Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Пока гной выходил из ладони через пластмассовую трубочку и между болезненными перевязками, Шпак-Дольт научился искусству подсчитывать выпадающие пятёрки, десятки или тузы, и, таким образом, определять шансы на удачу или неудачу, уменьшать ставки или увеличивать.

Супруге не нравилось всё это: муж исчезал на два дня в неделю, а главное, он проигрывал деньги. Не сразу узнала она, что проигрывал. Сначала она верила мужу, что системы, которые он изучил, помогали ему возвращаться с выигрышем или, по крайней мере, без проигрыша. Ничего удивительного, между прочим. Вряд ли можно найти игрока, который, вернувшись из казино, честно признался бы супруге:

— Уж ты, дорогая, не обессудь, проигрался я в этот раз, продул эдак долларов пятьсот.

Нет же. Соврёт с самой честной рожей:

— В этот раз не так повезло, всего пару сотен наварил.

Но деньги, тем временем, улетучивались, и супруга смекнула, в какую трубу. Узнавая про страсть её супруга, все знакомые усмехались, качали головой и говорили: в Лас-Вегасе выиграть невозможно, он должен бросить азартные игры, это страсть, она, как наркотик, она до добра не доведёт, все игроки несчастные люди, и сами нищенствуют, в долгах, и семьи свои делают несчастными.

Жена, наконец, закатила скандал, в котором не раз повторялась фраза: ты нас скоро по миру пустишь . Шпак-Дольт хлопнул дверью, уехал к приятелю и несколько дней у него ночевал. Жена предложила расторгнуть брак, на что он сначала согласился. Делить им было пока нечего, — не нанимать же адвоката ради почти бесплатной мебели, в основном подобранной с мусорных свалок, да ради потрёпанной машины. Остыв от скандала и подумав, они решили не разводиться. Благоразумный был поступок. Если иммигрировал без денег, не под крыло богатого дядюшки, новую жизнь начинать на чужбине тревожно и трудно во всех отношениях. И вот когда браки проверяются, насколько крепко они сколочены, и вот когда сколоченные кое-как распадаются так легко, что непонятно, что их скрепляло.

Работать на кого-то не хотелось, но без начального капитала ни свой бизнес, ни даже с партнёром Шпак-Дольту завести не удавалось. Пришлось погнуть спину в русской химчистке, потом набрались какие-то деньги, сложилась кредитная история, нашлись ещё двое иммигрантов, пожелавших в бизнесе объединиться, и вот он — хозяин, пусть только на треть, магазина по прокату видеокассет, в котором постепенно набралась большая коллекция русских фильмов. Партнёрство, как водится, не сработало, не поделили того, да этого, едва друг другу морды не набили, и разошлись большими врагами. Попробовал он и другие бизнесы, в каждом сводил концы с концами, но ни в одном не преуспел. Лас-Вегас он навещал всё реже, и даже, как будто, охладел к своим любимым карточным играм. Выходит, напрасно жена испугалась и предложила развестись: он не был, оказывается, человеком, подверженным пагубным страстям.

Надежда на Лас-Вегас, впрочем, не увяла, он просто в сторонку отложил этот вариант разбогатеть. Пока не подвернётся новый бизнес, он сконцентрировался на лотерее. Он покупал по десять билетов, розыгрыш был два раза в неделю, иначе, ежемесячно на лотерею он тратил по восемьдесят долларов. Пять месяцев он ничего не выигрывал, но вот вам упорство и постоянство: они в состоянии оборотить надежду даже на лотерею пусть не в пресловутый миллион, но в сумму, достаточную для того, чтобы на неё приобрести магазинчик деликатесов. Магазинчик он купил по дешёвке, поскольку тот не давал дохода, но предыдущий опыт в бизнесе его почему-то убедил в том, что он сможет наладить бизнес и сделать его более чем доходным. Пока ему это не удавалось, поскольку в его магазин «Ностальгия» досадно нечасто забредали либо русские иммигранты, которые соскучились по селёдке, буженине, пельменям, пирожкам, «Советскому» шампанскому и торту «Киевский», либо пожилые американцы, у которых бабушка или дедушка когда-то выехали из России.

