Марата, стоявшего в центре ресторана и не желавшего пропадать.

Заплетин потёр себе глаза, открыл их, — нет, тощий мужик, одетый в дырявые грязные тряпки и очень похожий на Марата, и не подумал исчезать, как должна бы исчезнуть галлюцинация. Дав приутихнуть сердцебиению, Заплетин приблизился к мужику, остановился в паре шагов. Мужик его будто совсем не видя, водил по ресторану мутными глазами. И вот, между ними был диалог, который в обыденной ситуации Заплетин, помягче выражаясь, мог бы назвать сюрреалистическим, а погрубее — идиотическим.

— Марат? — тихо спросил Заплетин.

— Ну, скажем, я, — отвечал мужик тихим, глухим, без эмоций голосом, тускло глядя мимо Заплетина, взглядом гуляя где-то по залу, а голос был хриплый, заржавевший. — Не узнаёшь меня после смерти?

— Тебя, что ли, выпустили из больницы?

— Из гроба сбежал я, — сказал Марат.

— Да ладно тебе, — улыбнулся Заплетин и хлопнул Марата по плечу.

Плечо ощутилось костью без плоти, от рваной материи взвилась пыль. «Чёрт знает что, — вздрогнул Заплетин. — Если он сбежал из больницы, откуда на нём эти лохмотья»?

— Актёр ты, я должен сказать, замечательный. И приоделся превосходно. Ну, пошутили, и хорошо. Что, в самом деле, с тобой приключилось?

Марат закатил глаза под лоб, так что они преобразились в желтовато-белые яблоки, и стал ещё больше похож на зомби. Сердце Заплетина заныло, как ныло, бывало по ночам, когда ему снились привидения.

— Сначала я думал, что я умер, — сказал Марат, как из бочки, голосом. — Врачи послали меня в морг, и я провалялся там целый месяц. Потом меня закопали в землю. Я думал, что — всё, так в гробу и останусь, но меня откопали какие-то негры, дали выпить чего-то сладкого, иди, — говорят, ну я и пошёл. Давненько я водочки не пробовал. Хорошо бы напиться, наконец.

— Что ж не напиться! — сказал Иофилов, внезапно возникший рядом с ними. — Да ещё в таком идеальном составе. Бог ведь недаром троицу любит. Прошу за мой столик. Я угощаю.

Марат отшатнулся от Иофилова.

— Ну что вы! — Дружелюбно улыбаясь, Иофилов шагнул к Марату с вытянутой рукой. — Неужто меня не узнаёте? Иофилов, ваш старый знакомый.

Марат попятился ещё дальше. Его лицо, невзирая на страх, который вселял в него Иофилов, оставалось, как маска, неподвижным. Иофилов взглянул на Заплетина.

— Простите. Втроём не получается. Вы не могли бы меня подождать, а мы тут с Маратом объяснимся.

Заплетин кивнул и отошёл. На пути к столику обернулся. Они шли к выходу из ресторана. Иофилов следовал за Маратом, внимательно глядя ему в спину. Марат брёл, сгорбившись и раскачиваясь, как это делают орангутанги. За ними следили немало глаз, но окликнуть Марата никто не решался.

Пожалуй, с самым большим интересом за ними следил молчаливый мужчина в компании, справляющей бар-мицву. Он один из всего стола не дотронулся до алкоголя, и по этому поводу кто-то съехидничал: Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт. Тех, кто воздерживается от алкоголя, в русских компаниях не уважают, но над этой ехидной репликой усмехнулись совсем немногие, — те, кто не знал, что Фабрицкий не пил по состоянию здоровья. Мог бы, конечно, и пригубить, когда предлагался общий тост, но операция на сердце напугает кого угодно, если, конечно, тебе всё равно, проживёшь ты лет десять или неделю. А Фабрицкому было не наплевать. Он хотел жить, и не только жить, а как можно активней впитывать всё, что творилось в его пространстве. Фабрицкий поэтому подметил и Раису, исчезнувшую под столом, чтоб её хахаля ублажить, и охоту Тамары за мужиками, и поспешную отлучку в туалет Марка и Клионера, и их странно вытянувшиеся лица после посещения туалета, и спящего Литовкина, и многое другое, что успело случиться в «Русской Сказке». Особый интерес Фабрицкий проявил к элегантно одетому мужчине, возникавшему в разных частях ресторана, имевшему уйму друзей и знакомых, и почему-то менявшего бабочки, с чёрной на белую, с белой на чёрную. Благодаря своей наблюдательности, Фабрицкий был единственным в ресторане, кто подметил за этим человеком его странные перемещения: то есть он, вроде, сидит за столом, и вдруг его нет, как бы пропал, смотришь, а он за другим столом.

Но не одна только наблюдательность помогала Фабрицкому замечать то, что другие не замечали. Ему помогала его молчаливость, не врождённая, а навязанная компаниями. Во многих компаниях трудно приходится тем, кто не любит пустых разговоров, кто тактично никого не перебивает, кто мог бы слушать и ерунду, если б другие могли тебя слушать.

— Да, я бывал в ваших местах…

— А почему вы переехали?..

— Дома у нас сильно подорожали…

— Мой сын скоро закончит колледж…

— Я только «Тойоты» покупаю…

— Мы тоже в Париже побывали…

— И у нас было летом жарко…