Шпак-Дольту по-прежнему хотелось чего-то связанного с Лас-Вегасом, с этим манящим сверкающим городом среди унылой Невадской пустыни, с местом, куда миллионы людей везли миллиарды своих долларов. Его восхищал этот странный бизнес, бизнес, который заманивал толпы надеждой легко приумножить деньги, и толпы, зная, что казино в конечном счёте всегда будет в выигрыше, тем не менее с деньгами расставались охотно, легко и порой даже весело.

Шпак-Дольт этот бизнес как-то сравнил с тем, как легко зарабатывал деньги парень с пропитой физиономией в одном из туристских мест Калифорнии. Он просто сидел посреди толпы, на плече у него была обезьянка, он предлагал проходившим туристам показать обезьянке четвертак, обезьянка к туристу подбегала, аккуратно брала у него монету, кланялась, роняла четвертак в широкий карман своего костюмчика, возвращалась на хозяйское плечо. Все, кто такое замечали, обступали человека с обезьянкой, и та, бегая, как челнок, между туристами и хозяином, едва успевала хватать монеты. Шпак-Дольт, восхищённый таким способом перекачивать деньги в свой карман, подсчитал, что примерно минут за пятнадцать туристы охотно и со смехом расстались примерно с тридцаткой долларов. То есть за час, — прикинул Шпак-Дольт, — человек заработал сто двадцать долларов.

Великолепие Лас-Вегаса не оставляло Шпак-Дольта в покое, и его живо интересовала любая с ним связанная информация. Он знал, что в Лас-Вегасе продаётся, и по какой цене продаётся, какие развлечения предлагаются, сколько платить за проституток, какие профессии там нужны, кто сколько зарабатывает, и так далее. Одна за другой приходили идеи, как и ему откусить от Лас-Вегаса какой-нибудь лакомый кусок, но без солидного финансирования все те трепещущие идеи задыхались и быстро погибали, как рыбины на песке.

Один из последних его замыслов терзал его вот уже несколько месяцев, и он с нетерпением ждал приезда старого приятеля Шилухаметова, который умудрился разбогатеть, даже Россию не покидая.

Шпак-Дольт поведал Шилухаметову о своей заветной мечте выкупить в Лас-Вегасе кусок земли недалеко от аэропорта. Её разорившийся владелец просил за участок всего миллион.

— Мне стало известно, — продолжил Шпак-Дольт, — что владелец согласен разбить платёж: начальный взнос в полмиллиона и остальное — ипотека. Конечно, я сам всё не потяну, но если бы ты дал пятьсот тысяч, я остальное беру на себя. Банк мне, возможно, не даст весь заём, но с помощью финансовых ухищрений…

— Ты чё? В тюрьму засадить нас хочешь? — осклабился Шилухаметов, никогда не нуждавшихся ни в кредитах, ни в каких-то финансовых ухищрениях, ибо всё делал за наличные. Он в ухищрениях съел собаку, но под ними имелось совсем не то, о чём пытался сказать Шпак-Дольт. Под ухищрениями Шилухаметова имелись в виду нелегальные действия, начиная от подделок документов, до ликвидации конкурентов. Шпак-Дольт попытался пояснить, о каких ухищрениях он говорил, но опутал друга такими сложностями, что вызвал в его несложном мозгу короткое замыкание. Шилухаметов потряс головой и решил, что ему лучше не вникать, а кроме того на хорошее дело у него отыскался бы и миллион, и сколько там надо миллионов. Не мешает, однако, пояснить, что под хорошими делами Шилухаметов имел в виду обороты не меньше, чем в сто процентов.